Тайна Тюдоров
Шрифт:
– Для того, кто не видел, как жгут еретиков во Франции и Испании, он, может, и красивый. Но не для меня.
На окне не было ни ставен, ни штор. Барнаби, не желая больше смотреть на ненавистный ритуал, отошел в глубину комнаты. Я развернулся к нему.
– Мне все это не нравится, – говорил он, меря комнату шагами. – Я почитаю ее своей королевой, но она уже вытащила алтарь и воскурила ладан. Нас предупреждали, что так и будет. – Он поднял взгляд на меня. – Пришло сообщение, что герцог собирает армию против нее. Если он проиграет, дорога к престолу ей открыта.
– Но почему
– Я знаю. Но что, если… – Он покосился на дверь и понизил голос до шепота. – Что, если мы не правы? Что, если преданность Риму окажется для нее важнее долга перед Англией? Эдуард опасался этого всерьез. Поэтому он хотел изменить порядок престолонаследия. Боялся, что она ввергнет нас в пучину суеверий и идолопоклонства. Разрушит все с таким трудом созданное его отцом и им самим.
Я обомлел:
– Постой-ка. Сидней говорил что-то в этом роде в ту ночь в спальне Эдуарда. Но, по его словам, короля вынудили подписать некую бумагу. И сегодня ее величество упомянула о сомнениях Совета в законности ее рождения. Ты, видно, знаешь что-то, чего не знаю я?
Он ответил не раздумывая:
– Все эти сомнения – не более чем отговорка. Эдуард на самом деле вовсе не считал Марию бастардом. Он верил, что все браки его отца были законными. Но в то же время Эдуард полагал, что Марии не стоит занимать престол. Лишая ее права на корону, он действовал добровольно. Но я думал, тебе это известно.
– Нет. – Мой мозг лихорадочно работал, переваривая новые детали. – Я-то был убежден, что герцог заставил Эдуарда подписать бумагу и провозгласить Джейн Грей своей наследницей. Получается, у Эдуарда были собственные планы еще до болезни?
– Конечно. Он хотел, чтобы правила Елизавета. Он хотел сам ей сказать об этом. Поэтому Нортумберленд так долго не разрешал ей повидать брата. Он боялся, что Эдуард и Елизавета сговорятся против него.
Что ж, звучало правдоподобно. Но при таком раскладе обнаруживалось еще больше недомолвок и лжи.
– А как ты об этом узнал? – тихо спросил я.
– От мастера Сесила. Как же еще? – нахмурился Барнаби. – Он отыскал меня сразу после первого приступа Эдуарда. Сказал, мол, вы с королем словно братья, ты сумеешь понять мою тревогу.
– Какую еще тревогу?
– Тревогу оттого, что герцог стремится гарантировать себе власть без оглядки на желания Эдуарда.
Он плюхнулся на одинокий табурет посреди комнаты и, задумчиво посмотрев на меня, продолжил:
– Эдуард болел в течение трех лет. Он терял вес, все время эти приступы лихорадки… Он понимал, что, скорее всего, не успеет жениться и произвести на свет наследника. По закону Мария стояла следующей в очереди к трону. Эдуард был категорически против сближения с Римом, поэтому он призвал к себе Марию с целью прощупать почву. Она отказывалась принять протестантскую веру, и Эдуард сделал вывод, что Мария не годится на роль королевы. По словам Сесила, он решил лишить ее престола в пользу Елизаветы. Он поведал о своих намерениях Сесилу и попросил его подготовить необходимые бумаги для Совета. Эдуард хотел сам выступить перед лордами. Но тут его окончательно свалила болезнь. Герцог взял
Кажется, кусочки мозаики начинают понемногу собираться в картину.
– Подожди. Эдуард хотел заявить о своем решении так, чтобы герцог об этом не догадывался? Почему? Нортумберленд разделял его опасения насчет Марии. Зачем королю молчать о своих намерениях?
Барнаби пожал плечами:
– Эдуард иногда бывал чрезвычайно скрытен. И он не менял своего мнения о людях. Герцог ему не нравился – Эдуард же чувствовал его неусыпный контроль. Так или иначе, когда король оказался прикован к постели, Нортумберленд перестал подпускать к нему кого бы то ни было. Включая Сесила.
– И тогда Сесил пришел к тебе.
Этот человек, пожалуй, заслуживает не гнева, а восхищения. Определенно, наш мастер секретарь занят куда больше, чем все мы думаем.
– Все верно, – сконфуженно проговорил Барнаби. – Он сказал, что боится, как бы герцог не ускорил кончину короля. Тогда он сможет обрушить топор на головы своих разоблачителей.
– И ты ему поверил.
Конечно, Барнаби легко поддался. Этот щеголь с вкрадчивым голосом, он ведь казался таким искренним…
– У меня не было причин не верить, – отозвался Барнаби, смущенно разглядывая свои большие руки. – Сесил просил приглядывать за королем и докладывать обо всем необычном. Он не рассчитывал, что герцог меня прогонит. Но я все равно не спускал глаз с Эдуарда. Особенно после увольнения всех его докторов.
Я слушал его с нараставшим изумлением и гневом, и Барнаби наконец увидел это.
– Послушай, ты ведешь себя так, словно ничего не знаешь, – подозрительно заметил он. – Но ты же работаешь на Сесила. По его приказу ты помогал ее высочеству. Так мне сказал Перегрин. Только поэтому я был с тобой заодно.
Я совсем окоченел, стоя у окна.
– Полуправда и недомолвки, – пробормотал я. – Так он действует. Он все знал, все, с самого начала.
– Кто? – удивленно спросил Барнаби.
– Сесил. Знал все, что происходило с Эдуардом.
– Думаешь, ему было известно, что делают с ним Дадли?
– Уверен. – Внутри закипала неукротимая ярость. – Без поддержки Эдуарда Сесил оставался совсем один. Преуспей герцог в своих интригах, Сесилу не сносить бы головы. Слишком многое он знает, наш мастер секретарь. Сесилу необходимо любой ценой свалить могущественного Нортумберленда. Достаточно было бы убийцы-одиночки, но ведь есть еще сыновья герцога и его жена. Нет, Сесил не просто хочет избавиться от герцога. Его цель – уничтожить всю семью Дадли.
Переведя дыхание, я добавил:
– Как же я не понял этого раньше! Все было как на ладони – с того самого момента, как Сесил предложил мне шпионить по его поручению.
Барнаби встал.
– Но если он стремится уничтожить всю семью Дадли, почему он не предостерег ее высочество? Он мог бы просто сказать ей, что король умирает. Зачем было рисковать ее жизнью?
– Не знаю, – ответил я, подбирая рубашку с пола. – Но обязательно выясню.
– Жаль, его здесь нет. – Барнаби в ярости ударил кулаком по ладони. – Уж я заставил бы эту гадюку объясниться!