Тайная жизнь Маши Ромашкиной

Март Амалия

При этом трясет головой, как рокерша, и выкидывает один за другим платья из шкафа.

— Так ты расскажешь зачем развратное платье? — играет она бровями, пока я примеряю наряды один за другим.

— Только ты никому!

— Ес-сественно! — уже слегка пьяно обещает она.

— Есть важная миссия. Нужно проследить за одним человеком на конференции. Хочу сделать так, чтоб следить за ним не пришлось, и он все время был у меня на виду, — умышленно упускаю имя своего объекта слежки.

— Ох ты ж! Ромашкина, ну, ты прям даёшь! Мо-о-озг… Постой. А как же Миша? — хмурится она.

— Ну, во-первых, я не собираюсь действительно развратничать там! А во-вторых, с Мишей пока не понятно

все. Он, вроде как, заболел, но почему-то не отвечает на мои сообщения. Странно, не думаешь? — расправляю на себе очередное платье.

— Ой, мамочки! — подскакивает на месте Юлька. — Это то, что надо! Просто бомба!!! — прыгает она вокруг меня. — Бери его, бери, бери!

Я смотрю на себя в зеркале с сомнением. Не уверена, что смогу в нем ходить. Платье из плотной синей ткани облегает каждую косточку и доходит до колен. Чувствую себя упакованной в футляр. А смелый вырез на груди… ой, мамочки!

— Откуда у тебя такое платье? — кошусь на Юльку.

— А! — машет она рукой. — Думала, в лучшие времена влезу, но жопка оказалась против, — смеется Юлька. — Бери, бери, ты в нем ходячий секс.

— Ладно.

— И то, свое серое возьми, оно, конечно, монашеское, по сравнению с этим, но ты ж на два дня едешь, да?

— Тогда нужно ещё одно, — отрываю взгляд от зеркала. — На три вечера же!

— Ты ж моя девочка, — обнимает она меня. — Добро пожаловать на темную сторону!

Пару бокалов спустя я не помню, почему вообще решила зайти к подруге перед поездкой. Нужно ещё домой за сумкой, потом на электричку, а в голове уже розовые облачка и блестящие звёздочки. Блин, только бы добраться без приключений!

Глава 21

Руслан

Пять больших шагов вдоль. Семь — поперек. Диван, телек, тумба, окно, дверь. Обои терзают глаз своим дебильный рисунком. Почему я выбрал ромбы? Одинокая лампочка под потолком — никак не дойдут руки купить торшер. Ещё один пункт в списке дел.

Мне тесно. Тесно в своей голове и этой квартире.

И хотя мне было чем заняться в течение недели, пока лицо приобретало сносный вид, последние два дня заточения — просто каторга. Все дела переделаны, сериалы досмотрены, мамины припасы уничтожены. Можно было бы заскочить на работу, ибо вполне трудоспособен, но одна только мысль о встрече с мелкой заставляла закрыть дверь изнутри на все три замка. Словно она могла просочиться сквозь эту преграду, вломиться в мой устаканенный мирок, взбаламутить его. Хотя ей прекрасно удавалось это и на расстоянии.

Она не выходила у меня из головы.

Тот дикий эпизод на рабочем столе, момент близости в машине такси, беззвучный диалог у подъезда… Его вспоминал чаще остальных, потому что бесконечно прокручивал в голове, что было бы, не отпусти я ее тогда. Что было бы, пойди я за ней. Что было бы, если не тот урод…

Они сейчас вместе? Он проводит ночи в ее постели, как и говорил? Она отдает себя ему, не думая обо мне? Или грезит о моих руках, там, где он проводит губами, о моих пальцах, когда он глубоко в ней? Видит ли мое лицо, когда закатывает глаза в экстазе, как делаю я с другой?

С приближением пятницы, я все больше думаю о мелкой. Прокручиваю, как это будет, снова увидеть ее. Каким-то внутренним чутьем понимаю, что все изменилось. Бесповоротно. Но что с этим делать не знаю.

Путь до "Изумрудного бора" — ряд стройных голых деревьев, не украшенных пока зелёной листвой. Какой-то месяц спустя и вид будет потрясающий. А пока — это дорога печали на фоне серого неба. Капли падающие на лобовое стекло только подтверждают это ощущение. Где-то вдалеке небо разрезает молния,

и я чертыхаюсь, понимая, что до крупного ливня могу и не успеть забраться под крыло гостиничного комплекса. Невольно на ум приходит и мысль о мелкой, как она добирается? Приехала ли уже? Я отгоняю эти непрошенные думы, ни к чему это все. Это не мои проблемы.

Стоянку отеля уже заполонили цветастые машины, и отыскать свободное местечко не под деревьями — не хватало только обнаружить завтра свою тачку придавленной столетним растением — дело не из лёгких. Втискиваюсь между криво припаркованной Хондой и мощным Геликом, и быстрой пробежкой добираюсь до рецепции.

Ух. Вот это сходка. Надежда, что приехав на час позже, я не попаду в толпу расселяющихся, канула в небытие, потому что весь холл галдит группками по три — пять человек. Половина из них с сумками и чемоданами разной величины у ног, часть вальяжно развалились на диванах, а небольшая доля и вовсе уже с бокалами горячительного. Там и тут компании взрываются смехом, везде стоит галдеж, а девочка на рецепции выглядит изрядно замыленной. Что ж, судя по всему, мы с Мышкой можем и не пересечься в ближайшие два дня. В такой толпе легко затеряться. И это к лучшему, конечно, к лучшему. Убеждаю я свое протестующее нутро.

Привлекаю внимание хорошенькой девушки за стойкой и протягиваю документы. Она вежливо улыбается, не клюнув, впрочем, на мою харизматичную морду, возможно, это последствия желтеющего под глазом синяка. Я снова надеваю темные очки, и решаю не расставаться с ними до конца мероприятий. И пофиг на всех. Присаживаюсь на резко опустевший диванчик, как велит мне сотрудница отеля, и втыкаю в телефон. Судя по всему, отель не слишком-то подготовился к потоку клиентов и придется подождать.

За окном уже знатно гремит и завывает ветер. Сухие деревья клонит к земле, и я ухмыляюсь своей предусмотрительности, вполне вероятно, некоторые тачки не доживут до воскресенья. Спустя какое-то время народ начинает потихоньку рассасываться по номерам, а те, кто остаются, уже активно вливаются в атмосферу расслабона с помощью открытого бара. Небольшая компашка представительных мужиков в костюмах и дамочек им под стать, в возрасте слегка за сорок, обосновались у одного из панорамных окон холла. При каждом новом звуке карающего грома, они дружно поднимают бокалы и чокаются. Отличная игра. Мне по вкусу!

— Че, Руслан Адамович, — коверкает отчество девушка с рецепции.

— Адамович, — мягко исправляю ее, опираясь руками на стойку. — Одно из древнейших имён, — подмигиваю ей.

Ее пластиковая улыбка на мгновение становится чуть теплее.

— У Вас очень необычное имя, — немного смущается она.

— Разве? Мне кажется, его еще Пушкин восхвалял, — отмахиваюсь я.

— Ой, я имела в виду, фамилия и отчество, — она прикусывает нижнюю губу, флиртуя. — Никогда таких не встречала. А "Руслана и Людмилу" я тоже люблю, — хлопает она глазками.

Ну вот, конференция еще не началась, а развлечение уже нашлось. Че, а ты по-прежнему хорош. Девчонка протягивает мне ключи и наклонившись еще ближе, томным голосом объясняет, как пройти в номер, где расположен бар, спа и прочие развлечения. Готов поспорить, что еще минута, и она расскажет, во сколько заканчивается ее смена, но тут звенит дверной колокольчик и запустив моросящий холод, в проеме появляется самое жалкое из созданий.

Мы с девчонкой с рецепции отстраняемся друг от друга, и смотрим на мокрую Мышку. С ее пальто стекает водопад, мгновенно организовывая лужу там, где она стоит. Волосы закрученными паклями облепили лицо, а под глазами видны отчетливые потёки туши. И я напрочь забываю о флирте минутной давности с другой, потому что мое сердце начинает безумные скачки.