Тайна трех подруг
Шрифт:
— Вот представляешь, грохнемся мы сейчас вместе с этой железной коробочкой, и все. И никого-никого после нас не останется, — вдруг заявила Светлана. — И папа наш так никогда и не узнает о нашей печальной судьбе.
— Почему мы обязательно должны «грохнуться»? — с веселым недоумением спросила Евгения, хотя ей самой было немного неуютно и мысли, высказанные сестрой, заставили внутренне поежиться.
— Не обязательно, конечно, но предыдущий год был какой-то нелетный. То под Иркутском упал самолет, то хохлы израильский лайнер сбили. А Америка? То «боинг» рухнул на город из-за турбулентности,
— Грохнемся, так грохнемся, — решила вдруг Евгения. — Судьба, значит, у нас такая. Зато хлопот с нашими похоронами ни у кого не возникнет.
— Слушай, а тогда ночью, когда мама тебе являлась, она во что была одета?
— Ни во что. То есть, я ее нечетко видела. Только чувствовала ее присутствие.
— Вряд ли бы ей понравилось, во что мы ее одели.
— Ты же сама и выбирала со своей бабой Клавой на пару.
— Я не выбирала, мы просто ходили вместе по магазинам. Она в похоронных обрядах разбирается и сразу сказала, что одевать надо во все новое. И брюки, говорит, надевать нельзя, и туфли на высоком каблуке нельзя — только тапочки, чтобы там удобно было. Вот в конечном итоге и вышло, что мама всю жизнь носила красивые блузки и элегантные брючные костюмы, а похоронили ее в сером старушечьем платье на пуговичках… И гроб еще обшили таким дурацким бордовым бархатом, цвета запылившегося знамени орденоносного полка, потерявшего последнего солдата.
— Девочки, вы не могли бы сменить тему разговора? — вдруг послышался недовольный голос сидящего позади них полного лысоватого мужчины, чей наряд скорее напоминал ночную пижаму, чем костюм делового человека. — Вам больше не о чем поговорить, как о гробах и авиакатастрофах?
— К встрече с Богом надо быть готовым в любую минуту, — назидательно промолвила Светлана голосом немолодой монашки и тут же получила от сестры весьма ощутимый тычок в бок.
— Извините, мы совсем недавно пережили большое горе, — примирительно сообщила Евгения мужчине, наклонив голову к проему между креслами.
— Ничего, ничего, — донеслось оттуда, причем произнесено это было таким тоном, каким обычно говорят: «Так вам и надо!»
Стюардесса прошлась по салону с подносом, предлагая на выбор сок или минеральную воду. Евгения пить не стала, Светка один за другим залпом опрокинула в рот оба схваченных с подноса стаканчика с соком, потом еще немного поерзала в кресле, повертела головой во все стороны и, наконец, притихла, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Казалось, она заснула, но через некоторое время вдруг принялась трясти за плечо дремлющую сестру.
— Слушай, где это мы летим? Посмотри в окно! Там внизу сплошные льды! Разве в этих краях могут быть такие обледеневшие равнины? Это же Северный Ледовитый океан какой-то! Нас случаем не угнали?
Евгения сонно отмахнулась:
— Какие же это льды! Эх ты, серость! Это облака.
— Надо же, облака! Странно так. Слушай, а почему тебя не тошнит? Ой, кажется, самолет загорелся, — не унималась Светка. — Смотри, под крылом что-то вспыхнуло. Это же огонь! Вот, еще раз вспыхнуло… Ну, сейчас точно рванет.
— Девушка, вы не могли бы
С трудом пробившись сквозь толпу встречающих и таксистов, осаждавших выход из здания аэропорта и наперебой предлагавших свои услуги, девочки вышли на залитую южным солнцем площадь и принялись озираться в поисках автобусной остановки.
— Екатеринбургский уже приземлился? — обратился к ним мужчина лет тридцати в спортивных трико и черной майке. Услышав положительный ответ, он вроде собрался кинуться к выходу для прибывших пассажиров, но, словно раздумав, двинулся следом за сестрами. — Девочки, вы этим рейсом прибыли? На отдых или по делам?
— По делам. Собираемся открыть в вашем городе фирму по производству туалетной бумаги. У вас тут такой широкий рынок сбыта, — ответила Светлана, поправляя лямку висящего за спиной рюкзачка.
— Ой, смотрите. — Мужчина вдруг забежал вперед и поднял с пола плотную пачку сложенных вдвое стодолларовых купюр. Глаза его быстро-быстро забегали по сторонам. — Не видели, кто обронил?
— А ну вали отсюдова! — вдруг закричала на всю площадь Светка, и на них начали оглядываться люди. — Ищи лохов в другом месте! Про эти ваши штучки уже во всех газетах написано! Ишь, умник какой выискался!
Мужчина, засунув пачку в карман трико, быстро засеменил в обратном направлении, а Женя недоуменно уставилась на сестру:
— Ты чего так разоралась?
— А ты бы молча двинула с этим козлом за ближайший угол? Он бы сейчас начал нас в сторонку оттирать и предлагать поделиться неожиданной удачей.
— Ну, и в чем фишка? — не могла взять в толк Евгения.
— Да как ты не понимаешь?! Он разделил бы эту пачку пополам: себе половину и нам половину. И тут, словно из-под земли, возникает «хозяин» этих денег и начинает требовать их назад. Орет при этом, что мы его обокрали и требует предъявить наши доллары, чтобы сверить номера. А потом пара ловких движений — и ни тех, найденных, долларов, ни наших! Ищи-свищи.
— Но у нас же нет при себе долларов!
— Все равно лучше не связываться.
— А милиция куда смотрит?
— Следит за тем, чтобы побольше лохов попадалось на удочку. Такие же штучки и у нас в Екатеринбурге проворачиваются. А менты в доле.
— Все-то ты у нас знаешь, — проворчала Евгения, поднимаясь по ступенькам следующего в центр города автобуса-экспресса.
Уже отъезжая, девочки увидели в окно, как шулер в синих трико, очевидно нашедший очередную пачку долларов, увлекал за газетный киоск их лысого попутчика по рейсу, которому Светка изрядно потрепала нервы в самолете.
На следующее утро Евгения проснулась рано. Тихонько, чтобы не разбудить разметавшуюся по постели сестренку, ступила на пол и, не надевая тапочек, подошла к окну гостиничного номера. Она всматривалась в уходящий вдаль проспект незнакомого города, который на первый взгляд показался слишком жарким и пыльным. Светлана еще спросила, не цемент ли здесь производят, уж очень грязными выглядели все здания, даже относительно недавно построенные, из-за глубоко въевшейся в белые кирпичные стены серой пыли.