Тайна танцующей коровы
Шрифт:
— А ну кончай шептаться! — заорал один из колдунов.
Мы замолчали. А через минуту Володька опять зашептал:
— Ты, Мухина, главное, холодной воды не бойся. Моя бабушка каждую зиму «моржеванием» занимается. Она рассказывала, что только вначале страшно. А как в воду залезешь, так и вылезать не хочется.
— А если нам камни к ногам привяжут?
— Пусть привязывают; у меня нож в кармане. Лишь бы не захлебнуться, когда со дна подниматься будем.
— Не захлебнемся, Воробей. Мне Катька говорила, человек семь минут может не дышать. А
— Я кому сказал — молчать! — снова заорал охранник.
К нам подошел Сатана-младший.
— Пускай поговорят напоследок, — насмешливо произнес он. — Под водой много не наговоришься.
— Ха-ха-ха! — заржали бандиты над шуткой своего главаря.
— Гото-о-во-о-о!! — закричали те колдуны, что долбили лед.
Нас подвели к проруби. Как я и предполагала, к нашим ногам привязали груз. Правда, не камни, а чугунные бруски.
Первым столкнули в прорубь Володьку. Темная вода сомкнулась над его головой. Настала моя очередь.
— Ты уж прости, малютка, что все так получилось, — издевательским тоном сказал Сатана-младший.
Я кинула на него презрительный взгляд и, глотнув побольше воздуха, сама столкнула свой брусок в прорубь. И полетела вслед за ним. Ледяная вода прожгла меня до костей. Но когда я полностью ушла в воду, стало не так уж и холодно.
Опустившись на дно, я пошарила руками вокруг себя и нашарила Володькину ногу. Видимо, Воробей, освободившись от чугунного бруска, перерезал веревки на моих ногах.
Сдерживать дыхание становилось все трудней.
Почувствовав, что ноги свободны, я с силой оттолкнулась от дна и поплыла вверх. Не рассчитав по времени свой подъем, я больно ударилась головой об лед. Но это были пустяки в сравнении с тем, что я обнаружила.
Автор детектива оказался абсолютно прав! Между льдом и водой имелась воздушная прослойка!.. Сунув в эту прослойку нос, я жадно задышала.
Рядом с моим носом появился еще один нос. Володькин.
Вода вокруг нас была светлее, чем в других местах; это означало, что прорубь где-то рядом. Интересно, убрались бандиты или нет. По идее, должны были убраться. Нас они утопили, чего им еще тут делать?..
Перебирая руками по льду, я нащупала край проруби и осторожно высунула голову из воды.
Ура! Бандитов не было!!
Я вылезла на лед. За мной вылез и Воробей. Наша мокрая одежда тотчас покрылась ледяной коркой. Не хватало еще после такого чудесного спасения подхватить воспаление легких.
— Купаетесь, однако, — раздался знакомый голос.
Позади стоял Пахом Лаптев. Из-за воды, набравшейся в уши, мы не слышали, как он подошел.
— Дядя Пахом! — кинулась я к нему. — Выручайте! Замерзаем!
Таежный охотник снял с ремня флягу и, открутив колпачок, протянул мне.
— Пей, однако.
Я сделал большущий глоток. Внутри все заполыхало.
— Ой, что это?! — сморщилась я.
— Спирт, однако, — сказал Пахом. — Для согрева.
Володька тоже хлебнул спирта. И тоже весь перекосился.
— Дядя Пахом, откуда вы взялись? —
— Живу я здесь, однако, — показал Лаптев рукой на тайгу.
И действительно, в каком-нибудь километре от реки Алга, прямо в таежной глуши, стоял охотничий домик Пахома Лаптева. Когда мы туда добрались, Пахом первым делом раскочегарил печь. Вскоре наступила такая жарища, что впору было снова лезть в прорубь. Охлаждаться.
Пока мы сушили одежду (Воробей с одной стороны печки, я с другой), Лаптев приготовил нехитрый охотничий завтрак — кусок жареной медвежатины.
Подкрепившись, мы наконец-то пришли в себя.
— Рассказывайте, однако, — сказал Пахом, насыпая табак на обрывок газеты и делая самокрутку.
И мы с Володькой рассказали.
И про похищенных рыжих девочек, и про Катьку, и про медальон с танцующей коровой, и про банду черных колдунов, и про Сатану-младшего, и, конечно же, про майора Гвоздя с Харитоном Забабашкиным, и еще про миллионера Муромцева и Шуру Соскина, и также про частицу «ип» и чокнутого профессора Федякина, и потом про главврача Сидорова и Аиду Вертихвостьеву, и, разумеется, про Черную Книгу и запасной выход из Ада, ну и напоследок про ведьму Анфису, которая ловко запудрила нам мозги, прикинувшись доброй колдуньей…
Короче, все-все-все рассказали.
— Однако, — сказал Пахом Лаптев, выслушав наш длинный рассказ.
Пока мы говорили, день закончился. За окном появилась желтая луна. Пахом, докурив двенадцатую самокрутку, достал ружье и начал его заряжать.
— На ночную охоту собрались, дядя Пахом? — спросила я.
— Пойду ведьму пристрелю, однако, — ответил Лаптев, поднимаясь с лавки.
Мы стали его дружно удерживать.
— Не надо, дядя Пахом, — сказал Володька. — Она все-таки женщина. Хоть и ведьма.
— Пускай живет, — поддержала я Воробья.
Лаптев снова сел на лавку.
— Как хотите, однако.
— О, идея! — Володька поднял вверх указательный палец. — Убивать ее не надо, а вот проучить следует. Дядя Пахом, у вас есть зеленка?
— Есть, однако.
— Слушай, Мухина, — принялся излагать свою идею Воробей. — Давай намажем лица зеленкой, будто мы утопленники.
Сказано — сделано. Мы обмазались зеленкой и, прихватив с собой пузырек со спиртом (чтоб потом было чем зеленку смывать), отправились к бабке Анфисе.
На улице уже стояла глухая ночь.
Володька просунул в дверную щель лезвие ножа и скинул крючок с петли. Мы тихонько вошли в избу. Ведьма Анфиса безмятежно спала в своей кровати. Вся комната была залита лунным светом.
Тут и мне в голову пришла гениальная идея, которую я сразу же решила осуществить на практике. Намочив носовой платок спиртом, я, наклонившись над спящей бабкой, стала быстро тереть ее лицо.
И лицо начало стираться.
Стерлись многочисленные морщины на лбу, мешки под глазами, две глубокие борозды у носа… Не прошло и минуты, как перед нами вместо старой Анфисы лежала молодая.