Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— Варите, — махнула рукой Маша, — только быстрее. У меня есть море вопросов, на которые я хочу получить ответы.
— Итак, — начала она, когда Готтлиб разделался с двумя яйцами и заставил себя съесть кусок пиццы, — вы утверждаете, что прибыли из Германии…
— Простите, не утверждал, — перебил её Готтлиб. — Я прибыл из резиденции Тевтонского ордена, находящегося в столице Австрии.
— Немецкий орден в Австрии? — удивилась Маша.
— Увы, да, — вздохнул Готтлиб, — но это лучше, чем полное его исчезновение. Не буду сейчас посвящать вас во все тонкости истории ордена. Скажу кратко. Когда-то рыцари построили мощное государство, вызывавшее уважение, основанное на страхе, у большинства европейских стран, но имели несчастье потерпеть крупное
— Нет, — Маша помотала головой. — Я знаю только о разгроме крестоносцев Александром Невским на Чудском озере.
— Да, конечно, русская история делает акцент на той битве, безусловно, заслуживающей особого внимания. Но эпизод на Чудском озере не имел решающего значения для потери могущества орденом. Лишь остановил его экспансию на восток. А вот сражение под Грюнвальдом чуть было не поставило точку в истории существования ордена. С того момента начался его закат. Орден терял влияние, уважение, территории и самостоятельность, пока в 1809 году во время Наполеоновских войн вообще не был упразднён. Лишь в 1834 году австрийский император Франц I убедил Папу Римского восстановить орден в качестве благотворительной монашеской организации.
— Так вы монах? — воскликнула Маша, с удивлением глядя на Готтлиба.
Во время завтрака она успела хорошо рассмотреть его. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, на вид лет тридцати пяти-сорока. Мелкие ореховые вкрапления в серых глазах придавали взгляду теплоту. Тёмно-русые волосы, аккуратно зачёсанные назад, выгодно подчёркивали правильные черты лица. В Готтлибе чувствовались мужественная сила и уверенность, и уж никак его образ не вязался с образом смиренного святоши.
— Я не давал обета безбрачия, — пояснил мужчина. — В нынешнем виде Тевтонский орден состоит из братьев-священников и братьев-рыцарей, которые могут быть светскими особами. Старые традиции, когда рыцари, вступающие в орден, должны были отказываться от мирских утех и полностью посвящать себя служению, безвозвратно канули в прошлое. Итак, орден восстановлен в правах, ему даже вернули кое-какие земли, но резиденция отныне находится в Вене. Там меня посвятили в рыцари в 1839 году.
— Постойте! — воскликнула Маша. — Вопрос, который не даёт мне покоя. Вы прекрасно говорите со мной на современном русском языке! В вашем произношении есть лёгкий акцент, но и только.
— Всё верно, — согласился Готтлиб. — У меня способности к языкам. Пять лет наблюдений — этого оказалось достаточно, чтобы научиться хорошо говорить. Думаю, свободное владение языком сыграло решающую роль в моей отправке сюда.
— Что значит пять лет наблюдений? — Маша взглянула на него с недоверием.
— Пять лет я смотрел в будущее, наблюдал, изучал нравы и язык. Наравне с ещё несколькими братьями готовился к выполнению миссии.
— Так вы ясновидящий?
— Нет, я обычный человек. Даром провидения обладает брат Иоганн, он же отправил меня сюда.
— Второй раз слышу про какого-то брата Иоганна! — воскликнула Маша. — Кто он такой? Какое отношение имеет к происходящему?
— Сейчас поясню. — Готтлиб встал, поправил чёрный пояс на белом мундире и принялся расхаживать перед Машей, иногда останавливаясь, чтобы жестом придать выразительности своим словам. — Дело в том, что, несмотря на восстановление ордена в 1834 году, лишь к 1839 году император Франц утвердил его новый устав и разработал свод правил. К тому моменту я уже морально созрел, чтобы стать рыцарем и тем самым почтить память двух своих славных предков, сложивших головы под Грюнвальдом. Желающих вступить в столь почётное братство в качестве братьев-рыцарей и братьев-священников оказалось достаточно. Но принимали не всех, а лишь выходцев из дворянских семей и католиков. Исключение было сделано только брату Иоганну из-за его дара прозорливости. Он ниже нас по происхождению, но гораздо выше по духовности. Это необыкновенный человек! Беседы с ним раскрыли нам глаза на причины потери орденом славы и могущества. Бесславный конец был неизбежен. Господь покарал крестоносцев, погрязших в гордости и тщеславии, забывших девиз «Помогать — защищать — исцелять», принятый за
— Тогда почему вы носите меч? — спросила Маша.
— Это неизменный атрибут принадлежности к рыцарскому сословию, — ответил Готтлиб. — Многие носят его для антуража, но я люблю упражняться с мечом и неплохо им владею.
— Я имела возможность убедиться в этом, — пробормотала Маша. — Но давайте вернёмся к вашему рассказу.
— Хорошо, — кивнул Готтлиб. — Возвратимся к брату Иоганну, сумевшему открыть перед нами картины будущего. Правда, не все, а лишь те, что высшие силы раскрывают перед ним во время молитвы, демонстрируя видения прямо посреди келии. Так мы узнали о страшной, ужасающей по масштабу войне, которая начнётся через столетие.
— Вы имеете в виду Вторую мировую? — уточнила Маша.
— Да. Как просто вы произносите это словосочетание. Между тем мы ничего не знали о Первой, когда перед нами развернулись картины Второй. Кровавое, жестокое действие с германскими воинами в главной роли, безжалостно шагающими по выжженным деревням и уничтоженным городам под девизом: «Натиск на Восток». Мы были потрясены, увидев немецких потомков. Брат Иоганн неделю не выходил из своей келии после первой порции «откровений» о Третьем рейхе.
— Сочувствую.
— Сочувствовать надо тем, кто попал в ту страшную мясорубку, мы же являлись просто зрителями. А потом на брата Иоганна потоком хлынули видения будущего. Одно из них касалось отправки в ваши дни трёх офицеров рейха из крепости Мариенбург…
— Откуда? — подскочила Маша. — Насколько я знаю, это резиденция Великого Магистра Тевтонского ордена!
— Правильно! Я рад, фрау Мари, что вам известен этот факт. — Готтлиб галантно поклонился. — Это особенное место, я ещё вернусь к нему в своём рассказе. Третий рейх пытался воссоздать Тевтонский орден в своём, извращённом понимании его принципов и стремлений. На территории Мариенбурга выполнялись обряды, имеющие весьма отдалённое отношение к рыцарским традициям, в большей степени — к оккультизму с привлечением магии и тёмных сил. Как только с помощью брата Иоганна нам стали известны истинные цели заброски Дитмара Лемана, Райнера Штольца и Мартина Вебера в будущее, Великий Магистр немедленно созвал капитул — совет руководства. На нём было принято решение о подготовке нескольких братьев-рыцарей для отправки сюда, чтобы предотвратить наступление апокалипсиса.
— Почему именно сюда? Почему нельзя было остановить эту троицу тогда, в 1945-м году?
— Потому что проход всегда открывался только в момент, когда Дитмар Леман пытался убить беззащитную женщину! — воскликнул Готтлиб. — Ни одно из других видений не имело входа, а в Мариенбург 1945 года и подавно — с той стороны противостояли опытные оккультисты!
— Что значит «всегда открывался»? — Маша посмотрела в глаза Готтлибу. — Сколько раз вы видели, как Кирилл тащит меня за волосы вдоль бассейна?
— Простите, фрау Мари, — Готтлиб опустил взгляд. — Много. Очень много. Все пять лет я вынужден был слышать ваш крик о помощи и сжимать в ярости кулаки, пока капитул не посчитал, что я готов для выполнения задания.
Маша совсем по-новому взглянула на Готтлиба. Оказывается, целых пять лет этот мужчина наблюдал за ней, видел её почти обнажённую, униженную, трясущуюся и рыдающую от страха приближающейся смерти. Какой кошмар! Ей захотелось провалиться сквозь землю от стыда, спрятаться под диван, куда угодно, лишь бы подальше от сочувствующего взгляда Готтлиба. Да ведь он как-то сказал, что оказался лучшим из всех претендентов! Сколько же их было?