Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды
Шрифт:
— Русские, сэр,— отрапортовал один их них, указывая винтовкой.— Вон там, трое или четверо. Думаю, одной сволочи я в спину попал.
Я выхватил револьвер и осторожно двинулся по тропе туда, где начинались джунгли.
— Вон там они были, сэр,— заявил часовой, тыча оружием в густую тень.
Я прошел через подлесок — никого не видно. Раздвигая вьющиеся растения, я осмотрелся. В джунглях по-прежнему тишина и покой. Я шагнул вперед и... вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы схватили меня за ногу.
Я глянул вниз и тут же выстрелил. Помню бледное лицо, широко раскрытый рот и холодный, мертвый взгляд. Пуля разнесла неизвестному череп — он разлетелся на куски, и в
— Да его давно убили, еще до того как вы пальнули в него, сэр,— сказал часовой, рассматривая дырку от пули.
Не обращая внимания на его слова, я перевернул труп. На мертвом была местная одежда, но, пошарив у него в карманах, я нашел смятую рублевую бумажку.
Я разогнулся и всмотрелся в темную гущу лиан и деревьев. Черт их дери, они же там, наверху.
Разведданные Роулинсона подтвердились: в Каликшутре действительно появились русские. Кровь моя чуть не вскипела от этой мысли. Бог знает, какие пакости они там готовят! Бог знает, какие дьявольские заговоры чинят против британской власти в Индии! Я вновь бросил взгляд на труп у своих ног.
— Похороните его,— отдал я приказ, пиная мертвеца.— А когда сменитесь, хорошенько отоспитесь — хотя бы несколько часов. Впереди долгий день — выступаем завтра, как только забрезжит рассвет.
6 июня 1887 г.
Любезный Хури!
Выхожу завтра с Мурфилдом и его людьми. Сегодня ночью один из часовых застрелил русского солдата, и Мурфилд хочет удостовериться в присутствии здесь противника. Пойду с ним до Калибарского перевала.
Оставляю вам эту записку, ибо, возможно, буду сопровождать его дальше. Если так случится, то в равной степени возможно, что я уже никогда не вернусь. За два года, прожитые среди обитателей предгорий, я стал почти одним из них. Все это время я держал свое обещание и не пытался проникнуть за перевал, в саму Каликшутру. Если найду в себе силы, то сдержу это обещание и сейчас, ибо не хочу предавать тех, кто проявил по отношению ко мне такие радушие и щедрость. Но то, чего боялись местные жители, уже началось: с перевала воистину спускается хаос. Хури, этот русский, которого убили сегодня ночью... Я провел вскрытие. Сомнений нет: все его белые клетки заражены.
Я очень боюсь, что болезнь станет распространяться и дальше. Еще слишком рано говорить об эпидемии, но присутствие русских солдат в Каликшутре отменяет запрет на проникновение за Калибарский перевал. Если мы засвидетельствуем другие случаи заболевания, я сочту своим врачебным долгом более подробно исследовать его сущность. Надеюсь, если я смогу найти лекарство, местные жители меня простят. Козья кровь и золото могут оказаться недостаточной защитой.
Не стану отрицать: при мысли о том, что наконец-то мне удастся проникнуть в Каликшутру, меня охватило определенное возбуждение. Болезнь, что властвует там, очень и очень необычна Если я смогу определить ее природу, вся программа моих исследований будет, возможно, успешно завершена. И ваша теория, Хури, состоящая в том, что это заболевание объясняет миф о вампирах,
Надеюсь, нам представится возможность обсудить все это.
Так что до встречи.
С наилучшими пожеланиями
Джек.
Я знал, что мои люди без труда вынесут марш-бросок, и на следующее утро мы выступили в путь в хорошем расположении духа. Однако я не забыл позаботиться о прикрытии тыла Самый быстроногий из моих солдат был послан назад с депешей Памперу и его полку, где им предписывалось продвигаться как можно быстрее. Еще двум людям я поручил охранять верхнюю часть дороги. Оставшиеся семь солдат сопровождали меня, и с нами был доктор Элиот. Он сказал, что нам понадобится проводник, ибо путь трудный, и что он доведет нас до Калибарского перевала, то есть до ворот в саму Каликшутру. Я выдал ему армейский револьвер. Он вначале отказался, заявив, что никогда им не воспользуется, но в конце концов внял моим настояниям. Я был рад его обществу, ибо он крепкий мужик, а тропа воистину оказалась очень коварной. Как я уже упоминал, я слыл довольно хорошим охотником и в свое время мне довелось повидать джунгли, но ничто не могло сравниться с теми лесами, через которые нам пришлось прорубаться. Природа не могла создать более действенной преграды, и мной стало овладевать очень странное чувство, что обычному человеку просто не место здесь. Назовите это солдатским суеверием, назовите чем хотите, но у меня вдруг возникло дурное предчувствие касательно того, что лежит впереди. Естественно, я не показывал вида, но все равно что-то меня тревожило — опасность я нюхом чуял, поскольку немало поохотился на тигров и другую крупную дичь и научился доверять своим инстинктам. А сейчас мы вышли на самую опасную дичь — на человека! — поэтому в любое время удача могла отвернуться от нас, и мы из охотников превратились бы в добычу.
Весь день мы провели в трудном походе. И лишь к ночи джунгли стали реже. Наконец, когда я устало взобрался на очередной уступ, Элиот, стоявший рядом, указал вперед.
— Видите вон тот утес? — прошептал он.— С него открывается отличный вид на Калибарский перевал.
Взглянув в указанную им сторону, я увидел дорогу, круто вьющуюся вверх по склону горы. Она была открыта и, следовательно, опасна, но именно по ней нам предстояло идти дальше, ибо с другой стороны перевала горы вздымались к небесам сплошной скалистой стеной высотой в сотни футов. А на самом верху этого скального образования, очевидно, находилось плато.
Элиот тоже смотрел туда.
— Каликшутра за вершиной,— сказал он.
— Господи, неужели? — проговорил я.— Тогда мы вляпались. Более подходящего места для засады я в жизни не видел.
И действительно, в гот же миг тишину джунглей разорвал выстрел. Я повернулся и нырнул в подлесок — впереди замаячили какие-то фигуры, словно духи, среди деревьев. Мои люди открыли огонь, и фигуры стали падать. Наша стрельба была быстра и смертоносна. Вскоре русские исчезли из поля нашего зрения — были убиты или бежали. Джунгли вновь замерли в безмолвии.