Тайная жизнь Лизы
Шрифт:
Я пообещала все сделать, и наконец такси уехало. Я опустила Геркулеса на тротуар и развернулась, чтобы идти назад в контору. Геркулес за мной не последовал. Когда я обернулась, он стоял точно там, где я его оставила, и трясся как осиновый лист.
– Пошли, пошли, Герки, – позвала я его игривым голосом. – Идем. Иди сюда.
Тощее тело Геркулеса, казалось, потянулось в моем направлении, но лапы не сдвинулись с места. Харриет не пошутила. Этот избалованный пес действительно не выносил прикосновения асфальта к своим лапам. Я три раза свистнула, потом сдалась и взяла его на руки. Он лизнул мое лицо с
– Скоро мы отучим тебя от этой привычки, – предупредила я избалованную псину, когда она радостно забегала вокруг скатанного ковра, прежде чем описать ножку моего рабочего стола.
Электронное сообщение, которое я собиралась отправить Брайану, все еще ждало отправки на экране компьютера. За последнее время я не сильно продвинулась.
«Дорогой Брайан! Мне очень нужно тебе кое-что сказать», – начиналось письмо. Ну, и как его продолжать? Отшутиться или сразу начать во всем каяться? Я понимала, что реакция Брайана на эту историю будет во многом зависеть от того, в каком свете я представлю ему эту энциклопедию вранья. Может быть, если мне удастся представить это как плод слегка расшалившейся фантазии, он и сам посмеется.
Пока еще не пора, наконец решила я и выключила компьютер. К тому же оставалась слабая надежда, что Брайан так об этом и не узнает. Сообщая о своем приезде, вызвавшем такой переполох, он оговорился, что не знает своих планов наверняка, пока на общем собрании не объявят какие-то итоги месяца. Если окажется, что результаты его группы недостаточно хороши, то, возможно, поездку придется отменить. Он сказал, что сообщит мне, как только узнает, а будет это во вторник утром – по их времени. Для меня, соответственно, во время обеда. Так, сказала я себе. До тех пор пускать в ход тяжелую артиллерию рановато. Нет смысла без особой нужды выставлять себя идиоткой.
Зазвонил телефон. Это был Руперт, наверняка он звонил из постели.
– Здравствуйте. Это Харриет? – прохрипел он голосом, звучавшим как «скорей-всего-это-ангина».
– Это Лиза, – ответила я.
– Ее еще нет? – спросил он, и голос его сразу зазвучал бодрее.
– Уже нет. Улетела на Мальорку.
– Что? – пролепетал он. – Что ты хочешь сказать?
– Жена Банни отправилась в Чемпнис, поэтому он пригласил Харриет на свою виллу на Мальорке, пока его благоверная отсутствует.
– Вот это да. Ну, Банни дает, – произнес он с чисто мужской солидарностью. – Хотел бы я как-нибудь пожать ему руку. Отличный мужик.
– Он обманывает жену, – фыркнула я. – А Харриет всю жизнь сидит и ждет, пока он уделит ей минутку, тратит свою жизнь на плешивого мужика, который никогда не бросит жену. Не знаю, чего она так привязалась к нему.
– Потому, моя дорогая, что достойных мужчин гораздо меньше, чем женщин, – напомнил мне Руперт. – Некоторым из вас приходится прилагать усилия и искать. Это неизбежно.
– Тогда почему ты все еще один? – спросила я.
– Кто сказал, что я один? Если хочешь знать, я мог бы провести весь уик-энд в постели с очаровательной дамой.
Я поморщилась. Я ненавидела, когда он упоминал о своих очаровательных «дамах», поскольку он обращался с ними как угодно, но только не как с дамами.
– Ты когда придешь? – спросила я, прежде чем он начал распространяться про свой потерянный уик-энд.
– Я приду? Ты шутишь? Харриет надолго уехала?
– Она приедет в следующую среду.
– Ну, тогда до среды, – сказал он. – Знаешь, я бы с удовольствием остался с тобой, прикрыл, так сказать, брешь, но, кажется, у меня начинается грипп, он сейчас ходит повсюду. Ты же не хочешь, чтобы я тебя заразил?
– Ладно, ладно. Я надеялась, что ты поможешь мне посторожить Геркулеса. Она оставила этого чертова пса в конторе. Не знала даже, что его нельзя взять с собой.
– Лиз, знаешь, я бы с удовольствием помог тебе и в этом деле, – начал юлить Руперт, – но у меня аллергия на собак.
– Какая аллергия, – возразила я. – Ты сидишь с ним в офисе каждый день.
– И у меня от этого слезятся глаза. Ты не заметила, что я чихаю?
– Нет, не заметила.
– Послушай, Лиз. Просто будь умницей, и пусть все идет своим ходом. Обещаю, я как-нибудь тебя подменю, а пока что послала б ты все подальше, погуляла б по Интернету в свое удовольствие. Отправь почту. Зайди на порносайты. Скачай те, которые понравятся. Увидимся во вторник. – Он повесил трубку.
Свинья.
Ну, если Руперт сидит дома, черта с два я тоже здесь останусь. Кроме того, хотелось есть. В жестяной коробке с печеньем, стоявшей в офисе, ничего не осталось, но я знала, что дома в холодильнике лежит пачка пельменей с грибами и чесноком. По крайне мере, утром лежала. Хотя я знала, что, когда дома Толстый Джо и Сима, гарантировать сохранность продуктов невозможно. Однажды я поймала Толстого Джо, который жрал с утра пораньше замороженные сырые круассаны прямо из пакета. Сказал, что вкусно. Только жестковаты немного.
– Пошли, Геркулес. Пора обедать.
Было уже почти половина десятого.
Геркулес радостно побежал за мной к дверям офиса и остановился на коврике, лежащем на площадке, ожидая, когда я закрою дверь. Я заперла дверь и стала спускаться по ступенькам на тротуар. Геркулес стоял на площадке и смотрел на меня.
Я уже успела забыть про фобию, превращающую его в инвалида.
– Издеваешься? – сказала я этой свинской собаке. – Хочешь, чтобы я таскала тебя каждый раз, когда мы ступаем на асфальт? Нам до метро идти двадцать минут, и нигде по дороге травы нет. Уверена, ты, наверно, и на общественном транспорте не ездишь! Ничего у тебя не выйдет. Харриет в Испании, и, пока она не вернется, твоей мамкой буду я. Поэтому, черт побери, будешь ходить и гулять, как всякая нормальная собака. Пошли.
Геркулес заскулил. Он пытался поставить одну лапу перед собой, но просто не смог этого сделать.
– Ко мне! – крикнула я, по-хозяйски похлопывая себя по ноге.
Еще раз его лапка повисла в воздухе, чтобы сделать шаг на бетон. Он посмотрел на меня большими влажными глазами.
– Ко мне! – попробовала я еще раз. Я не собиралась покупаться на его несчастный взгляд – я уже встречала этот взгляд у людей во многих безвыходных ситуациях. Я похлопала по ногам обеими руками.
У меня с собой не было никакого собачьего корма.