Тайная жизнь великих писателей
Шрифт:
Уитмена врасплох, поинтересовавшись, подразумевает ли идеальная мужская дружба гомосексуальную связь, поэт запаниковал и ляпнул, что у него есть женщина, родившая от него шестерых внебрачных детей. Стоит ли упоминать, что имя и местожительство этой воображаемой дамы так и остались неизвестны.
Уитмен был всерьез увлечен Авраамом Линкольном, которого он в 1865 году воспел в стихотворении «О, капитан! Мой капитан!». Во время Гражданской войны, работая санитаром в Вашингтоне, Уитмен часто видел президента и его конную гвардию на улицах города. Судя по сохранившимся описаниям их встреч, поэт считал долговязого политика лакомым кусочком:
«Я ясно видел лицо Авраама Линкольна, темное от загара, с глубокими морщинами и всегда обращенными на меня глазами, в которых
Предполагаемой склонности Уитмена к онанизму посвящено немало диссертаций. В самом деле, достаточно ознакомиться с его стихотворениями, пестрящими постоянными упоминаниями о прикосновениях (не говоря уж о таких строках, как «Дергая за сосцы моего сердца, пока из них не закаплет» [22] ), чтобы сделать вывод: величайший поэт Америки был также и самым увлеченным поклонником самоудовлетворения. Конечно, во времена Уитмена такие вещи обычно именовали «самоосквернением». Мастурбация, или онанизм, считалась прямой дорогой к гомосексуализму. Даже такое светило тогдашней медицины, как Сильвестр Грэм, реформатор науки о питании и создатель грэмовского крекера, отзывался об онанизме как о «худшем из сексуальных отклонений».
22
Из поэмы «Песня о себе». В классическом переводе К. Чуковского это место звучит так: «Они жаждут выжать из меня всю мою кровь, которой сердце/ мое не хочет отдать».
Если каким-то двоим по-настоящему великим писателям и суждено было встретиться, то это были Уолт Уитмен и Оскар Уайльд. Две гей-иконы познакомились в январе 1882 года, когда Уайльд навестил Уитмена в Кэмдене, штат Нью-Джерси. Ирландский писатель поведал американскому поэту, как сильно он любит «Листья травы», сборник, который мама часто читала ему в детстве. Уитмен ответил Уайльду поцелуем прямо в губы. Они пили вино из бузины и горячий пунш и беседовали о текущей ситуации в поэзии. Позже Уайльд выслал старику в качестве сувенира свой собственный портрет. Впоследствии, оценивая встречу, оба признавали, что были восхищены и взволнованы. Уитмен описывал Уайльда как «отличного, крупного и симпатичного юношу», а Уайльд хвастался своим друзьям: «Я еще чувствую на своих губах поцелуй Уитмена».
Уитмен жил в золотой век френологии, когда считалось, что ум и характер человека определяются физическими параметрами его черепа. Сейчас френология признана лженаукой, однако в XIX веке у нее находилось немало
последователей среди знаменитостей, был в их числе и Уитмен. В 1840-е годы поэт часто посещал френологические дискуссии и выписывал журналы по френологии. В 1849 году он даже предоставил свою голову для «считывания» одному практикующему френологу. Черепушка Уитмена, по словам этого «специалиста», превышала средние размеры, была «чудесно развита» и свидетельствовала о том, что такие показатели, как дружелюбие, сопереживание и самооценка, находятся на высоком уровне. А среди недостатков были названы «леность, склонность к сладострастию… некоторая безрассудность и подвластность животным инстинктам… и при этом переизбыток человеческих качеств». Неудивительно, что Уитмен стал одним из главных поборников этой псевдонауки, ведь она описала его в точности до малейшей черточки.
В ЧАСЫ, СВОБОДНЫЕ ОТ НАПИСАНИЯ СТИХОВ И МЕЧТАНИЙ ОБ ОБОЖАЕМОМ ИМ АВРААМЕ ЛИНКОЛЬНЕ, УОЛТ УИТМЕН ПОДОЛГУ СИДЕЛ В ВАННОЙ,
Девятнадцатое столетие было золотым веком для всяческих шарлатанов и недотеп от науки. Заботясь о прогрессе, Уитмен завещал свой мозг Американскому антропометрическому обществу. Но какой-то неуклюжий лаборант уронил скопище серых клеточек поэта и даже не потрудился подобрать остатки. Мозги вместе с мусором попали в корзину. Когда об этом разошлась молва, на хранилище общества был совершен налет. В итоге коллекция знаменитых мозгов сократилась с двухсот экземпляров до восемнадцати.
ЛЕВ ТОЛСТОЙ
До произошедшего с ним посередине жизненного пути духовного перерождения Лев Николаевич Толстой жил как обычный русский дворянин, хоть и написал два самых занудных классических романа в мировой литературе. Вот как он описывает свои повседневные дела:
«Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяния всех родов, пьянство, насилие, убийство… Не было преступления, которого бы я не совершал…» [24]
23
Из письма Л.Н. Толстого Н.Н. Страхову от 25–26 января 1877 г.
24
Лев Николаевич Толстой. Исповедь.
Некоторым такой образ жизни, безусловно, покажется бурным, интересным и насыщенным, но для тонкой души Толстого это стало непосильным бременем. Он хотел чего-то большего, нежели забивать крепостных до смерти, а потом насиловать их вдов. Однако на поиски своего пути у него ушло почти полжизни.
Толстой родился в богатой и знатной семье, состоявшей в родстве с самим Пушкиным. Учился он неважно, преподаватели говорили о нем: «Не может и не желает учиться». Большую часть юности он был занят азартными играми и лечением венерических заболеваний, при том что довольно рано ощутил в себе литературный дар. К тридцати годам Толстой уже успел опубликовать несколько крупных произведений, а также перечислить и разложить по полочкам свои проступки во внушительном по объему дневнике, который он считал чем-то вроде постоянно пополняемой автобиографии-исповеди.
В своих записных книжках Толстой предстает человеком, одержимым смертью. Ветеран кровопролитной обороны Севастополя, Толстой дает детальные описания зверств и жестокости на поле боя. Он так боялся умереть, что иногда его ни с того ни с сего бросало в холодный пот, — писателю казалось, что старуха с косой уже притаилась у него за плечом. Еще одним напоминанием о бренности существования стала в 1860 году смерть его брата Николая. Примерно на середине четвертого десятка Толстой вообразил, что он уже слишком стар и уродлив для того, чтобы остепениться и насладиться нормальной семейной жизнью. Каково же было его изумление, когда в 1862 году миловидная Софья Андреевна Берс, дочь московского врача, согласилась стать его женой.
Дальше последовал период относительного покоя и стабильности, в ходе которого Толстой тринадцать раз стал отцом и написал два своих главных творения: «Войну и мир» и «Анну Каренину». Эти романы принесли ему славу и упрочили благосостояние, но одновременно укрепили убежденность Толстого в том, что до сих пор он вел не самую достойную жизнь. Писатель погрузился в пучину душевного расстройства, к которому добавились и физические недуги. О Толстом говорили: «У него стальная мускулатура, а нервы как у кисейной барышни». Он страдал от ревматизма, кишечных расстройств, зубных болей, обмороков, малярии, тромбофлебита и тифозной лихорадки. Он также перенес несколько микроинсультов.