Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны.

Гир Александр

Внук Ходера искренне расхохотался.

— Ну что я говорил! Одни слова.

Освальд пришпорил коня.

«Ну и самообладание у этого мальца», — подумал Витольд и без промедления помчался в лес.

Принц не видел, как ускакал Хранитель. Перед ним стоял противник, за которым он мчался столько времени, и которого готов был уничтожить. Это совсем не было похоже на турнир, где в поединке на длинных мечах принцу удалось одержать верх над Квалдуром. Тогда его кинула в атаку неописуемая ярость. Теперь всё было иначе: и бой был настоящим, и ставка несравненно выше — жизнь принцессы Аделины. Принц Корфул собрал все силы, всю отвагу, всю свою любовь и устремился вперёд, но трезвому

рассудку он дал возможность поотстать, чтобы тот, как командир, пославший солдат вперёд, мог внимательно следить за боем.

Барон Квалдур был сильным противником, пожалуй, самым сильным из всех, с кем приходилось встречаться принцу Корфулу, но им руководили гордость и страх: гордость не давала смириться с тем, что какой-то юнец встал у него, сильнейшего война Сумеречной Долины, на пути; страх же нашёптывал, что без Аделины ему лучше не возвращаться в Даркулон. Так или иначе, но Квалдур думал о себе. В задачу принца входило спасти возлюбленную от этого чудовища и не допустить, чтобы она стала рабой ненавистного всему Пятиречью человека. К тому же смерть доблестного Орса и кровь юного Филиппа были на совести бесчестного рыцаря Даркулона. Так и столкнулись в последней битве на опушке Сельверона слепое бешенство Квалдура и холодная, упорная ярость принца Корфула Озенгорнского.

Но ещё один союзник был у принца Корфула — конь, которого дал ему отшельник. Это был удивительный конь. Он будто угадывал намерения всадника, а порой и упреждал их. Но и это не всё. Несколько раз вовремя поворачивая в сторону, он спасал принца от верного удара, а удары на Корфула сыпались непрерывно.

Если бой принца Корфула и барона Квалдура был поистине драматическим, то схватка Энтура и рыжего Освальда казалась потехой, во всяком случае, внуку Ходера. Он, похоже, издевался над соперником, просто хулиганил: то заставлял его гоняться за собой, то налетал на противника столь неожиданно и яростно, что тому оставалось лишь отступать, брызжа слюной от бешенства. И чем больше раздражался рыжий оруженосец, тем, сильнее веселился Энтур.

Эти два разительных по контрасту поединка наблюдали с пригорка четыре грюнта, принцесса и отшельник Ольд. Несмотря на разухабистость боя Энтура, Аделина не отрывала взгляда от принца, и рука её судорожно сжимала арбалет. Но эту руку спокойно и твёрдо придерживала рука отшельника.

— Не горячись, дочка, — сказал Ольд, когда почувствовал, что рука принцессы задрожала. — Сейчас ему нужнее твоя молитва, а не твоя стрела.

Принц Корфул занял оборонительную тактику, стараясь экономить силы. Он больше уклонялся от ударов, чем наносил. Но как только он почувствовал, что противник стал уставать, как направил на атаку всю сэкономленную силу. Теперь рыцарь Даркулона отступал и в какой-то момент, пропустив сокрушительный удар принца, не удержался в седле. Корфул тотчас спешился сам. барон Квалдуру понадобилось время, чтобы подняться на ноги, и, разъярённый собственной неудачей, он с новой силой бросился на принца. Однако падение не прошло для него бесследно: довольно скоро принц обезоружил противника, выбив из его рук меч.

— У вас есть выбор, барон Квалдур, — сказал принц Корфул, держа острие своего длинного меча у горла противника, — или вы даёте слово рыцаря, если вы только рыцарь, что немедленно убираетесь восвояси и не будете более преследовать принцессу Аделину, или вы расстанетесь с головой.

— Никто, — процедил сквозь зубы рыцарь Даркулона, — не посмеет безнаказанно ставить под сомнение моё рыцарское звание!

— Ну тогда явите это звание на деле: дайте слово и сдержите его. Может, под рыцарством в Даркулоне понимают произвол грубой силы?

Квалдур метнул на принца огненный взгляд.

—

Я бы засунул эти слова тебе в глотку, юнец. Но удача на твоей стороне.

— Рыцарство Даркулона это, стало быть, не рыцарство доблести и справедливости, а рыцарство удачи. Ну так что, рыцарь удачи, отныне я буду к вам так обращаться, каково ваше решение?

Но решение рыцаря удачи так и осталось неизвестным. До слуха принца донёсся отчаянный крик Аделины:

— Корфул!

Принц обернулся и увидел в трёх шагах от себя скачущего прямо на него Освальда. Казалось, время замедлилось. Оруженосец Квалдура поднял меч, но вдруг медленно откинулся назад, всплеснул руками и вывалился из седла. Конь же встал на дыбы и шарахнулся от принца как раз в ту сторону, где стоял не менее ошеломленный барон Квалдур.

Произошло же вот что. Когда принц Корфул обезоружил противника, Освальд, в очередной раз безуспешно атаковав юного Энтура, решил прийти на выручку своему господину. Он стремительно поскакал на принца. Принцесса заметила манёвр оруженосца, но успела крикнуть и выстрелить из арбалета. И теперь возле принца лежали Освальд со стрелой во лбу и рыцарь Квалдур с раскроенным копытом лошади черепом.

Так закончилась последний поединок двух рыцарей, а с ним и утомительная погоня за похитителями принцессы Аделины.

Корфул повернулся к принцессе. Дочь короля Магнуса стояла растерянная, будто не осознавая, что всё уже кончилось. Тогда принц бросил меч и решительно кинулся к ней.

— Аделина!

— Корфул! — отозвалась принцесса, глядя на принца с такой нежностью и любовью, что у Корфула перехватило дыхание.

— Как ты, милая моя?

— Теперь хорошо. Теперь всё будет хорошо.

И принцесса, не в силах сдержать слёзы, припала к его груди.

Глава тридцать третья

Очарованный лес

Одинокий Волк не стал смотреть на последний бой, это его не интересовало. Он хотел быть с человеком, который понимал его язык и мог с ним говорить. Впервые за многие годы Одинокий Волк почувствовал себя не таким одиноким. Он хотел помочь этому человеку, хотел быть в его стае.

А хранитель, едва въехав в лес, почувствовал ещё больший прилив сил. Он и прежде странным образом не чувствовал усталости, а теперь и вовсе лёгкость и радость стали такими ощутимыми, будто река подхватила его и понесла. Временами было такое чувство, что он великан и весь этот таинственный лес находится внутри него.

Спустя какое-то время Витольд остановился, чтобы оглядеться. Он вдруг вспомнил, зачем он здесь: ему нужен Эслим, который предал его, предал их всех. Но где его искать?

Одинокий Волк остановился тоже, потянул носом воздух, как самая заправская собака, и, тонко, визгливо тявкнув, побежал вперёд. Витольд помчался за ним. Он всё время следил за своим серым провожатым, стараясь не упустить его из виду, и в то же время умудрялся смотреть по сторонам. Сельверон был необыкновенным лесом. Витольду припомнился рассказ короля Магнуса, но никакой рассказ не мог идти в сравнение с реальностью. Странное свойство леса, о котором говорил король, быстро проявило себя: чем дальше хранитель устремлялся в чащу, тем крупнее становились деревья, их кроны совершенно заслонили небо, и лес наполнился золотисто-зелёным мягким светом. Плотный и упругий мох лежал словно зелёный ковёр. На сердце у хранителя становилось спокойней. Ощущение времени притупилось, словно Витольд ехал во сне. Он и впрямь вспомнил свой сон у костра в Ольдовом лесу и теперь понял, что тогда видел Сельверон.