Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— Готтлиб, — прошептала женщина и не услышала себя.
Маша с трудом приподнялась и огляделась. Оказалось, что она лежит рядом с раскрытой передней дверью своего автомобиля. Она заглянула в салон — Готтлиба там не было. Ключа в замке зажигания тоже. «Мы попали в аварию, — вспомнила женщина. — Какая-то машина выскочила нам навстречу. Но мы не на дороге?» Вокруг был лес, стволы деревьев отсвечивали в лунном свете. «Разве луна такая яркая?» — Маша в удивлении задрала голову к небу. От этого движения что-то щёлкнуло в ушах, слух прорезался, и немецкая речь ворвалась в Машино сознание. Голоса были незнакомые, и женщина инстинктивно сжалась, осторожно выглянула из-за двери и увидела Готтлиба, лежащего без движения на земле перед чужой машиной. Его плечо и лицо были в крови. Двое мужчин склонились над ним, но не оказывали помощь, а обыскивали в свете фар. Один повернулся вполоборота, и Маша узнала в нём Райнера Штольца. Она схватилась за шею и с ужасом поняла, что заграждающая печать исчезла. Тем временем Штольц с радостным возгласом извлёк из карманов Готтлиба три ключа и показал их своему спутнику. Тот выпрямился,
Штольц снова подошёл к груде вещей, вытащил из них пару Машиных чулок, подцепил на палец два бюстгальтера и вернулся к Готтлибу. «Зачем ему моё бельё? — с удивлением подумала Маша. — Он извращенец?» Но Штольц присел возле застонавшего Готтлиба, положил нож на землю, и принялся чулками вязать рыцарю ноги. Готтлиб зашевелился. Маша поняла, что он приходит в себя, и решила, что сейчас самое лучшее время для действий. Мужчина в капюшоне не смотрел в её сторону — он раскрыл водительскую дверь своего автомобиля и возился на переднем сидении, а Штольц был занят ногами Готтлиба. Пригнувшись и стараясь не попадать в свет фар, Маша быстро обежала свою машину и остановилась, парализованная страхом. Что она может сделать? Как спасти Готтлиба? Если бы у неё сейчас был пистолет или хотя бы рыцарский меч, она бы действовала куда решительнее. А как ей справиться без оружия с двумя опытными безжалостными убийцами? Ведь они прихлопнут её, не задумываясь. Удивительно даже, почему не сделали это сразу, забрав ограждающую печать. Может, просто не хотели возиться? Но тут Готтлиб что-то сказал, приподнялся и в удивлении уставился на Райнера Штольца. С этого момента Маша больше не рассуждала.
Она бросилась вперёд, на ходу схватила с земли свой ноутбук, в два прыжка очутилась за спиной Райнера Штольца, как в замедленном кино увидела оборачивающееся к ней ненавистное лицо и со всей силы обрушила на него свой рабочий инструмент. Штольц качнулся, зарычал от ярости и быстро повернулся, схватив Машу за горло. Она захрипела, вцепилась пальцами ему в лицо, ногтями впилась в кожу возле глаз. В это время Готтлиб полностью пришёл в себя. Он попытался вскочить, но его ноги запутались в чулке, которым Штольц пытался их связать, и рыцарь упал на четвереньки. Его рывок не был напрасным — ему удалось ударить Штольца головой под колени, и тот дёрнулся, ослабив хватку. Он обернулся к Готтлибу, оттолкнув Машу в сторону, и она упала. Штольц только успел занести ногу для удара по Готтлибу, когда рыцарь схватил лежащий рядом нож и всадил его по рукоятку в живот немца. Штольц захрипел и повалился на Готтлиба. Тот выдернул нож из живота и для верности воткнул его в шею оберштурмфюрера.
— Сзади! — предупреждая рыцаря, закричала Маша.
Мужчина в капюшоне спешил от машины к месту драки. Свет фар бил Маше в глаза, мешая разглядеть лицо немца. Она увидела, как он вскинул руку и выпустил из неё вспышку, а в следующее мгновение раздался грохот, сквозь который до Маши донёсся крик Готтлиба:
— Беги-и-и!
Совсем рядом фонтаном брызнула земля, больно ударив по Маше мелкими камешками и шишками. «Он стреляет!» — мелькнула в голове мысль, и снова грянул выстрел. Словно пчела ужалила в правое предплечье, и Маша увидела, как Готтлиб бросился с ножом на стрелявшего мужчину.
— Беги, Маша! Спасайся! — кричал рыцарь.
Немец уверенным движением отбил атаку и ударил чем-то Готтлиба в шею. Рыцарь сразу обмяк и рухнул к ногам противника. Маша с ужасом поняла, что осталась один на один с вооружённым убийцей, вскрикнула и помчалась от него в спасительную темноту леса. Позади неё дважды грянули выстрелы, но женщина бежала, не останавливаясь, спотыкаясь о кочки и отмахиваясь от веток, хлещущих по лицу. Наконец она зацепилась ногой за корягу, упала и скатилась в неглубокую ложбинку. Там она замерла, пытаясь отдышаться, и прислушалась. Вокруг было тихо, только сердце в груди колотилось. Ей казалось, что оно стучит громко-громко, на весь лес, выдавая её пристанище. Колени болели от ушибов, руки саднило, от правого плеча доносился сладковатый запах крови, но Маша не обращала на это внимания, думая лишь о Готтлибе, оставшемся там, рядом с вооружённым человеком. «Он убил его, — повторяла про себя женщина, — он его убил. И хотел убить меня». Слёзы душили её, но Маша сдерживалась изо всех сил, чтобы не зарыдать от страха и отчаяния. Телефона при ней не оказалось — вероятно, остался в машине, а может, потеряла, убегая от преследователя. Или он был в руках Готтлиба, когда они попали в аварию — Маша не помнила точно.
Так она и лежала в ложбинке, словно испуганный заяц, затравленный
Совсем скоро она оказалась на маленькой поляне и по отблёскивающему в лунном свете силуэту своей машины поняла, что не ошиблась. Она села на водительское сиденье, включила свет в салоне и для начала попыталась отыскать ключ зажигания. Его нигде не было, по-видимому, немцы побеспокоились о том, чтобы Маша не смогла быстро уехать. Тогда она решила осмотреться вокруг, зажгла фары и сначала невольно вскрикнула от страха, увидев распростёртого на земле мужчину, а потом облегчённо выдохнула, узнав в нём Райнера Штольца. Но где же Готтлиб? Маша выскользнула из машины и подбежала к трупу немца. В том, что он мёртв, не оставалось ни малейших сомнений — в шее зияла тёмная рваная рана, вокруг которой начинали копошиться насекомые, рот застыл в немом крике, глаза остекленели, уставившись в землю. Мартин Вебер даже не потрудился забрать с собой труп товарища, оставив его в лесу. Хотя, может, в этом и была своя логика. Лесные обитатели, начиная от ползающих в траве и заканчивая летающими над деревьями любителями падали, быстро позаботятся о нём. Машу затошнило при одной мысли об этом, и она принялась искать свой телефон, стараясь больше не думать о судьбе трупа бывшего оберштурмфюрера. Под ногой что-то хрустнуло. Маша наклонилась и подняла раздавленный шприц. «Зачем это? — удивилась она. — И где Готтлиб? Неужели Мартин Вебер забрал его с собой? Странно. Почему он оставил труп Штольца здесь, а труп Готтлиба увёз? Или Готтлиб жив?» Она снова взглянула на шприц, зачем-то понюхала его и брезгливо бросила на землю.
Телефон она так и не нашла, а когда поняла, что скоро сядет аккумулятор автомобиля и оставит её без света, решила пойти по следам уехавшей машины. «Я наверняка недалеко от дороги, — рассуждала Маша, — у Вебера обычный внедорожник, а не танк, и моя машина не могла далеко проехать по лесу, когда нас с Готтлибом везли без сознания. Значит, дорога рядом. Мне нужно выйти на неё как можно скорее». Она пошла по траве, на которой ясно выделялся след от колёс. Свет от фар действовал успокаивающе, пока не мигнул позади и не исчез. Маша осталась в полной темноте. Постепенно глаза к ней привыкли, и женщина пошла дальше. Идти было легко, так как поляна оказалась небольшой продолговатой просекой, и вскоре женщина почувствовала под ногами плотную землю. Маша поняла, что вышла на грунтовую лесную дорогу и вздохнула с облегчением — куда-нибудь она точно ведёт. Но Маше нужно было не куда-нибудь, а в Самолву, находящуюся поблизости. Она задумалась, какое направление выбрать, и вспомнила, что дорога на Псков шла на юг, значит, Самолва находится на севере. Из всех многочисленных созвездий Маша с детства умела различать только Большую и Малую Медведицу, но этого было вполне достаточно, чтобы найти Полярную звезду, указывающую нужное направление. Женщина легко отыскала её и быстро зашагала по дороге, не позволяя себе вслушиваться в звуки ночного леса, чтобы не испугаться и не запаниковать. Сейчас не время бояться! Нужно срочно добраться к отцу Леониду, к людям, и заставить их сделать всё возможное ради спасения любимого мужчины! Готтлиб! Что с ним? Зачем Мартин Вебер увёз его с собой? Маша больше не сомневалась, что рыцарь жив. Пока ещё жив. Он дважды спасал её от смерти, взвалив на свои плечи бремя ангела-хранителя, теперь пришёл её черёд бороться за его жизнь. В памяти невольно возникли слова Готтлиба о том, что она только с виду кажется хрупкой и беззащитной, а на самом деле — смелая и отважная. Маша усмехнулась — разве у неё есть выбор?
Вдруг издалека донёсся звук, похожий на собачий лай. Маша остановилась и прислушалась. Точно, где-то впереди брехали верные друзья и спутники человека, указывая на близость жилья. Маша обрадовалась и побежала. Неожиданно перед ней метнулась чья-то тень, сверкнула пара зелёных глаз, и женщина закричала от страха. Тень промчалась совсем рядом, оставив на дороге тёмный шевелящийся комок. Маша наклонилась к нему, и комок вдруг заквохтал и забил крыльями по земле.
— Курица! — воскликнула Маша, схватила раненую птицу и прижала к себе. — Не бойся, глупенькая! Это лиса тебя утащила? Вот негодница! Ну ничего, не плачь, теперь у нас всё будет хорошо! Я не оставлю тебя. Сейчас пойдём домой, там отец Леонид, там люди. Совсем рядом.
Женщина зарылась лицом в тёплые взъерошенные перья, коснулась лбом горячего гребешка и расплакалась. Через минуту вытерла слёзы и прошептала:
— Спасибо тебе, лисонька, спасибо вам, собачки. Теперь точно всё будет хорошо. — Она подняла голову к небу, где ярко сияли звёзды, и дымчатая облачность безбрежного Млечного пути растянулась в пустоте, напоминая о всесильном разуме, с великодушным снисхождением наблюдающем с высоты за своими творениями. — Спасибо, что ведёшь меня, — проговорила Маша. — И я тебя очень прошу, пожалуйста, пусть у моего Готтлиба всё будет хорошо! Молю тебя, ведь ты всё видишь и знаешь. Спаси его! Спаси нас всех!
Она обняла курицу и побежала вперёд, всё ближе и ближе к собачьему лаю, навстречу сияющей Полярной звезде.
* * *
Отец Леонид только крякнул, открыв дверь и увидев Машу — грязную, в порванных джинсах, с синяком на шее и запёкшейся кровью на правом предплечье. Она прижимала к себе притихшую рыжую курицу и всё повторяла, глядя на батюшку полубезумными глазами:
— Скорее! Надо остановить его. Он забрал печать и ключи. И Готтлиба тоже. А Штольца бросил, Готтлиб убил его. А я убежала.