Тайна Верховной жрицы
Шрифт:
— Какая разница?! Мы бы избавились от нее! — ругался Ярен.
— Это не честно.
— Ты на ее стороне?! Что за разговоры о чести? Мы должны сделать все, чтобы Тея стала Верховной жрицей!
— На такую сделку с совестью я не пойду, — упрямился Зафрэль.
— Вот как ты заговорил… Помнится, когда мы выключали Лабиринт, ты не вещал о совести.
— Тот поступок я так же считаю ошибкой, — тихо отвечал оппонент.
— А что это ты такой лояльный стал? Выслуживаешься перед шлюхой ради места Высшего?
— Я не собираюсь слушать упреки, — по голосу было заметно, что Керин едва сдерживает гнев.
— Что, правда глаза колет?
— Умей достойно
— Ах, вот как? — злобствовал Ярен.
— Успокойся! Ты и сам знаешь, что я не в восторге от Меган, но отправлять невиновную жрицу на смертную казнь?
— Ну, знаешь ли… — Ярен зашагал к выходу, и Меган едва успела спрятаться, чтобы не столкнуться нос к носу с рассерженным магистром.
Меган понимала, что так просто Ярен ее не оставит в покое. Требовалось действовать на опережение.
***
Дело со смертью Шедека замяли: настоящего убийцу так и не нашли.
После состоялся очередной совет Ордена, на котором был избран новый магистр справедливости. На место покойного выбрали бывшего заместителя Шедека. Причем, рекомендация исходила от Зафрэля, и Меган вместе с «группой единомышленников» охотно поддержали инициативу Керина.
Спустя еще неделю провели повторные выборы Высшего магистра. Победа Зафрэля не стала неожиданностью: за него проголосовали все, кроме Ярена и Баргоса. Причем оба мужчины сочли своим долгом демонстративно воздержаться.
Цевс, понятное дело, счел Керина перебежчиком и теперь относился к нему резко негативно. А вот Баргос… такой поступок Меган расценила как очередное предательство. Она-то надеялась, что, избавившись от Шедека, бывший куратор попытается сохранить хотя бы видимость хороших отношений. Вместо этого он объявил войну.
Меган злило, что все изменения в Ордене происходят слишком медленно, с мучительным скрипом. Временами ей казалось, что она управляет неповоротливой телегой, буксующей по среди грязи. Керин до сих пор не желал верить в пророчество Лабиринта, до императора Альберга по-прежнему не удавалось достучаться: государь всеми способами избегал встреч с Верховной. Также не было ни единой мысли, где искать юношу с древним фолиантом. Была перерыта вся библиотека, но не нашлось ни единой книги, похожей на ту, что видела жрица в пророчестве.
Клавий постоянно говорил, что Меган должна расслабиться и довериться миру. Что все ее проблемы от того, что она не дает линии вероятности самой вывести ее к цели.
На это жрица возражала, что Лабиринт назвал основной линией вероятности гибель континента, и что если ничего не предпринимать, то все закончится расколом материка.
Решив, что можно попытаться повлиять на императора с иной стороны, Меган стала частенько навещать весьма интересную супружескую пару — чету Шельцев. Она познакомилась с ним на том самом балу, когда чествовали ее назначение на сан Верховной. Мадам Шельц оказалась весьма колоритной особой: амбициозной, властолюбивой и при этом наивной. Ее муж, двоюродный кузен Альберга, был типичным подкаблучником. А еще — ближайшим претендентом на трон: и если с императором что-то случится, то именно кузен станет новым правителем.
Меган весьма быстро нашла подход к мадам Шельц. Дамы разговорились: сперва осторожно, в основном на светские темы, но вскоре аристократка, почувствовав в жрице родственную душу, разоткровенничалась. Особенно, когда разговор зашел о социофобии правителя.
— Разве может император позволять себе такое поведение? — возмущенно шептала дама, обмахиваясь веером. — Вы
— Полностью вас поддерживаю! — кивала Меган. — Ничего не хочу сказать против Альберга, но если бы трон достался более ответственному мужчине… Кому-то, кто не боится подданных и не понаслышке знает, каково это — быть главой семьи…
— Ах, как это вы правильно сказали про семью! Разве можно править страной, не будучи женатым человеком?
Ничто не помогает дружбе так, как общая вражда против третьей стороны. Мадам Шельц и Меган стали регулярно встречаться. Жрица часто наведывалась в гости к аристократке и мягко убеждала в том, что ее супруг будет куда более достойным императором. А также намекала, что жречество окажет всестороннюю поддержку новому государю. Особенно если тот пересмотрит подход к добыче магии.
Глава 21. Император
Разные религии преследуют разные цели. Одни создаются для того, чтобы поддерживать людей в трудные моменты жизни, другие — управлять народом. Особенно ярко эти различия проявляются в архитектуре. Взять хотя бы главный Собор Денеи Иривийской. Одного взгляда на него хватит, чтобы понять — сооружение проектировали с тем, чтобы внушить любому мысль о собственном ничтожестве. Центральный зал, где проходят богослужения, настолько огромен, что каждый прихожанин ощущает себя презренной букашкой. Толстые колонны напоминают ноги великанов, что вот-вот оторвут ступни от земли и раздавят людишек. Но больше всего пугает десятиметровая статуя Денеи-Заступницы: воинственная дева с обнаженным мечом взирает с той строгостью, как если бы горожане явились в ее дом непрошенными гостями. Того гляди сойдет с постамента и, орудуя мечом, примется выгонять неугодных иривийцев прочь.
Даже сейчас люди, собравшиеся помолиться о несчастных детях, погибших во время взрыва в лицее, чувствовали себя неуютно. Будто одним своим присутствием оскверняли дом великой богини. Личный советник императора Эр и тот мечтал незаметно улизнуть с панихиды. Он сидел во втором ряду, сразу за Альбергом, и в душе его возникал протест.
Ему казалось несправедливым, что родственники погибших, многие из которых из-за пережитого горя едва стоят на ногах, вынуждены толпиться в общей куче прихожан, тогда как знать, для которой панихида лишь очередное светское мероприятие, вольготно расположилась на скамьях. А на самом почетном месте восседает виновник ужасной трагедии — Альберг.
«Интересно, что он чувствует, глядя на заплаканные лица матерей?» — размышлял советник.
Эр ощущал стыд за государя. Затея с терактом с самого начала не сулила ничего хорошего. «Только самодур, ослепленный властью, может думать, что, запугав подданных, добьется смирения. Мудрый правитель стремиться как можно чаще выходить в народ, а не отгораживается от людей, прячась в стенах библиотек, и не учится управлять государством по одним лишь книгам».
Необдуманный приказ императора о взрыве лицея усугубил ситуацию. Люди не только не ушли с площади, наоборот, они еще больше ополчились против государя, считая, что зря платят налоги, раз армия не способна защитить мирных горожан от неприятеля. В довершении всего пошли слухи, что якобы взорвать лицей приказал сам император. К удаче Альберга, большинство митингующих отказывалось верить сплетням, считая, что правитель не мог совершить столь чудовищное злодеяние.