Тайна улицы Дезир
Шрифт:
– Вы знаете Дилана Клапеша, мсье Кантор?
Лола кинула удивленный взгляд на Ингрид и заинтересованный - на Кантора. Американка быстрым движением сорвала с головы перуанский колпак; она знала, какое впечатление ее короткая стрижка в стиле эдакой постмодернистской Жанны д'Арк произведет на такого любителя стилистических выкрутасов, как Кантор.
– Естественно! Это восходящая звезда французских фильмов ужасов. Я его большой поклонник.
– Я хорошо знаю Клапеша. Его настоящее имя - Артюр Мартен.
– Да ладно!
– Это так же верно,
– Но, говорят, у него ужасный характер.
– Так вам нужен Клапеш или нет?
– Еще бы не нужен!
– Договорились!
– Не так быстро. Мне нужно письменное обязательство. С подписью.
– Хорошо, только давайте быстрее.
Директор на минутку вышел. Лола воспользовалась этим, чтобы тактично расспросить Ингрид. Ей плохо верилось в крепкую дружбу между кинозвездой и массажисткой.
Кантор вернулся, держа отпечатанный на машинке листок и ручку. Ингрид, прочитав бумагу, подписалась. Секунду она стояла неподвижно с обязательством и ручкой в руках, а по ее губам бродила загадочная улыбка. В конце концов она вынула из кармана перочинный ножик, ткнула в кончик большого пальца и прижала его к листку.
– А сейчас, Лола, я убегаю. А вы, Кантор, ведите себя полюбезнее. Хорошо?
– Все, что вам угодно.
Кантор проводил глазами атлетичную фигуру Ингрид, пока она не растворилась в ночи. Потом он посмотрел на листок, украшенный четким карминно-красным отпечатком, так, словно это был голливудский контракт, и наконец повернулся к Лоле, выражение лица которой оставалось абсолютно безмятежным.
– Ваша подруга - эксцентричная особа. Она своеобразна, но ее своеобразие не напрягает. Они мне очень нравятся.
– Эксцентричные люди?
– Да, в нашу серую эпоху их не хватает. В семидесятых годах, например, их плотность на квадратный метр была гораздо больше.
– Хорошо. Продолжим. Почему Ванесса проработала у вас всего три недели?
– Она не снизошла до объяснений. И я остался только с одной билетершей в разгар фестиваля Дарио Ардженто. Вы, может быть, этого не знаете, но Дарио Ардженто собирает полные залы.
– Возникли какие-то сложности?
– Не знаю. Я обращаюсь со своими служащими корректно.
– А клиенты?
– Что вы хотите сказать?
– Ваши посетители - особая публика. Может быть, их можно назвать эксцентричными, но их своеобразие напрягает несколько больше, чем Ингрид Дизель.
– Мои клиенты не более странные, чем посетители выставочных залов и экспериментальных кинотеатров. У нас своя гордость.
– Каким образом вы наняли Ванессу?
– Меня познакомил с ней мой сын Патрик. Если бы не он, я вряд ли взял бы ее на работу.
– Ваш сын был близко знаком с ней?
– Да, он был ее другом.
– А может быть, возлюбленным?
– Понятия не имею. Нынешнее поколение делает что хочет, хотя многие еще живут с родителями. А
– Он живет с вами?
– Да. У него нет другого выхода. Патрик получил аттестат в июне. А сейчас он помогает моей супруге Рене. Она продавщица книг.
– Где находится ее магазин?
– На улице Винегрье. Вы не ошибетесь. Магазин называется «Огурец в маске».
– Оригинально.
– Не очень. Вы когда-нибудь слышали об огородных приключениях Огурца в маске, комиксе Мандрики?
– Это тоже было в семидесятые годы, да?
– Вот-вот! Рене - специалист по комиксам.
Кто-то громко взвизгнул. Лола обернулась. Кассир мирно болтал с билетершей. Та задрала ногу вверх, чтобы помассировать себе лодыжку, и напоминала сейчас цаплю в трауре.
– Эти двое знали Ванессу?
– Нет, они новенькие. Представьте, мне трудно удержать своих работников. На работу нужно приходить около семнадцати часов, а уходим мы не раньше часа ночи. А в промежутке они не знают, чем себя занять - не хватает воображения. Им скучно. Это болезнь нашего времени. Допросите лучше Элизабет - у нее как раз перекур.
Силуэт билетерши резко выделялся на фоне церкви Сен-Лоран и окружавшего ее сквера, освещенного прожекторами. Она заполняла собой пустоту. Был виден красный огонек на конце ее сигареты. Лола прищурилась и представила себе живую Ванессу, еще более худенькую из-за черного платья и лодочек на высоченных каблуках, слишком высоких даже для фестиваля Дарио Ардженто. Девушка заметила Лолу, но подошла не сразу. У нее были рыжие волосы, бледная кожа и зеленые глаза. Выглядела она встревоженной.
– Еще не нашли того, кто убил Ванессу?
– Нет. Вы ее знали?
– Немного. Ванесса была не болтлива. Все, что я знала - это то, что она не собиралась здесь надолго задерживаться.
– Трудно здесь работать?
– Не труднее, чем где-либо еще. Кантор - нормальный хозяин. Но думаю, что работа Ванессу не удовлетворяла. Она выжимала ее полностью, а желания заводить друзей у Ванессы не было. Я прочитала в газете, что она работала в приюте для беспризорных детей. Неудивительно. У нее была потребность вкладывать в дело всю душу.
– Какие отношения между вами и вашими посетителями?
– Здесь много молодежи. По-моему, это в основном студенты, раз они могут позволить себе так поздно лечь спать на неделе. В общем, они ведут себя корректно. Они нас почти не замечают. Мы для них всего лишь билетерши.
– Не приходилось ли вам слышать от них каких-либо презрительных замечаний?
– Они скорее равнодушны.
– А Ванесса общалась с кем-нибудь из них?
– Странно, что вы об этом спрашиваете. Я как раз думала об этом, когда смотрела на церковь. Один парень все уговаривал нас сняться в его первом фильме. Он нас так замучил, что мы прозвали его Болтуном. Однажды вечером я стояла тут, курила и вдруг в саду в свете прожектора увидела Ванессу. Она разговаривала с Болтуном.