Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Некоторое время Иуда размышлял, и Мария слышала лишь глухой стук его посоха, а потом заявил нечто, поразившее ее:
— Да, допустить этого нельзя ни в коем случае. Поэтому мы должны остановить его.
Остановить Иисуса? Сама эта мысль показалась предательской. Но, с другой стороны, разве не следует оберегать Иисуса от опасности?
— Но как?
— Убеждением, — сказал Иуда. — Я уверен, что нам поможет его мать. Ну а в крайнем случае, если все остальное не поможет… нас много, а он один.
Мысль о том, чтобы силой заставить Иисуса изменить образ действий, в первый момент показалась
— Да-да, если дойдет до этого…
Мария испытывала двойственное чувство: и облегчение, и неловкость. Тень с неба вроде бы исчезла, но холодок остался.
Некоторое время Иуда молча шел рядом с ней, а потом сказал:
— Как я понимаю, деньги на наше прожитье поступают от вас с Иоанной и расходуются они как попало. Нашему содружеству нужен казначей. Предлагаю себя, я на этом деле собаку съел.
Не поэтому ли он к ней подошел?
— Ты действительно в этом сведущ? Я сама подумывала об этом, но мне казалось, что Матфей…
— Матфей не желает делать ничего, что напоминало бы ему о прежней жизни. То же самое относится и к его брату Иакову. а кто у нас есть еще? Пять рыбаков? Знаток Торы? У этих людей нет никакого опыта работы с деньгами. Иисус, безусловно, прав, восхищаясь их достоинствами, но в Царствие мы еще неизвестно когда вступим, а с деньгами нужно управляться сейчас. Мы располагаем вашими средствами, иногда получаем пожертвования от сочувствующих, тратимся на еду и питье. Кто-то должен этим заниматься. У меня есть опыт. Или, может быть, ты предпочтешь сама? — вежливо спросил он.
— Нет, — отказалась Мария.
Она хотела наибольшей свободы, которая позволила бы ей полностью сосредоточиться на Иисусе и его послании, дала бы возможность во всем помогать ему.
— Тогда я еще раз предлагаю свои услуги.
Заночевали они в лесу, под защитой дубов и сосен. Таких лесов осталось немного, но они сохранились еще со времен Иисуса Навина и покорения Земли обетованной, были свидетелями того, как лелеяли и оберегали эту землю Давид, Соломон, Осия и Илия, а теперь предоставили убежище Иисусу и его спутникам. Ниже по склону расположились другие почитатели Иисуса, не решавшиеся приблизиться или не слишком хорошо знавшие его учение, но чувствовавшие некое влечение к нему.
Ученики развели под соснами костер и собрались вокруг. Снизу доносились голоса множества людей, решивших последовать за Иисусом, ибо они ощущали потребность в незаурядном вожде.
Но когда они уселись вокруг костра, то увидели, что Иисус печален, мысли его где-то витают и вообще выглядит он совсем не так, как положено предводителю. В огонь летели сосновые ветки, языки пламени взметались вверх и с шипением и треском облизывали хвою. Отблески костра падали на лицо Иисуса и тех, кто находился рядом с ним, очерчивая каждую морщинку и складку на их лицах и шеях.
«По нашему виду не скажешь, что мы молоды, — подумала Мария, — У молодых людей не такие глаза».
Иисус тоже смотрел на учеников, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Друзья мои, — наконец сказал он. — И матушка, мой самый первый друг. Я чувствую, что начался новый этап нашего пути. Он огляделся по сторонам. —
Иерусалим!
— Только не это, — прошептала Мария. — Нет, учитель! — С Иерусалимом у нее были связаны дурные предчувствия.
Иисус опустил голову и на мгновение закрыл глаза.
— Я благодарю Господа за всех вас, — молвил он, но лицо его отразило муку. — Но вас так мало среди столь многих!
Ниже по склону нестройно гомонили те люди, что держались на расстоянии.
— Мы всецело в твоем распоряжении, — заверила его Мария.
— Беда в том, что римляне и Антипа стали угрожать нам еще до того, как мы завершили путь через эту землю. По всему видно, что нам придется нелегко, и чем дальше, тем сложнее будет. Однако мы должны продолжить путь. Я спрашиваю вас: вы готовы? Готовы стойко идти до самого конца? Это будет трудно.
Все ученики ответили согласием, но голоса их звучали тихо.
— Вы слышали, как я говорил о конце, — сказал Иисус. — Но напомню, нам не дано знать, когда он настанет. Мы можем лишь только делать то, что должно, до самого последнего часа.
— Сын мой, — промолвила его мать, — как ты можешь говорить о последнем часе? Твои дни только начались!
Он рассмеялся тихим печальным смехом.
— Так всегда кажется, когда мы думаем о человеке, которого любим. В это хочется верить. Но правда в том, моя дорогая матушка, что с тех пор, как ты впервые взяла меня на руки, прошло много лет. Увы, часы тех, кого мы любим, пролетают слишком быстро. — Иисус отвернулся от матери, решительным орлиным взором оглядел остальных и задержал взгляд на Иакове и Иоанне. — Это Он отпускает последние часы. Не я.
— Мы готовы, — ответили они хором глубокими и скорбными голосами.
Ночью пошел дождь. Неожиданно наступила зима.
«Всего год тому назад, — подумала Мария, — когда я искала избавления, любого избавления от моих демонов, мне тоже приходилось мокнуть под зимними дождями».
Женщина натянула на голову капюшон плаща, радуясь, что устроилась под сосной, чья густая крона защищала от ливня. Вокруг нее шлепали тяжелые, холодные капли.
«Немалому числу людей уже посчастливилось услышать Иисуса, — подумала она, — Многим это еще предстоит, но все равно он не в состоянии докричаться до каждого».
Плети дождя наискось хлестали по сосновым веткам. Другие ученики стали передвигать свои постели поближе к ней, под защиту раскидистой сосны.
— Мария?
Это был голос Иуды. Он что, все это время был где-то рядом?
— Да?
Она почувствовала беспокойство. А что, если он решил… если он подумал, что она может?..
«Я принадлежу только Иисусу», — промелькнуло в ее голове. Мысль эта была неожиданной, но не подлежавшей сомнению.
— Я не понимаю, что нам предстоит, — заговорил Иуда. — Честно скажу, я нахожусь в полной растерянности. Иисус так и не ответил на мои вопросы, те, которые я хотел задать ему с самого начала, еще в пустыне. — Голос его был тихим и доверительным.