Тайна трех подруг
Шрифт:
— Ты ведь его по-настоящему любишь, правда? Значит, он просто не может тебя не любить. Я еще читала по этому поводу…
— Да ты у нас, оказывается, в вопросах пола девушка весьма начитанная. Я и не предполагала.
— Кстати, о бабушке. Меня просто дико поразило, когда эта Вячеславовна Тихорецкая сказала, что у мамы была бабушка. Может, она и сейчас жива? Или кто-то еще из родственников? Ну почему, почему, мама нам постоянно врала?! Ну что такого было сказать, что она помнит бабушку? Или она и отдала Татьяну в детдом, а мама не смогла этого простить и отреклась от родных?.. Песенку она напевала! Ты хоть раз в жизни слышала, чтобы наша мама что-нибудь напевала? По-моему, ей вообще, как и тебе, медведь на ухо наступил. И почему песенка была прибалтийская?
— На помидор ты похожа. По-моему, ты сгорела.
Девочка и сама чувствовала, что схватила от жадности слишком много солнечных лучей, но боялась в этом признаться, чтобы не нарваться на упреки сестры, которая неоднократно в течение дня предлагала ей накрыться полотенцем. Свету слегка знобило, а кожа на плечах и спине горела так сильно, что даже прикосновение к ней легкой хлопчатобумажной маечки казалось болезненным. Она легко позволила откровенно зевающей Жене увести себя из кафе, хотя хотелось посидеть еще немного, послушать музыку, а главное — поговорить о том, что так сильно занимало ее мысли в последнее время.
— А знаешь, наша мама была не такой уж безгрешной, — говорила Светлана, пока они шли полутемными аллеями к дому. — Когда мы отдыхали в Анапе, около нее все время вертелся какой-то мужичок, и пару раз я просыпалась посреди ночи в номере одна. По-моему, она бегала на свиданки.
— Почему бы и нет? Да и на Байкале у нее, по-моему, был мимолетный романчик. Молодая одинокая женщина, не век же ей непонятно кому верность хранить. Не нам ее осуждать, и хватит уже об этом, давай сменим тему.
Но Светка продолжала рассуждать о возможных перипетиях маминой судьбы и после того, как они улеглись в свои неудобные скрипучие койки, пока не осознала, что сестра давно и крепко спит. Посреди ночи Евгения проснулась от стонов. Светлана испытывала жестокую боль при каждой попытке перевернуться с боку на бок, тряслась в ознобе, плакала, требовала натереть ее сметаной, разбудить хозяйку и выпросить теплое одеяло.
Старшая сестра накинула на голое тело легкий халатик, вышла во двор, открыла холодильник, обнаружила пропажу целого кольца купленной на рынке домашней колбасы, вымазала непослушную девчонку с головы до пят оставшейся от обеда сметаной, укрыла ее двумя имевшимися в наличии пододеяльниками и постаралась снова заснуть. Но сон окончательно пропал. Перед глазами стояло улыбающееся, совсем еще мальчишеское лицо Стаса, всегда очень коротко остриженного, почти под «ноль». Девушка явственно слышала его озорное «Привет, красивая!», почти физически ощущала теплые сильные руки на своих тоже слегка обгоревших плечах, и сердце сладко замирало, будто кто-то касался его изнутри. Нетактичная школьница, раззадорившая своими неуместными вопросами о сексе, неожиданно напомнила темпераментной студентке, что эта составляющая жизни не так уж маловажна, как ей хотелось считать.
Глава 8. Нервы, Приз и хата
За последующие пару дней сестренка так вытрепала Евгении нервы, что просто не было больше сил терпеть ее нытье. Загорать Светке было категорически противопоказано, и она бегала к морю, только чтобы немного поплавать, а потом тащила Женю назад, в дом, переодеваться и гулять. Требовала то дорогостоящей однодневной экскурсии в Сочи («Там мама когда-то жила, хочу пройтись по тем же улочкам!»), то номера в отеле («Могу я хотя бы душ принять по-человечески! Тут у нас удобства во дворе, ситечко у душа ржавое, вода холодная, доски осклизлые!»). То купания в открытом бассейне («Все ноги о камни пооббивала, да еще водорослей каких-то на мелководье нанесло!»). То ужина в ресторане на пришвартованном у набережной корабле («Это же так экзотично, ты ничего не понимаешь»). Женька понимала только одно: чем раньше она увезет сестру домой, тем больше вероятности, что они туда вообще попадут, ибо денег оставалось только на дорогу.
Они купили билеты на авиарейс «Краснодар — Екатеринбург» и прибыли на геленджикский
Таксисты заламывали баснословные цены, кроме того, девчонкам страшновато было отправляться в столь дальний путь с незнакомым человеком. В конечном итоге им удалось втиснуться в переполненный «Икарус», отходивший на Краснодар два часа спустя, но на самолет они все же опоздали. Никто не объяснил нервничающим девчонкам, то и дело поглядывающим на часы, что совсем не обязательно было ехать на автобусе, постоянно застревавшем в пробках, через весь город до конечной остановки — железнодорожного вокзала. Если бы они сошли на первой же сделанной в Краснодаре остановке и пересели на маршрутное такси, следующее до аэропорта, то вполне успели бы к регистрации екатеринбургского рейса.
То, что можно уже никуда не спешить, стало ясно на полпути от вокзала до аэропорта. Как раз в это время их самолет, согласно расписанию, должен был взлететь и начать набирать высоту. Смирновы все же по инерции доехали до аэропорта, лелея безумную надежду, что вылет задержится. Но чуда не произошло. При обмене билетов на следующий рейс, который ожидался только через двое суток, они доплатили существенную сумму и остались почти ни с чем. О том, чтобы спять номер в гостинице, не могло быть и речи, и две ночи подряд девушки провели в кожаных креслах недавно отреставрированного зала ожидания краснодарского аэропорта. Вещи сдали в камеру храпения, ибо, хотя их рюкзачки были совсем нетяжелыми, свой Светка не могла надеть на покрытые волдырями плечи и волочила его за собой за лямки с обреченным видом страдалицы.
Днем они съездили на троллейбусе погулять по городу. Бедная школьница уже ничего не требовала и почти не скулила, наверное, и на это недоставало сил. На нее было жалко смотреть. Давно немытые волосы склеились и повисли безжизненными сосульками, нос облупился, личико после бессонной ночи и питания всухомятку заострилось, под глазами залегли темные тени. Женька настолько переживала за сестру, что почти забыла про свой токсикоз.
Они бесцельно брели по центральной улице города, носящей название Красной, когда вдруг заметили в скверике толпу народа. До этого они уже видели сборище митингующих у здания администрации края, в основном стариков, мужественно стоящих на несусветной жаре и гордо держащих в подрагивающих заскорузлых руках самопальные плакаты загадочного содержания. Никаких тебе там требований повышения пенсий или удешевления продуктов питания, а почему-то «КУДА СМОТРИТ ГОСПОДИН ТКАЧЕВ?», «РОССИЯ НЕДЕЛИМА!» и «РУКИ ПРОЧЬ ОТ ПРИЗА!».
Светке было совсем неинтересно знать, куда смотрит губернатор Ткачев, по чьей вине целостности России может быть нанесен урон и кому достанется приз на местном «Поле чудес». Правда, из периодически доносящихся до сестер обрывков жарких споров краснодарских патриотов, обсуждающих в полный голос краевые новости во время шествия по улице, Светка поняла, что Приз — это не подарок, а фамилия мэра города, но это знание не особенно расширило ее эрудицию. Не любила старшеклассница ни толпы, ни политики. А вот к сборищу народа у фонтана ноги почему-то понесли ее сами.
Она заметила телевизионщиков: парня с видеокамерой, установленной на штативе, и девушку с микрофоном и спросила у окружающих, что здесь происходит. Ей объяснили, что идет съемка для программы ОРТ «Жди меня», так сказать, «местное включение». Женя и опомниться не успела, как вдруг ожившая Светлана, втащила ее в центр происходящих событий. Они оказались у самой телекамеры. Не успела вовремя отреагировать на незапланированное вторжение и девушка-ведущая: едва завершил свою речь предыдущий участник передачи, Светка чуть ли не силой выхватила из рук мужчины микрофон и стала следующей, кто объявил о своем желании найти тех, кто ее ждет.