Тайна Темир-Тепе (Повесть из жизни авиаторов)
Шрифт:
Командир представил молодых летчиков «старичкам». Усач, добродушно улыбаясь, заметил:
— Ишь ты: «Козлов», «Капустин»… Вам в звено еще бы Волкова, и тогда бы Николай совсем растерялся. Козел любит капусту, волк любит козла…
Через несколько дней Борис и Сергей приняли первое боевое крещение.
2
Весенние полеты принесли авиационной учебной эскадрилье, где работала Нина, целую кучу серьезных неприятностей. Началось с аварии Васюткина.
На заре Вовочка вышел на облет. Едва машина оторвалась
Тут кое-что придется сказать о технике.
Чтобы накренить самолет влево или вправо или вывести из этих кренов, летчик пользуется специальными рулями, которые находятся на задней кромке крыльев. Когда летчик наклоняет штурвал, скажем, влево, то и самолет кренится влево, когда вправо, то и самолет наклоняется вправо. Такое соответствие движения штурвала движению самолета совпадает с инстинктивной реакцией летчика на управление.
Так вот: чтобы вывести машину из левого крена, Васюткин инстинктивно качнул штурвал вправо. Но самолет не только не выровнялся, а почему-то еще больше накренился влево. Васюткин еще энергичнее дал штурвал вправо и даже помог нажимом на правую педаль, но это только усугубило положение. Так как происходило все на отрыве самолета от земли, на высоте немногим более метра, самолет достал крылом до земли и перекувыркнулся…
Санитарная и дежурная техническая машины мгновенно двинулись с места, оглашая окрестности тревожными гудками. Толпой кинулись к месту аварии курсанты и инструкторы.
Перевернувшись дважды, самолет со зловещим хрустом рассыпался на части, и только оторвавшееся колесо продолжало катиться вдоль аэродрома.
Вдруг раздались единодушные ликующие возгласы: все увидели, как выкарабкался из-под обломков Вовочка. Он был почти невредим, только на лбу сильная ссадина. Его окружили.
— Хорошо, что привязан был на совесть, — виновато улыбаясь, заговорил Васюткин, — а то так бы и… Самолет жалко.
Командиры и техники тут же начали осматривать обломки самолета. Одного взгляда опытного человека оказалось достаточно для определения причины аварии: на самолете странным образом были перепутаны тяги от штурвала к элеронам, и элероны оказывали обратное действие. Кто их перепутал?
Механика самолета сейчас же взяли под стражу, техника звена Бережко наказали в дисциплинарном порядке. Васюткин исписал гору бумаги на объяснительные записки. На собраниях, совещаниях и заседаниях дело разбирали со всеми подробностями. Полеты прекратили.
Механик категорически отрицал свою вину и вел себя как человек действительно невиновный. Дело запутывалось.
А фронт требовал летчиков. Через два дня полеты были, возобновлены. Механики и летчики теперь по нескольку раз и самым тщательным образом осматривали машины перед каждым вылетом. Хмурые и злые механики целыми днями возились у самолетов. Всем было ясно, что враг скрывается в их среде. Бережко ходил вдоль стоянки, и ноздри его раздувались от бессильного гнева. Баринский не отлучался
— Поймали бы такую сволочь на фронте, головой бы под винт сунули, чтобы мозги разлетелись.
Баринский в последнее время нравился технику Бережко. Расставшись с каптеркой, он вернулся в родную стихию. Работал с засученными рукавами. Управившись со своим мотором, обычно шел помогать товарищам. Вот только после аварии Васюткина, когда Бережко послал его помочь механику соседнего самолета, Баринский пошел неохотно. Бережко спросил:
— Ты что такой кислый? Может быть, у тебя есть своя работа? Тогда так и скажи.
— Нет, товарищ стартех, не то.
— А что?
— Да знаете ли, просто страшновато после такого дела в чужих моторах копаться. Ведь человек не бог. Чего-нибудь недосмотрел, а там, что случись, может, виноват хозяин, а с меня спросят.
— А ведь верно, — согласился Бережко. — Надо избегать коллективных работ. А то, например, на самолете Васюткина как раз перед аварией меняли плоскости, и кто только там не работал! Ладно, иди к своему самолету и, если делать нечего, «загорай».
Но как ни следили командиры за подготовкой самолетов, вскоре вышло новое происшествие, и полеты пришлось прекратить на несколько дней. Механики и летчики обратили внимание на заметное понижение мощности моторов. В чем дело?
Бережко рвал и метал. Приворачивая воздушный винт самолета, он ругался:
— Компрессия, как у старой кобылы в животе! Недавно все цилиндры поменяли, клапана попритерли, а тяга слабая. В чем дело?!
Но на этот вопрос никто не мог ответить.
На выдержку сняли пару цилиндров. Во внутренней их части обнаружились задиры. Проверили масляные фильтры. В них оказался посторонний налет. Проверили масло, и в нем обнаружили примесь наждачного порошка…
Баринский опять говорил:
— У нас бы на фронте за такие вещи…
— «У нас на фронте, у нас на фронте…» — передразнил его сосед. — А у нас в тылу такого гада-вредителя я бы заставил сожрать все авиационное масло, какое он испортил. Вот погоди, мы разоблачим этого негодяя!
Масло со всех самолетов слили, маслосистему промыли, попорченные детали заменили. На складе были проверены все емкости с маслом, и испорченное отправлено на перегонку.
Короче говоря, была проделана огромная работа. В дисциплинарном порядке пострадали многие специалисты и командиры, которые были виноваты в том, что недосмотрели, не проконтролировали.
3
Капитан Джаниев стал в школе частым гостем. Занявшись делами, связанными с последними диверсиями, он все-таки нашел время, чтобы дать начальнику политотдела хороший материал для доклада о повышении бдительности. Доклад был прочитан несколько раз перед разными аудиториями, в частности перед вольнонаемными работниками школы. Среди них была и Клавочка Лагутина. Слушая начальника политотдела, она краснела, моргала, кусала губки, и если бы она сидела не на последнем ряду, то докладчик обязательно бы заметил ее волнение.