Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— Принимая во внимание, хм… своеобразие вашей религии, я вышел к вам, чтобы принять окончательное решение, — провозгласил Пилат резким, неприятным голосом. — Я вовсе не обязан зто делать, однако снисхожу к вам, дабы соблюсти ваш обычай. — На его губах появилась глумливая ухмылка. — Поскольку этого человека обвинили в осквернении ваших святынь, я ныне обращаюсь к вам… — Пилат прокашлялся и сморщился, всем своим видом давая понять, что для себя лично он считает осквернением даже обращение к ним со стены. — Итак, слушайте. — Прокуратор кивнул солдатам, и те вытолкнули вперед Иисуса. — Вот
Пилат бросил обвиняющий взгляд на еврейских старейшин.
В каждом его слове, похожем на плевок, в каждом кивке головы сквозило презрение. Марии оставалось лишь беспомощно взирать на человека, обрекшего на смерть ее мужа. От его решения теперь всецело зависела жизнь Иисуса.
Пилат был темноволосым, коротко стриженным мужчиной среднего роста и средних лет, широкоплечим и мускулистым, чего не могло скрыть даже просторное официальное одеяние. Но при всем своем высокомерии держался он скованно. На самом деле в нем было что-то от статуи, как будто бы он не умел совершать естественные телодвижения, а только стоять столбом либо резко и нервно жестикулировать.
— Господин, — подал голос Каиафа, — мы признали этого человека виновным не только в кощунстве, но и в нарушении общественного спокойствия. Он выступал против уплаты дани кесарю, а себя провозглашал Мессией, царем.
Пилат повернулся к Иисусу, пристально оглядел его с голову до ног и с выражением лица, отдаленно напоминавшим улыбку, спросил:
— Так ты царь Иудейский?
— Ты так сказал, — ответил Иисус.
Пилат рассмеялся.
— Он подрывает наши устои! — закричал Каиафа.
— Его проповеди смущают народ! — поддержали его другие члены синедриона.
Пилат воззрился на обвинителей, потом на Иисуса.
— Ну, что ты можешь ответить им? Ты слышал обвинения, которые выдвигаются против тебя?
Иисус стоял молча. Некоторое время Пилат смотрел на него с удивлением, а потом снова рассмеялся и повернулся к толпе.
— Этот человек невиновен.
У Марии словно гора с плеч свалилась. Вот все и кончилось. Пилат высказался, враги Иисуса посрамлены.
— Слава Тебе! Слава Тебе! — прошептала она вознося благодарность Господу.
— Нет! Нет! Он преступник!
— Распни его!
Толпа неистовствовала, тысяча голосов призывала Пилата казнить Иисуса. Этот общий рев потряс Марию. Наверняка враги Иисуса собрали в этой толпе своих прихвостней, чтобы потребовать казни якобы от имени всего народа.
— Он уже стал причиной беспорядков в Галилее, — выкрикнул стоявший впереди толпы Каиафа, — а потом еще и сюда явился со своими подстрекательствами! Он опасен!..
— Галилея? — перебил его Пилат и обернулся к Иисусу. — Ты что, из Галилеи?
Иисус промолчал и на сей раз, но слегка кивнул.
— В таком случае ты подпадаешь под юрисдикцию Ирода Антипы. Вот пусть Антипа тебя и судит! — заявил Пилат, явно радуясь возможности спихнуть это дурно пахнущее дело на Антипу.
По его сигналу солдаты схватили Иисуса, стащили с помоста и вывели
Когда он проходил невдалеке от нее, Мария почувствовала, что Иисус знает: они здесь. Это придавало им сил. Хотя сами они, увы, не могли поддержать его и что-либо для него сделать. Ученикам лишь оставалось снова брести за конвоем по узким улицам, через центральную площадь, где к этому часу уже вовсю развернулся торг. Вскоре впереди показался дворец, громоздкое строение в обрамлении колоннад и портиков, к воротам которого вела величественная, широкая лестница. Они с Иоанной приходили сюда другим путем, и теперь Мария впервые увидела парадный вход во дворец. Иисус и его конвой поднялись по ступеням и вошли внутрь, Каиафа со старейшинами проследовал за ними. Массивные створы захлопнулись. Сегодня здесь не собирались пользоваться тайным ходом.
По прошествии времени, которое показалось бесконечным Иисус появился снова, по-прежнему со связанными руками, с темными пятнами уже запекшейся крови на лице, но на сей раз обряженный в роскошную багряницу.
— Куда его опять ведут? — выкрикнул кто-то из не попавших внутрь членов синедриона, — Какое принято решение?
— Никакого, — ворчливо ответил начальник стражи, — Вердикт не вынесен. Он отказался отвечать на обвинения, не захотел угодить Антипе, когда тот потребовал явить ему чудо, и Антипа отослал его обратно к Пилату.
Семенивший за командиром Каиафа выглядел расстроенным и разозленным.
Пилат, конечно же, давно ушел во дворец, но когда у ворот снова собралась толпа, опять взошел на трибуну и жестом повелел подвести к нему Иисуса. Вид обвиняемого, на которого потехи ради кое-как натянули нелепо болтавшееся на нем роскошное пурпурное одеяние, вызвал у него смех.
— Ecce home! — вскричал Пилат, широким жестом указывая на пленника. — Се человек!
Толпа загоготала. Многие хлопали в ладоши, другие свистели.
— Подарочек от Антипы, да? — промолвил Пилат. — Но это придется снять, негоже тебе стоять здесь в заимствованном платье.
Солдаты сорвали с Иисуса багряницу и вручили Пилату, который тяжело опустился в стоявшее на помосте кресло.
— Итак, Антипа прислал его назад. Жаль, — Он махнул рукой Каиафе, — Ага, ты здесь. И твои приятели из вашего религиозного судилища, как оно там называется. Ну-ка подойди.
Каиафа шагнул вперед и подошел к воротам, но остановился, словно боялся, что, двинувшись дальше, осквернит себя.
— Ну, слушайте! — объявил Пилат, чей голос поднялся почти до крика. — Вы привели ко мне человека, которого обвинили в подстрекательстве к мятежу и так далее. Я провел собственное расследование и никакой вины за ним не нашел, Антипа, очевидно, тоже. Следовательно, он не совершил тяжкого преступления, за которое полагалась бы казнь. К тому же, как мне говорили, у вас есть обычай миловать преступников на Песах. Поэтому я подвергну его бичеванию и отпущу.
И снова Мария мысленно возблагодарила Бога. Самые страшные обвинения сняты, Иисус будет жить, Господь явил свою безмерную милость! Она потянулась и крепко сжала руки матери Иисуса и Иоанны.