Тайна утренней зари
Шрифт:
Электромобиль мчался по улице, и Силантьев с любопытством следил за работой автошофера. Сложная оптикозвуковая аппаратура управления действовала с величайшей точностью и молниеносной быстротой. Невидимые глазом инфракрасные лучи, посылаемые специальным приспособлением, установленным на машине, отражались от встречных предметов и попадали на фотоэлементы, расположенные под фарами. Тотчас приходил в движение «механизм мышления» — кибернетический аппарат — и посылал необходимый приказ мотору. В зависимости от обстоятельств электромобиль то замедлял, то ускорял ход, останавливался совсем или же сворачивал в сторону.
Павел
— Лучи Авроры только озарили небосвод, а тебя уже клонит в объятия Морфея, — усмехнулся Всеволод Александрович. — Потерпи еще пять дней и тогда можешь лечь почивать… на лаврах победы.
— С большим удовольствием…Но взгляните на этот листок… Он может оказаться шипом в воображаемых лаврах, — и Павел протянул Силантьеву листок с цифрами.
Но тут электромобиль остановился возле подъезда института, где работают оба инженера. Старый швейцар Потапыч увидел обоих инженеров на экране в своей кабине, и парадные двери автоматически открылись. Старик немного удивился, не найдя на обычном месте шофера. Электромобиль без шофера — зрелище непривычное, но от этих ученых можно ожидать любых чудес!
4
— В некотором смысле ты оказался прав, — сказал Павлу Всеволод Александрович. — Твой расчет действительно может принести нам пользу. Теперь мы его разберем, уточним, и ты сам убедишься, что он еще раз подтверждает те принципы, на которых базируется наш опыт.
«Спокоен и хладнокровен, как всегда», — заметил про себя юноша.
— Запомни, Павел Летягин! — продолжал Всеволод Александрович. — Двух вещей никогда нельзя делать с первого раза: влюбляться и выводить научное заключение. В науке видимость так же обманчива, как красота женщин при лунном свете. Давай, отложим окончательное заключение до того, как получим конечный результат расчета. Согласен?
— Всеволод Александрович… — начал было Павел, но вдруг почувствовал, что пол конструкторского бюро, где происходила эта беседа, потерял устойчивость и качнулся. Зазвенели лабораторные приборы, шевельнулись многоцветные схемы, развешенные по стенам.
— Что это?
Силантьев в недоумении боязливо озирался по сторонам. Внезапно Павла осенила догадка.
— Всеволод Александрович! Неужели? Мне не верится…
— Ты хочешь сказать…
— Не то ли это, чего мы столько времени ожидаем?
Звонок радиотелефона заставил Павла подскочить к письменному столу. С экрана смотрел юноша в белом халате, логарифмическая линейка торчала из его нагрудного кармана. Лицо юноши было озарено радостной улыбкой. Подняв руку с четырьмя растопыренными пальцами, юноша ребром левой руки старательно водил поперек указательного пальца, словно стремясь перерезать его пополам.
— Три с половиной? — угадал Павел. — Три с половиной балла?
— Да! А теперь — будь здоров! У меня тысячи клиентов.
— Обожди, друг. Дай обнять тебя по такому случаю!
И Павел протянул руки к радиотелефону, но экран уже погас. Через мгновенье на нем появилось румяное лицо парнишки лет тринадцати— четырнадцати.
— Вот и мой клиент, — весело сказал Павел.
— Какой ветер занес тебя на нашу волну, Вова?
— Павлик, это землетрясение? Скажи мне, несколько минут назад было землетрясение?
— Нет землетрясения не было.
На лице парнишки изобразилось недоумение.
— Как же не было? Все задрожало вокруг, я сам чувствовал.
— Что правда, то правда — земля задрожала. Но землетрясения не было, — с лукавой усмешкой ответил Павел. — Не веришь? В наш век, Вовка, все возможно! Будь умницей, и вечером ты получишь целый воз новостей.
Павел повернулся к Силантьеву.
— Да, все возможно в наш век, Всеволод Александрович. И все же я не полностью уверен, что это относится к нашему завтрашнему опыту.
5
— Ну, как ты объяснял племяннику вчерашнее происшествие? — поинтересовался на другой день Силантьев. — Представляю, как он раскрыл глаза от удивления.
— И не говорите, Всеволод Александрович! На меня обрушился целый град вопросов. Почему тряслась земля? Пять водородных взрывов? Уже покончено с Тургайскими воротами? Значит, сибирские реки будут орошать теперь поля Средней Азии? А как он меня расспрашивал об электромобиле без шофера! Большого труда стоило мне заставить его самого рассказать о виденном. Он ведь ездил с экскурсией на Баренцово море, видел знаменитые электростанции, чьи турбины приводятся в движение морскими приливами и отливами. «Знаешь, — говорит, — спустились мы на лифте и попали в камеру с двумя стеклянными стенками. Куда там, жюль-верновскому „Наутилусу!“ Как раз начался прилив, и пошли в наступление гигантские волны, да как принялись крутить турбины! Вот это зрелище!». А по поводу вчерашних взрывов так прямо и заявил: хочу видеть все сам! На его счастье ребята с телевизионной станции оказались на редкость оперативными, и вечером мы смотрели хронику «Конец Тургайских ворот».
Хроника? Вечернюю передачу по телевидению Силантьев как раз и пропустил. Вот жалость!
— Делать нечего, придется тебе, Павел, рассказать мне все, что видели вы с Вовой по телевизору.
…Мы находимся в самом сердце казахских степей. Мало-помалу их бескрайние просторы уступают место обрывистым склонам и приплюснутым вершинам, словно бы срезанным гигантским мечом. Это Тургайская возвышенность. Ее скалистый пояс служит водоразделом между сибирскими реками и пустынями Средней Азии, где земля извечно жаждет воды — носительницы жизни. Но воля народа сильнее каменных колоссов, что миллионы лет стерегут дорогу к югу. В пяти различных местах врезаются в Тургайскую цепь стальные языки электробуров. Вслед за ними опускаются вглубь пять серебристых цилиндров. «Пирожки с начинкой» — так зовут их рабочие.
Меняются кадры на экране телевизора. На расстоянии сотен километров от Тургайских скал, в светлом помещении с разнообразными сложными аппаратами, собралась группа людей. Один из них произносит несколько слов в радиотелефон, затем поворачивается к своим товарищам и резко нажимает кнопку. В тот же миг на экране телевизора вспыхивает яркий свет, настолько яркий, что, кажется, чувствуешь его горячее дыхание. Вот уже можно различить столбы горящих газов; возникает отдаленный, похожий на тысячу громов, гул и грохот, вслед за тем весь экран застилают дымовые тучи.