Тайна венской ночи
Шрифт:
– Как по-вашему, кто мог совершить преступление? – спросил Дронго. – Если исключить из числа подозреваемых Веронику Вурцель.
– Не знаю. Я этих людей знаю не так хорошо. Конечно, убийцей не мог быть ни мой муж, ни наш телохранитель, это понятно. Исключите из вашего списка несчастную Айшу, которая в глубочайшем шоке от случившегося, супругов Яцунских. Он интеллектуал, а не убийца. А его супруга, хоть и нервная особа, но из хорошей семьи и совсем не подходит на роль убийцы. Исключите и его секретаря Амалию. Остаются несколько человек – Дьюла Фаркаш, Давид
– Обязательно воспользуюсь вашей подсказкой, – согласился Дронго, – но учтите, что о проблемах Фаркаша знали все сидевшие за столом, даже вы. Поэтому нужно быть полным идиотом, чтобы идти на преступление в такой обстановке, ведь любой следователь будет рассуждать так, как вы. И он автоматически станет этим главным подозреваемым.
– Тогда я не знаю. Может, его хотели ограбить?
– В кармане у него нашли пачку денег, и на его руке остались часы. Часы были очень дорогие.
– Знаю. «Брегет». Он купил их сам, а всем хвастался, что это подарок моего отца. Хотя на самом деле мой отец никогда в жизни никому не дарил таких подарков, даже моему мужу.
– Это ваш третий супруг?
– Неужели количество моих мужей имеет отношение к убийству Анвара Галимова?
– Конечно, не имеет. Но ваш супруг дипломат, а значит, пользуется дипломатической неприкосновенностью. Как и ваш телохранитель. Вам не кажется, что я мог бы подозревать кого-то из них в совершении этого преступления?
– У вас странная логика. Только потому, что они дипломаты?
– Не только, – он снова замолчал.
Она отвела глаза.
– Уходите, – произнесла она, когда пауза снова затянулась, – я больше не хочу с вами разговаривать.
– Галимов был сильным человеком, – пояснил Дронго, – спортсменом. И почти никто из присутствующих не сумел бы подойти так близко и ударить его ножом. Галимов успел бы либо увернуться, либо перехватить нож. Но только не в том случае, если бил настоящий профессионал. А единственным профессионалом среди всех был майор Баграмов.
– Вот какая у вас логика, – нахмурилась Рахиля, – и зачем тогда Баграмову убивать Галимова? Какая причина?
– Во-первых, он встречался с Фаркашем, – сообщил Дронго, – и обещал ему помочь.
– Вот какой мерзавец, – беззлобно произнесла Рахиля, – я даже не думала, что он устраивает такие дела за нашей спиной. Хотя все они такие. Им тоже нужно жить, поэтому они так суетятся.
– Вторая причина. Ваш муж мог ревновать вас к господину Галимову и предложил своему советнику решить этот вопрос раз и навсегда.
– Мой муж! – рассмеялась она. – Практически невозможно представить, что он приказывает кому-то совершить убийство. Нет, этот вариант исключен.
– Ваш муж стал послом благодаря вам, – напомнил Дронго, – к его ревности мог примешиваться и вполне трезвый расчет. Ведь если вы по каким-то причинам расстанетесь,
– Почему мы должны были расстаться? – нервно уточнила она.
– Он мог почувствовать ваше отношение к Галимову?
– Вы все-таки напрашиваетесь на то, чтобы я вас выгнала. Какое отношение? О чем вы говорите?
– Я видел, как вы нервничали, когда Галимов долго отсутствовал.
– Правильно. Я волновалась. Как выяснилось, волновалась не зря. Его, в конце концов, убили.
– Вы вели себя как его супруга, а не как дальняя родственница, – пояснил Дронго. – Извините, но я вынужден вам это сказать.
Она впервые задумалась, затем взглянула на гостя – прямо в глаза.
– И все это видели?
– Безусловно. Думаю, что ваш муж тоже все понял.
– Что понял?
– Ваше отношение к погибшему. Оно тогда проявилось довольно ярко.
– Я никогда этого не скрывала. Если мы приехали отмечать Новый год сюда по его приглашению, значит, я относилась к нему не просто хорошо, а очень хорошо. Меня приглашала в Париж моя сестра, но я не поехала туда.
– Не сомневаюсь, что вы выбрали бы Вену.
– Опять какой-то намек?
– Нет. Просто констатация. Когда вы получили приглашение?
– После двадцатого. Кажется, так. Это было до Рождества, я точно помню.
– Галимов сам позвонил?
– Вы можете себе представить, что со мной он общался через секретаря?
– Я не сомневаюсь, что он звонил сам. Но с кем он говорил? С вами или с вашим мужем?
– Конечно, со мной. В нашей семье все решения принимает женщина. Или вы удивлены?
– Не удивлен.
– Мне не нравятся ваши намеки. Вы все время пытаетесь убедить меня, что знаете гораздо больше, чем говорите. Если вам что-то известно, то скажите мне об этом. А если неизвестно, то не нужно делать такие непонятные намеки.
– Если я скажу, что погибший был не очень скромным человеком, вы в это поверите?
– Безусловно. Я его слишком хорошо знала. Вернее, знаю такой тип мужчин. Мой первый муж был похож на него. Или он похож на моего первого мужа.
– Говорят, о покойниках нельзя говорить плохо. Но это явно не тот случай. Насколько мне стало известно, он не умел скрывать своих романтических увлечений…
– Тише, – теперь уже попросила Рахиля, оглядываясь на дверь спальни, – пожалейте его несчастную жену. Или уже вдову. Не могу даже произносить это слово.
Дронго поднялся и коротко кивнул. Рахиля встала следом.
– Он что-то рассказывал? – уточнила она тихо.
– Вы сами все знаете, – ответил Дронго.
– Даже после этого я его не убивала, – сказала Рахиля, – и не могла такого сделать. Он мне нравился. Именно таким – беспринципным и наглым. Может, это была ошибка, что я позволила ему так приблизиться ко мне…
– Да, – согласился Дронго, – мне тоже так кажется.
Он услышал шаги за дверью, прислушался. Кто-то спешил именно к ним. Через несколько мгновений в дверь постучали, и Рахиля шагнула, собираясь открыть дверь.