Тайная жизнь Маши Ромашкиной
Шрифт:
— Этого не было, — на выдохе говорю я.
— Чего именно? — хрипит он.
— Ничего. У меня не было ни с Мишей, ни с кем иным. Ты поверил сплетням, не больше, — мой голос дрожит. От усталости, гнева, раздражения.
— Да, конечно, — Руслан устало трёт лицо здоровой рукой. — И ты не обжималась с тем придурком в темном коридоре, а потом не уединялась с ним.
— Мы готовили танец! Он попросил подарить ему на день рождения последний танец и не отпускал меня домой, пока я не исполню обещание! — я зажимаю переносицу пальцами, стараясь не выпустить на волю свое негодование.
— И я должен поверить тебе? — он наконец
Я молчу. Хочу столько всего сказать, оправдаться, все объяснить, расставить по местам… Но какой в этом смысл? Что это может исправить?
— Не должен. Просто… ты разрушил наши жизни, — гневно выплевываю обвинение и поднимаюсь на ноги. Аккуратно пробираюсь к выходу, стараясь не наступать на осколки зеркала.
— Постой, — хватает меня за запястье, когда я оказываюсь возле двери, по правую сторону от него.
Он смотрит на меня снизу вверх, и я не могу разгадать его взгляд. Черная бездна покрыта болезненной дымкой, темнота теперь глубже, многослойнее, она что-то беззвучно спрашивает у меня. Но я не слышу этого вопроса. Я не понимаю, что нужно сказать.
— Я хочу знать правду, — выжимает он из себя.
— Ты все равно ее не услышишь, твоя правда, лелеемая тобой столько лет, для тебя ценнее.
— Пожалуйста, — просит Руслан. Он не давит и не требует. Это искренние слова, честная жажда истины…
Я аккуратно высвобождаю руку из его захвата и прижимаюсь спиной к закрытой двери.
— Мы с Мишкой танцевали вместе много лет. Дружили столько же. Он был мне чуть ли не братом, я не знала тогда, что он был влюблен в меня. Не замечала этого, потому что… ну, был ты… — прикрываю глаза, силясь сдержать рвущиеся эмоции. — Был его день рождения, они с дружками напились, я хотела уйти пораньше, увидеться с тобой. Я ждала этого весь день, — прижимаю руку к сердцу, которое начинает ныть от одних лишь воспоминаний. — Он встретил меня, когда я уже уходила, напомнил, что я обещала с ним потанцевать. Сказал, у него есть для меня сюрприз. Там была гардеробная, где лежали наши костюмы, которые он выпросил у тренера на тот вечер. Боже… Я понятия не имела, что он рассказывает своим дружкам! — я делаю глубокий вдох, прежде, чем продолжить. — Один танец и я поехала к тебе. А потом…увидела тебя с ней. Это было невыносимо. Я рыдала прямо там, в подъезде, за дверью, отделяющей меня от страшной картинки, которая потом поселится в моей голове на долгие годы. Те картинки, где парень, которого я любила, использовал меня, трахнул и бросил самым жестоким из способов прямо на следующий день. Я ненавидела тебя все эти восемь лет. Помнила и от этого ненавидела еще сильнее, потому что я больше никому так и не научилась верить.
Повисшая тишина не кажется мне освобождением от груза или спасением. Она тяжёлой плитой придавливает тело к реальности: ничего не исправить. Давит осознанием: потеряно столько лет…
— В твоей версии я — злодей, — насмехается Че.
— А в твоей — я. Но отличие в том, что я тебе верю. Я верю во все эти нелепые совпадения и дурацкое стечение обстоятельств. Просто… я все равно не прощаю тебя. Ты виноват. Ты мог просто поговорить со мной, скажи ты хоть слово, дай ты мне шанс себя реабилитировать, не было бы всей этой боли.
— Ты хочешь сказать, что все эти годы я мучился зря? — наконец озаряет Руслана.
Я заливаюсь болезненным смехом. На глазах снова выступает предательская
— Не зря. Ты это заслужил.
Я разворачиваюсь и прокручиваю дверную ручку, открывая для себя путь из своего прошлого. Шаг. Ещё один. Иду по дорожке из кровавых пятен на гостиничном ковре, огибаю кровать, сумку с вещами и оказываюсь у двери номера. Одно движение рукой — и я оставлю свою боль за спиной. Ступлю в новое настоящее, отпущу все, что было. Этот порог — граница между тем, кто я сейчас, и той, кем могу теперь стать, без этого удушающего камня на шее. Широкая ладонь ложится поверх моей. А я и не слышала, как он подошёл. Руслан окутывает меня своим большим телом, как коконом. Упирается носом в макушку и прерывисто дышит.
— Пожалуйста, — шепчет мне в затылок. — Я должен знать, пожалуйста.
Руслан разворачивает меня лицом к себе, зажимая между дверью и собой. Приподнимает мое лицо за подбородок и прожигает взглядом.
— Ты сказала мне правду?
— Каждое слово.
— Изменяла когда-нибудь?
–
— Нет.
— Ты любила меня?
–
— Сильнее, чем должна.
— А сейчас?
Глаза в глаза. Жёсткие пальцы сжимают меня, требую правды. Мы дышим одним воздухом: я выдыхаю, он вдыхает и так по кругу. Сердце стучит где-то в горле, мешая звукам собраться в слова.
— Я не знаю, — тихо, на выдохе говорю я.
— Я знаю!
Его рот мгновенно захватывает мой в плен. Жадные пальцы забираются в волосы, тело пригвождает мое к двери. Мне не хватает воздуха, мыслей, здравого смысла. Цепляюсь пальцами за его плечи и привстаю на мысочки, чтобы идеально соединиться с ним во всех местах. Он опускает руки по моей талии к бедрам и вжимает в свою эрекцию. Я издаю стон желания, неудержимого, сносящего с ног.
Мы две стихии — цунами и смерч, соединяемся, чтобы разрушить все на своем пути. Секунда, и мои ноги обвивают его талию. Руками он поддерживает меня снизу, покрывая лицо короткими жалящими поцелуями. Я немного откидываюсь назад, чтобы открыть ему больший доступ, но это чертовски неудобно, потому что сзади — дверь. Руслан приподнимает меня повыше и начинает двигаться вглубь комнаты. Он не отрывает от меня губ, пальцами сильнее сжимая мои бедра. Отвлекшись, он спотыкается о стул, и мы едва не падаем на стол в углу комнаты. Сносим настольную лампу и стеклянный графин, но продолжаем путь.
Едва его ноги упираются в бортик кровати, он разворачивается и садится на мягкий матрас. Я сижу на его коленях, устроив ноги по бокам от его бедер. Меня трясет от предвкушения. Электрические разряды разгоняют кровь, пронзают каждую нервную клетку, расплавляют мозг. Я хочу его, так сильно хочу. Губами Руслан опускается к пульсу на шее, проводит носом по ключице, опускается к ложбинке на груди. С моих плеч слетает бесполезный пиджак, и теперь его большие теплые ладони скользят по обнаженным плечам.
— Красивая, такая красивая, — шепчет он между поцелуями.
Стихия затихла, и на ее место пришла глубокая нежность. Помутневшими от страсти глазами мы снова смотрим друг другу в глаза. Говорим безмолвно, касаемся осторожно. Томно, нежно, неспешно. Мы миллион секунд раздеваем друг друга. Миллиард целуем, изучая руками обнаженные тела, и ещё целую эру переходим к главному. Когда он входит в меня в первый раз, я вскрикиваю от боли.
— Что? Что такое? — Руслан обеспокоенно вглядывается в мое лицо, гладит щеку кончиками пальцев.