Тайная канцелярия при Петре Великом

Семевский Михаил Иванович

Такой выбор объясняется как вкусом и характером Петра, так и происхождением самой Екатерины.

Самые разнообразные рассказы о первом и весьма темном периоде ее жизни носят характер легендарный; вот одна из этих довольно сбивчивых легенд, записанная уже сто лет спустя после рождения Екатерины I Гельбигом: отец Марты (Екатерины) был литовский крестьянин Самуил (Скавронский); кроме сына Карла он имел трех дочерей: Марту, Христину и Анну. Вся семья была католической веры. По смерти Самуила семейство переехало в рижский округ, в деревню lennewaiden, на речке Rumbe. Марта родилась, как уверяли иноземцы, 16 апреля 1686 года, и лишь только подросла, отдана была матерью, не имевшей средств содержать большую семью, в услужение к пастору Daut, в том же округе, в Роопский приход. Марта

из католички преобразилась в лютеранку и скоро ушла в Мариенбург, Венденского округа, в услужение к пастору Gluck. К этому времени относится брак ее, по любви, с шведским драгуном Johann. История этого брака рассказывается иноземными писателями с различными вариантами, всевозможными романтическими приключениями – очевидно, произведениями фантазии сочинителей; другие же писатели не только подробности, но и самый брак опровергают. Для разъяснения этого вопроса недостаточно немногих, но весьма важных документов, обнародованных К. И. Арсеньевым, С. Соловьевым и др. о семействе Екатерины: подождем еще материалов, а пока, вслед за Гельбигом, повторим легенду, что брак Марты (Екатерины) с драгуном был непродолжителен. Драгуна потребовали в полк. Это было незадолго до взятия Мариенбурга. В числе пленных была миловидная Марта. Шереметев взял ее к себе, но скоро уступил Меншикову в качестве служанки. Меншиков долго скрывал пленницу от вельмож и Петра, но в веселый час прихвастнул красавицей… Она взята во двор государев в конце 1703 года или в начале 1704 года; в 1705 году имела уже от царя Петра двоих детей, что видно из письма, ее именем так подписанного, 6 октября 1705 года: Катерина сама третья. Именовалась она сначала Катерина Василевская (до 1708 года), потом Михайловою (до 1711 года), перешла в Москве (около 1708 года) в лоно православия. Полагают, что крестного матерью была Екатерина Алексеевна, сестра государя; верно же то, что крестным отцом был царевич Алексей Петрович, по имени которого она и получила свое отчество и стала писаться Екатерина Алексеевна.

Несколько лет новая любимица считалась во дворе государя; с марта месяца 1711 года к ней уже обращаются как к царице, и она сопровождает государя в походах… Петр обвенчался с ней, по рассказам некоторых писателей, в 1711 году.

В народе, по поводу этого брака, ходили разные толки и слухи…

«Не подобает монаху, не подобает и ей (Катерине) на царстве быть, – так говорили солдаты, говорили и в народе, – ведь она не природная и не русская; и ведаем мы, как она в полон взята: приведена под знамя в одной рубахе и отдана была под караул; караульный, наш же офицер, надел на нее кафтан… Она (Катерина) с князем Меншиковым его царское величество кореньем обвела».

Так говорили в толпе; писали же и печатали как тогда, так и гораздо позже, несколько в другом тоне. «Великий монарх, – восклицает один из восторженных дееписателей царя Петра I, – никогда не оказал быть себя от плотскаго сластолюбия преодоленна. По разводе с царицею Евдокиею, пробыл безбрачно более 12 лет, не имея ни в мысли того, чтоб ему когда с вожделением на женский пол воззреть, пока не уловлен был от дарований, усмотренных им на лице или в сердце Екатерины, которую кой час только увидел, то всю свою любовь к ней возимел с продолжением оной до кончины своей жизни, безо всякия отмены! Толь сильное и здравое тело имел великий Петр!»

В 1715 году Петру Бестужеву дан указ царем Петром разведать о родных Екатерины, и его ответ – одно из достовернейших известий о ее происхождении.

«Вильгельм Ган Курлянец, – доносил 25 июня 1715 года Бестужев, – у него четыре сестры: первая Катерина-Лиза была замужем в Крейсбурхе за Яном Веселевским. Вторая сестра Дорота была за Сковородским, имела два сына и четыре дочери, была Лютерскова закону: один Карл, другой Фриц в Польских Лифляндах, одна дочь Анна, другая Доротея, обе в Польских Лифляндах за мужем; третья Катерина жила в Крейсбурхе у тетки своей Марии-Анны Веселевской, которую в 12 лет возраста ея взял в Лифлянды Шведской Мариенбургской пастор; четвертая Анна в поветрие умерла».

Родилась Катерина не в 1686, а в 1683 году.

Сильное и здравое тело Петра Алексеева, вопреки словам его

историка, любило, хотя и временные, но частые отмены; и вот при дворе любимицы Катерины, одна за другой, являются красавицы в различных званиях, более или менее опасные, особенно в первое время… Таким образом, является на сцене Марья Даниловна Гамильтон.

Чтобы ближе ознакомиться с положением Марьи Даниловны Гамильтон при дворе, необходимо познакомиться с штатом прислуги Екатерины; но, к сожалению, мы не имеем никаких документов, ни даже списков придворного ведомства 1715, 1716, 1717 годов. Самая ранняя роспись, доставленная нам П. Н. Петровым, относится к 1720 году. Но так как в пять лет не могло произойти важных перемен в составе и общем характере придворного ведомства, то считаем нелишним привести этот список или «ведение к денежному жалованью 1720 года»:

«Комнаты ея величества всемилостивейшей, государыни царицы:

Ягане Петровой – 100 р.; Устинье Петровой – 80 р.; Анне Ивановой – 50 р.; Татьяне Герасимовой – 20 р.; Варваре Мартьяновой – 24 р.; Сузане Ивановой – 80 р.; камер-пажу Семену Маврину-100 р.; пажу Густаву Голстиину – 70 р.; пажу Антону Детольдену – 70 р.; князю Федору Прозоровскому – 20 р.; карлу Мокею Челищеву – 40 р.; Козьме Спиридонову 40 р.; Ивану Воробьеву – 20 р.; бабушке Авдотье Павловой – 100 р.; Маргарите Даниловой – 65 р.; Агнете Ивановой – 26 р.; Катерине Нелис – 25 р.; карлице Анне Ивановой – 20 р.; солдату Денису Иванову – 10 р.; прачке Домне Федоровой – 12 р.; музыканту Яну Пандуховскому- 20 р.»

«Комнаты царевны Анны Петровны:

Авдотье Ильиной – 120 р.; Дарье Ивановой – 80 р.; Бьяте Крестьяновой – 80 р.; Софье Степановой – 80 р.; Катерине Бухвостовой – 50 р.; француженке Жегетоне – 40 р.; Марье Шепелевой – 20 р.; карлицам: Устинье Никитиной – 25 р. и Марфе Даниловой – 20 р.; карлику Фролу Сидорову – 15 р.; Матвею Дементьеву – 12 р.»

«Комнаты царевны Елисаветы Петровны:

Лискине Андреевой – 100 р.; Анне Беяте – 80 р.; Грите Гликше (Gluck) – 80 р.; Анне Юрьевой – 40 р.; карлице Авдотье Петровой – 20 р.; карлице Аксинье Тимофеевой – 20 р.; Авдотье Лаврентьевой – 21 р.; Никите Вожжинскому – 12 р.; Лискиньи Андреевой, сыну Андрееву – 12 р.; Афонасью Калугину – 10 р.; кухмистру Яну Пельхеру – 150 р.; Юрью Липинскому – 3 р.: старухе Крестине Пипер – 70 р.»

«Комнаты царевны Натальи Петровны:

Карлице Марье Юрьевой – 50 р.; старухе Анне Николаевой – 30 р.; прачке Марье Андреевой – 12 р.; девке Елене Ивановой – 12 р.; швейке, которая надсматривает над прачками, Лискиньи Сигре-Сисели – 14 р.; прачке Керине Федосьевой – 12 р.; Прасковье Васильевой, Катерине Ивановой, Лискине Ивановой, Марье Андреевой – по 12 р. каждой».

Далее следует список 11 певчих; жалованье им было от 40 до 80 р.; три коровницы получали по 10 р.; поляк Гаврило Горский- 10 р.; пяти гребцам – по 8 р. и 4 гривны каждому; шапочнику Д. Иванову – 23 р. 8 гр. 2 деньги; портному Василью Вонифатьеву – 14 р. 31 гр. 4 ден.; Ф. Бухарову – 30 р.; двум шведенкам, которые у золотых дел мастера находятся, на обувь и на прочее – по 6 р.; калмыченку – 4 р.

«Комната великаго князя и великих княжен:

Камер-фрауву Солтанине – 60 р.; Смендехине-Биате Петроиой – 50 р.; камер-юнг-фаре Катерине – 50 р.; портному Иогану-Фридриху Стенбаху – 80 р.» Петру Бему и двум хайдукам не означено.

В этом списке, наряду с иностранными фамилиями, много русских; в последние годы, действительно, при дворе Петра является более русских, нежели прежде; впрочем, по фамилиям женщин вовсе нельзя судить, чтоб они были русские. Иностранные имена искажались, по воле каждого писца, на русский лад, либо иностранка выходила замуж за русского.

Приведенный список позволяет догадываться, что и при поступлении ко двору Гамильтон те же или подобные же лица составляли двор. Содержание получали они довольно скудное, даже и по тому времени; вообще, вся эта толпа русских, немок, поляков, полек, чухонок напоминала барскую дворню крепостных холопов – дворню самую разнохарактерную. Можно судить, какую смесь языков, одежд и лиц представляла эта толпа; какой странный контраст являл собою двор Петра и Екатерины с дворами московских царей прежнего времени!