Тайна зеркала
Шрифт:
Сейчас в самолетном кресле сидела симпатичная брюнетка небольшого роста и нервно теребила ручку сумки. Она не замечала невысокого мужчину в темных очках, сидевшего тремя рядами дальше, который исподволь рассматривал ее всю дорогу. Когда самолет приземлился, он быстро включил сотовый и отправил сообщение всего из двух слов: "Она здесь".
Глава 2. Не ждали
Воздушное судно мягко коснулось земли, и нежный женский голос сообщил, что они прибыли в Алма-Ату. Из динамиков полилась бодрая мелодия вперемешку с сообщениями о температуре воздуха и пожеланиями летать всегда побольше
В иллюминаторе виднелись горы, и настроение у Кати помимо воли слегка улучшилось. Ее папа был военным, и она прожила в Алма-Ате несколько счастливых детских лет. Этот город был ей родным, почти таким же родным, как Москва, где прошла юность.
Девушка выбежала из здания аэропорта, выбрала из толпы атакующих таксистов наименее наглого, и они помчались на стареньком Фольксвагене по знакомой дороге в центр города. Свежая майская зелень вдоль улиц, политая ночным дождиком, радовала глаз, особенно после Астаны с ее суровыми степными пейзажами и обилием серого цвета.
Беспокойство Кати возрастало по мере приближения к нужному адресу. В голову лезли пугающие предположения. Что мог Борис сделать со своей женой? Почему телефоны по-прежнему не отвечают? Не мог же он ее, в самом деле?…
Машина остановилась перед Люсиным домом, и Катя выскочила из нее, поспешно расплатившись с водителем. Солнце спряталось за набежавшие тучки, и громоздкое трехэтажное здание выглядело мрачным, как будто его накрыла тень тревоги, волнами исходящей от девушки. Высокие окна холодно и безжизненно отражали серое небо. За открытой дверью подъезда царила пугающая темнота. Катя тряхнула головой, решительно прогоняя жутковатые ассоциации, и стремительно рванула вперед.
Запыхавшаяся, с бешено колотящимся сердцем, она влетела на последний этаж и изо всех сил вдавила кнопку звонка. Тут в голову пришла запоздалая мысль, от которой девушка похолодела:
"Боже мой! А если Борис опасен?"
Она отшатнулась от двери, лихорадочно порылась в сумке, но не нашла ничего, кроме складного зонтика. За неимением лучшего она выдвинула зонт на всю длину, выставила его перед собой и еще раз позвонила.
Долгое время за дверью не было слышно ни звука. Напряжение в Катиной груди достигло максимума. Она выдохнула и, полная решимости, рванулась пинать, колотить и царапать гладкое дерево двери руками и ногами, кричать, звать на помощь… Но в этот момент за дверью послышались шаги: тяжелые, неспешные и неумолимые. ТУМ… ТУММ… ТУМММ!…
В памяти мигом всплыла картинка из детства: четырехлетняя Катя сидит в третьем ряду театра и, умирая от страха, смотрит на сцену, где под мрачную музыку из темноты кулис грозная статуя Командора идет, чтобы забрать в ад грешную душу любвеобильного дона Жуана. Бабушка Кати весьма заботилась о ее культурном воспитании и с малых лет водила девочку на выставки, в музеи и театры, хотя со знакомством с некоторыми великими творениями она явно поторопилась.
Скрипнул замок, дверь наконец распахнулась, и у девушки перехватило дыхание. К ее ужасу и изумлению в проеме стояла она – статуя командора! Огромная монументальная фигура в просторном одеянии до пола и лавровым венком на голове. Полумрак коридора мешал рассмотреть детали. Статуя наклонилась вперед и угрожающе нависла над Катиными чахлыми ста шестьюдесятью сантиметрами. Девушка присмотрелась и обмерла
–А-а-а-а-а-а! – завопила она от ужаса и замахала зонтиком перед собой в жалкой попытке за него спрятаться.
Больше всего на свете ей хотелось убежать отсюда, но ноги словно приросли к полу.
– А-а-а-а-а-а! – могучим басом заорала в ответ статуя, отпрянула вглубь квартиры и хотела прикрыться дверью, но не дотянулась до дверной ручки.
Поспешно отступая назад, она наступила пяткой на край своего балахона, покачнулась и, не переставая вопить, стала заваливаться на спину.
Катина рука с зонтиком замерла в воздухе, крик захлебнулся на высокой ноте. Как в замедленной съемке она смотрела на плавное и неумолимое падение памятника. Командор взмахнул руками как крыльями, ухватился за стоявшую в углу вешалку и потянул ее за собой. Разлапистая деревянная рогатина с парочкой плащей и шляп заскрипела, наклонилась и устремилась следом. Один из ее торчащих крючков, пролетая мимо комода, зацепил край ажурной салфетки и лихо сдернул вниз все, что на ней стояло и лежало, включая здоровенную хрустальную вазу. Могучий и раскатистый грохот от поочередного соприкосновения всего этого добра с паркетом потряс весь дом и отразился многократным эхом в высоких потолках. Маленькие искрящиеся кусочки хрусталя весело брызнули во все стороны.
От громкого звука Катя частично оглохла и потеряла ощущение времени и реальности. Во мгновение ока чистая и аккуратная прихожая превратилась в место, как говорят политические обозреватели: "…боевых действий с множественными разрушениями." Девушка не спускала глаз с опасного, но неустойчивого Командора и была безмерно удивлена тем, что он не развалился на большие гипсовые обломки при падении. Статуя лежала на полу целиком и издавала странные звуки. Катя опустила зонтик и обессилено привалилась к дверному косяку.
Коридор квартиры внезапно ожил: захлопали двери, пространство наполнилось людьми. Первым навстречу погрому поспешил лысый крепкий старичок, которого Катя сразу узнала. Его звали Семеном Степановичем и он вроде бы приходился новому Лосиному мужу дядей. Из других дверей появились две пожилые женщины. Катя сразу вспомнила, что маленькую толстушку зовут Нонна Пална, а тощую и высокую – Изольдой с непроизносимым отчеством. Последними в коридор из своей комнаты выбежали Борис и Люся – ЛЮСЯ!– целая и невредимая!
Статуя с помощью Семена Степановича уже кряхтя поднималась на ноги, и при ближайшем рассмотрении оказалась домработницей Маргаритой – женщиной немалого роста с пышными формами и косой вокруг головы "а-ля Юлия Тимошенко", а совсем не лавровым венком. Ее обычно невозмутимо-суровое лицо пылало гневом и всеми оттенками красного. Она подхватила нож, валявшийся неподалеку, и подскочила к Кате, потрясая руками.
–Дык, что ж это делается! – возмущенно взревела Маргарита, тыча острым тесаком в гостью.
Катя опасливо отодвигалась, а домработница продолжала наступать.
– Звонят в дверь, я открываю, а она на меня с палкой кидается и орет! – голос Маргариты дрожал от праведного возмущения.
Девушка попыталась оправдаться:
– Но вы же с ножом были! Я испугалась!
– Дык, я тесто на кухне раскатываю! Как раз кусок отрезала, чтобы в холодильник убрать, ножик и взяла! Откусывать мне его, что ли? А она как заорет, как кинется, чуть меня палкой своей не проткнула!
– Это всего лишь зонтик, – робко защищалась Катя.