Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая
Шрифт:
Он подошел к панели на стене и прижал большой палец к освещенному квадратику, затем набрал код. Дверь отъехала в сторону, и они очутились в огромном помещении. За спиной у них оказались бронзовые створки главного входа, а перед ними на стенах развернулась вся история Священного Гонго. Имелись здесь и другие предметы раннего сплутвийского искусства.
— Это открытая для публики часть экспозиции, — сказал профессор. — Двери позади нас выходят на улицу, и именно здесь формируется очередь. Пока сгорающие от любопытства посетители продвигаются ближе к Палате Священного Гонго, вот у этих столиков их обыщут охранники, просканируют скрытые в стенах
Он приложил большой палец к другому квадратику на панели, набрал другой код, и трехфутовой толщины дверь медленно отворилась.
— Только один вход, он же выход. Пол, стены, потолок из двухфутовой стали. Все окружено внешней бетонной стеной. Пожалуйста, разуйтесь.
Они сели на банкетку, разулись и сняли носки. Этого требовал церемониал Священного Гонго. Хардиман был в мокасинах без носков. Сняв обувь, он босиком вошел в Палату, прежде чем дверь открылась до конца. Джек и Мэри догнали профессора и встали рядом. Выложенная красным мрамором с обсидиановыми прожилками комната представляла собой восьмиугольник. В середине под толстым стеклянным куполом находился сам Священный Гонго, подсвеченный снизу. Остальная часть комнаты тонула в полумраке, что придавало всему зрелищу мистический оттенок.
— Воззрите же! — торжественно возгласил Хардиман, простирая руку. — Се — Священнейший Гонго!
Ни Мэри, ни Джек прежде никогда не оказывались так близко к Священному Гонго. Конечно, они повидали немало снимков, но ничто не сравнится с личным впечатлением.
— Он… он… восхитителен, — выдохнула Мэри. — А что это за участок, похожий на перевернутую карту Уэльса?
— А! — воскликнул профессор Хардиман. — Это пваарл, который связывает квассекс с лимбреллом. Как видите, три из восьми лимбреллов отсутствуют. Говорят, когда восемь лимбреллов объединятся внутри могучей сферы Священного Гонго, истинный Гонго явится миру. Вижу, вас восхитили приззуки, инспектор?
— Так вот как выглядит приззук, — пробормотал Джек.
На свету приззуки играли искрами и покачивались.
— А почему они так странно покачиваются?
— Странное покачивание приззуков — лишь одна из многих тайн Священного Гонго. — Профессор улыбнулся. — Позвольте мне кое-что вам показать.
Он поставил Джека по одну сторону комнаты, а Мэри — по другую, чтобы Священный Гонго оказался прямо между ними, и велел закрыть глаза.
— Теперь загадайте число, — прошептал профессор на ухо Джеку.
— Восемь, — назвала Мэри первое пришедшее в голову число. — Четыре. Шесть. Двенадцать.
— Она правильно угадала?
— Да. Но как?
— Мы понятия не имеем. Священный Гонго таит много секретов, добрых и злых. Тысячи жизней были положены за долгие годы ради их разгадки. Невзирая на требования сплутвийского Министерства древностей, Священный Гонго останется в Рединге.
Джек указал на прозрачный купол над артефактом:
— Из чего он сделан?
— Из закаленного стекла. Выдержит выстрел из гранатомета, восемьдесят килограммов семтекса, артиллерийский снаряд восемьдесят восьмого калибра. Вору придется каким-то образом проникнуть сквозь стекло, взять Священный Гонго и убраться — и все это в течение тридцати секунд, если, конечно, его не перехватят четверо вооруженных охранников или он не потеряет сознание от быстродействующего нервно-паралитического газа.
— Похоже, вы никому не оставили
— Ни единого. Церемония открытия назначена на полдень. Около четырнадцати часов начнется впуск публики. Мы ожидаем до десяти тысяч посетителей завтра и более миллиона в последующие шесть месяцев. Оно и неудивительно: после того как три года назад Священный Гонго пытались украсть, он ни разу не выставлялся.
Они снова надели носки, обулись, и профессор проводил их к выходу.
— Телохранители Джеллимена будут распоряжаться здесь с девяти утра до полудня, все оставшееся время караул предстоит нести нам с вами и четырем вооруженным охранникам музея.
— Похоже, работы здесь немного, — заметил Джек.
— То же самое я говорил суперинтенданту Бриггсу, — ответил Хардиман с неприятной прямотой. — Я сказал, что, если придется, смогу обеспечить безопасность объекта даже с командой лоботомированных обезьян. — Он хлопнул в ладоши, давая понять, что и так уже потратил на них слишком много своего драгоценного времени. — Ладно. Спасибо, что пришли. Увидимся в субботу в тринадцать тридцать, но если опоздаете — ничего страшного. Уверен, мы и сами справимся.
Они миновали двойные двери и оказались на улице. После идеального микроклимата Центра здесь было мокро и холодно.
— Вы никогда не чувствовали себя лишней? — спросил Джек по дороге к машине. — По-моему, Бриггс таким образом пытается подвести меня к мысли о возможном роспуске ОСП.
Мэри промолчала. Похоже, Бриггс именно это и имел в виду.
— Поедем посмотрим, что скажет нам доктор Кватт. Черт! Агата выписала мне штраф!
Глава 12
Клиника Св. Церебраллума
СКАНДАЛ СОТРЯСАЕТ ОСНОВЫ ФОНДА КВАТТ
Вчера вечером генно-техническая промышленность Рединга понесла тяжелый удар: Фонд генетических исследований Кватт был закрыт после того, как его владелица призналась в проведении сомнительных с этической точки зрения экспериментов. «Ну да, я держала в банке живые обезьяньи мозги, — заявила бессовестная доктор Кватт. — И что с того? У всех свои маленькие радости». Некогда крупнейший специалист по составлению генома рептилий, блестящий мастер пересадки лягушачьих голов гончим, доктор Кватт навсегда отстранена от исследований Фонда. Ни одна приличная больница не желает иметь дела с изгоем медицинского истэблишмента. Только клиника Св. Церебраллума запросила разрешение на допуск мисс Кватт к работе с понедельника».
Ветхая и прискорбно отсталая психиатрическая клиника Св. Церебраллума была построена в 1831 году. В то время она считалась очень даже современной. Используя раздельное лечение незамужних матерей, больных с аллергией на лактозу, нежелательных родственников и настоящих помешанных, она некогда могла похвастаться длинным списком непродуманных экспериментальных методов лечения. По высокому уровню посещений (за плату) жаждущей развлечения публики, что являлось показателем успеха заведения, Св. Церебраллум превосходил даже Бедлам. На тамошние представления с участием сумасшедших народ слетался стаями со всех концов страны. Но те дни, когда любопытные могли за грош полюбоваться на того, кто считает себя Наполеоном, давно миновали. Несмотря на постоянную и неустанную модернизацию, клиника оставалась анахронизмом в мире высокоразвитой — за этим единственным исключением — редингской психиатрии.