Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны.
Шрифт:
Тыштыронцы взяли холм в кольцо. Перед лицом Филиппа переступал копытами чей-то конь. Почему-то рыцарь Орс очутился на земле на одном колене. А потом на землю рухнул тыштыронец со стрелой в спине.
Шум битвы переменился, появились новые, свежие звуки. Филипп собрал последние силы и привстал. На холме не было всадников, лежало только несколько тел. Он встал на ноги и, согнувшись от сильной боли в боку, сделал несколько шагов. Откуда-то явилась нежданная подмога. Битва была выиграна. Филипп почувствовал страшную слабость и опустился на землю. На мгновение забыв о боли, он отпрянул, чуть не опрокинувшись. Перед ним на земле с бледным лицом и остекленевшим взглядом лежал рыцарь Орс. Вся грудь его
Глава двадцать девятая
Нежданная подмога
День уже склонился к закату. Эйна и её сын Энтур возвращались домой. Косьба сегодня была отменной. Она вымотала их основательно, но дальние луга были докошены. Через день нужно будет съездить и собрать последние стога. Лишь бы не пошёл дождь или тыштыронцы не нагрянули. Что-то они осмелели этим летом. Бывало, и на тысячу шагов не подходили к Заречному: боялись. А теперь… Неужто и впрямь война будет? Эйна с сочувствием и затаённой виной посмотрела на сына, ехавшего впереди. Она всегда испытывала чувство вины, когда её Энтур был вынужден заниматься грубой крестьянской работой, а поскольку другой работы в Заречном хуторе не было, Эйна не знала покоя. Но этот непокой был ведом только ей. Никто не знал о том, как болит её сердце. Она ни с кем не делилась ни своими печалями, ни своими радостями. печалей было слишком много, а радостей слишком мало, пожалуй, один только Энтур, а он вот, у всех на виду, смотрите. Она молчала целый год, когда вернулась из Оймена, будто дала обет молчания. Молчала, когда допытывались у неё, кто отец ребёнка, молчала, хотя это казалось невозможным, когда рожала своего сына, только стонала сквозь стиснутые зубы или, когда было совсем невмоготу, до крови кусала губы. Молчала, когда кормила. Но лишь мальчику минуло полгода и стало ясно, что он здоров, хорошо растёт и крепнет, Эйна заговорила, будто кончился её обет. Хотя говорила с тех пор она скупо и редко.
Старый Ходер качал головой и угрюмо смотрел в сторону Лиммруна. Третий сын Генхор ушёл за реку, захотелось ему стать воякой. Теперь в Баргореле служит. Дочь подалась в город, а вернулась через два года с круглым животом. Да и из сына неизвестно кого сделать хочет, советов не слушает. Надо же удумала, выпросила у Младшего длинный кинжал и стала класть в люльку. А едва Энтур встал на ноги, принялась учить его ратному делу. Сперва палкой научила орудовать, да так ловко, и у кого только сама выучилась? Потом выточила два деревянных меча и каждый день фехтовала с сыном. То ли в честь неведомого папаши в воины готовила, то ли в мстители. Не нравилось всё это хозяину Заречного, но когда Энтур подрос, дед переменил своё отношение. Из всех внуков и внучек, именно этот полюбился старику особенно. Да и как было его не полюбить: вырос крепким, сильным, выносливым и красивым. Когда парень подрос, за его обучение взялись дядьки — пахари-воители. Эйна с надеждой смотрела на сына. И если б кто мог подслушать её мысли, услышал бы: «Не для того родился ты, мой мальчик, чтобы косить траву и пахать землю. Ты будешь великим воином. И твой отец будет гордиться тобой».
Сейчас, скача на лошади позади Энтура, Эйна любовалась сыном и поражалась, как это после такой тяжёлой работы и знойного дня он прямо и крепко держится в седле, бодр и чуть ли не песни распевает. Она и сама приосанилась, хотя тело всё ломило от свинцовой усталости, в глазах
— А ну, сын! Догонишь? — и пустила коня вскачь.
— Мама! — с лёгким упрёком, но всё же улыбаясь, крикнул Энтур. — Ну что ты! Разве не устала?
Но Эйна не слушала сына. Она скакала всё быстрее, и Энтур понял, что ему не отсидеться. Он пустил коня в галоп.
С недавнего времени Энтур стал смотреть на родительницу иначе. Прежде всё было ясно: мать — это мать, она всегда такая как есть, и всё тут. Но почему-то до парня стало доходить, что его родительница — ещё вполне молодая и даже очень красивая женщина. И с особой остротой возник вопрос об отце, спрятанный когда-то в детстве в самую глубину души. Он дважды спрашивал мать, но она молчала. Просто молчала и всё.
Мать и сын мчались наперегонки по пойме, приближаясь к «Волчьим воротам». Внезапно Эйна остановилась и указала рукой на луг за болотиной, поросшей кустарником. По лугу на восток скакали всадники. Энтур пристально посмотрел на восток.
— Это не тыштыронцы, — сказал он, подъехав вплотную к матери и становясь, будто заслоняя её.
— Удаляются, — заметила дочь Ходера Старшего.
— Похоже, это рыцари. Но что понесло их к Волчьему Логу?
— Они удаляются, — повторила Эйна и тронула коня.
— Нас не было дома три дня, — не унимался Энтур, никого, кроме братьев и тыштыронцев, он не видел в этих краях. — Что могло случиться?
Эйна вдруг остановила коня и, обернувшись, кинула на сына внимательный взгляд. Но ничего не сказала и поехала дальше.
— Неужели началась война? — в голосе юноши послышались нотки восхищения. — Может, это отряд разведчиков из Норриндола?
Эйна пришпорила коня.
— Нам лучше поторопиться! — крикнула она.
Из-за купы низкого ивняка, буйно разросшегося в болотистой мочажине, показались Два Холма. И тут мать с сыном остановились не сговариваясь. На одном из холмов были всадники. Не нужно было долго всматриваться, чтобы понять, что там идёт схватка.
— Это тыштыронцы! — воскликнул Энтур, хотя его мать и так прекрасно всё видела. — Они атакуют рыцарей.
Эйна стояла как вкопанная и заворожено глядела на северный холм. Эта картина почему-то наполнила её давно затвердевшее сердце такой тревогой, какой она от себя не ожидала.
— Мама! — донёсся до неё возглас сына. — Им надо помочь!
Эйна словно очнулась от сна.
— Готовь арбалет! — крикнула она, и оба помчались к холму.
На них никто не обращал внимания, и поэтому им удалось подъехать достаточно близко. Всё стало видно как на ладони. Три крепких воина оборонялись довольно успешно, но четвёртый, на вид совсем ещё подросток, на глазах у Эйны покачнулся и упал с лошади.
— Давай! — крикнула мать. — Целься спокойно. Чем точней будет выстрел, тем легче будет и нам, и им.
Они успели сделать по три метких выстрела, и атака тыштыронцев выдохлась. Однако на холме из оборонявшихся в седлах осталось только двое. Не больше семи разбойников спешно развернули коней и пустились с холма прочь. Оба рыцаря кинулись за ними. Энтур, выхватив меч, присоединился к погоне. Эйна открыла было рот, чтобы остановить сына, но поняла, что это бесполезно. Она поспешила к раненым на вершину холма.
Погоня за остатком разбойничьей шайки продлилась недолго. Принц Корфул с Витольдом и Энтуром возвращались. Они удалились от Холмов мили на две. Когда последнего врага настигла стрела Энтура, принц остановил коня и впервые за время погони внимательно посмотрел на юношу.
— Ты откуда, молодец?
— С Заречного Хутора.
— Что-то я тебя там не видел.
— Да мы с матерью на покос ездили, на Дальние луга.
Принц усмехнулся.
— Хороши косари!
— Я внук Ходера Старшего, Энтур.