Тайна за семью печатями
Шрифт:
На следующий день шестьсот двадцать два члена парламента собрали портфели, освободили шкафчики, попрощались с коллегами и вернулись в свои избирательные округа готовиться к битве. Среди них был сэр Джайлз Баррингтон, кандидат Лейбористской партии от бристольских судоверфей.
Как-то во время завтрака на второй неделе кампании Джайлз сообщил Гарри и Эмме, что Вирджиния не присоединится к нему в поездке в преддверии выборов. Эмма даже не попыталась скрыть свое облегчение.
– Вирджиния полагает,
Гарри засмеялся:
– Хоть что-то у нас общее.
– Если лейбористы победят на выборах, – сказала Эмма, – неужели думаешь, мистер Эттли пригласит тебя в кабинет?
– Бог его знает. Этот человек никогда не раскрывает своих карт. В любом случае, если верить спискам избирателей, выборы вот-вот начнутся, так что нет особого смысла мечтать о красных чемоданчиках [18] до оглашения результатов.
18
В красных кожаных чемоданчиках министры английского правительства хранят документы.
– Сомневаюсь, – заметил Гарри, – что в этот раз Черчилль удержится. Будь уверен, только британцы могут вышибить из кабинета премьер-министра сразу после того, как он выиграл войну.
Джайлз бросил взгляд на свои часы:
– Сидеть болтать не могу. Меня ждут на агитационном участке на Коронейшн-роуд. Поедешь со мной, Гарри? – предложил он с усмешкой.
– Шутишь. Хочешь полюбоваться, как люди спрашивают меня, стоит ли за тебя голосовать? Я лишу тебя большего количества голосов, чем Вирджиния.
– А почему бы не съездить? – сказала Эмма. – Свою последнюю рукопись ты передал издателю и всегда всем говоришь, что опыт из первых рук ценнее, чем плоды заседаний в библиотеке.
– Но у меня на сегодня запланирована масса дел, – протестовал Гарри.
– Не сомневаюсь. Давай-ка вспомним, что именно. Во-первых, отвезти Джессику в школу и… О да, забрать ее днем и привезти домой.
– Ладно, уговорили. Поеду, – сдался Гарри. – Но только как наблюдатель, ты же понимаешь.
– Доброе утро, сэр, меня зовут Джайлз Баррингтон. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу поддержку на всеобщих выборах двадцать пятого октября? – спросил кандидат, остановившись пообщаться с избирателем.
– Конечно можете, мистер Баррингтон. Всегда голосую за тори.
– Благодарю вас, – ответил Джайлз, быстро переходя к другому избирателю.
– Но ты же кандидат от лейбористов, – напомнил своему шурину Гарри.
– В избирательном бюллетене партии не указываются, – пояснил Джайлз. – Только имена кандидатов. Зачем лишать человека иллюзий? Добрый день, меня зовут Джайлз Баррингтон, и я надеюсь…
– И можете продолжать надеяться, потому что я не собираюсь голосовать за самодовольного барина.
– Но я кандидат от Лейбористской
– Это не мешает вам быть барином. Вы такой же противный, как этот Фрэнк Пэкенэм, предатель вашего класса.
Дожидаясь, пока избиратель не отойдет, Гарри с трудом сдерживал смех.
– Здравствуйте, мадам, мое имя Джайлз Баррингтон.
– О, как я рада познакомиться с вами, сэр Джайлз. Я ваша большая почитательница с тех пор, как вы получили Военный крест за Тобрук. – (Джайлз низко поклонился.) – И хотя я обычно голосую за либералов, в этот раз вы можете на меня рассчитывать.
– Благодарю, мадам.
Женщина повернулась к Гарри; улыбнувшись, тот приподнял шляпу.
– А вы можете не утруждаться, мистер Клифтон, потому что я знаю: вы родились на Стилл-Хаус-лейн, и это позор для вас – голосовать за тори. Вы предатель своего класса, – добавила она и гордо удалилась.
На этот раз Джайлз едва удержался от смеха.
– Вот уж не думал, что создан для политики, – развел руками Гарри.
– Доброе утро, сэр, меня зовут…
– Джайлз Баррингтон, знаю, – сказал мужчина, не принимая протянутой Джайлзом руки. – Вы здоровались со мной полчаса назад, мистер Баррингтон, и я сказал, что буду голосовать за вас. Однако теперь я уже не так уверен.
– Что – всегда так плохо? – спросил Гарри.
– О, бывает и хуже. Но раз уж пошел во власть, не удивляйся, когда появляются люди, которым в радость время от времени запустить в тебя гнилым помидором.
– Я не смог бы стать политиком, – сказал Гарри. – Слишком многое принимаю на свой счет.
– Тогда тебе прямая дорожка в палату лордов. – Джайлз остановился напротив паба. – Полагаю, полпинты придадут нам сил перед возвращением на поле битвы.
– Не думаю, что бывал раньше в этом пабе, – сказал Гарри, глядя вверх на призывно хлопающую на ветру вывеску-плакат с надписью «Доброволец».
– Я тоже. Но приезжай в этот избирательный округ в день выборов – здесь для меня будет готов бокал в каждой гостинице. Владельцы пабов всегда рады продемонстрировать свои убеждения.
– Кого бы ты хотел видеть в членах парламента?
– Если у тебя созрел такой вопрос, – ответил Джайлз, когда они входили в заведение, – ты никогда не поймешь, что значит волнение предвыборной борьбы, что значит занять место в палате представителей и внести вклад, хоть и незначительный, в управление своей страной. Это как война без выстрелов.
Гарри направился к нише в уединенном углу, а Джайлз устроился на стуле у стойки. Когда Гарри вернулся к нему, он уже беседовал с барменом.
– Прости, старина. Не могу прятаться в уголке. Должен постоянно быть на виду, даже когда у меня перерыв.
– Знаешь, я, вообще-то, надеялся обсудить с тобой кое-какие вопросы личного плана.
– Тогда просто говори потише. Две полпинты горького, пожалуйста, – сказал Джайлз бармену.
Он собрался слушать Гарри, между тем некоторые из завсегдатаев – и не все из них трезвые – подходили, хлопали его по спине и подбрасывали советы, как править страной, и обращались к нему кто «сэр», кто «привет, старик».