Тайная жизнь великих писателей

Шнакенберг Роберт

Его визитная карточка — это, разумеется, роман «Над пропастью во ржи», мастерское отражение подростковой отчужденности, которое и по сей день находит отклик у вечно всем недовольных старшеклассников и прочих депрессивных личностей. Главный персонаж книги Холден Колфилд (названный в честь актеров Уильяма Холдена и Джоан Колфилд) был отражением самого Сэлинджера, только вместо военной академии, где учился сам писатель, была изображена престижная школа. Едкая ироническая книга — список всего, что ненавидел Сэлинджер, поданный в форме романа, — стала для ранимого и забитого автора-еврея площадкой, на которой он мог задним числом отомстить всем, кто заставлял его чувствовать себя неудачником. Создав еще несколько книг, принятых в эйзенхауэровскую эпоху — эпоху, когда неприспособленность

к жизни стала едва ли не культом, — «на ура», Сэлинджер стал жить в уединении и прекратил писать.

Было ли это бегство от славы продуктом болезненной уязвимости? В годы, последовавшие после публикации романа «Над пропастью во ржи», целый ряд литературных величин, таких как Джон Апдайк, Альфред Казин и Лесли Фидпер, не стесняясь, разносили книгу в пух и прах. Джоан Дидион называла его работу «фальшивкой» и ругала манеру Сэлинджера «льстить заурядности, скрывающейся внутри каждого из читателей, его склонность давать инструкции, как надо жить». Может быть, все это было продиктовано завистью. В конце концов, Сэлинджер заработал куда больше денег и получил куда больше внимания публики, чем любой из злопыхателей. Однако некоторые подозревают, что критика тут ни при чем. Быть может, Сэлинджер просто опасался, что уже никогда не сможет в своем писательстве достигнуть былых высот. Впрочем, независимо от причин, он стал одним из самых знаменитых в мире затворников.

Когда имя Сэлинджера все же всплывает, то обычно в связи с какими-нибудь неоднозначными поступками.

В начале 1970-х он закрутил роман с восемнадцатилетней начинающей писательницей Джойс Мэйнард, а через девять месяцев бесцеремонно вышвырнул ее на улицу. Мэйнард жестоко отомстила Сэлинджеру, продав с аукциона его любовные письма и написав скандальную книгу об их отношениях. В 2000 году дочь Сэлинджера Маргарет тоже написала мемуары, изобразив отца в весьма нелестном виде. С ее точки зрения, человек, покоривший целое поколение читателей своими байками о трудностях взросления, на деле был угрюмым сторонником дисциплины, пил собственную мочу и насаждал вокруг себя давно вышедшие из употребления расовые предрассудки, почерпнутые из старых голливудских фильмов. «Для моего отца все люди, чей родной язык испанский, были либо пуэрториканскими прачками, — писала она, — либо беззубыми ухмыляющимися типами, похожими на цыган из фильмов братьев Маркс». Когда Маргарет выбрала себе в мужья чернокожего мужчину, Сэлинджера чуть кондрашка не хватила. Он предупредил дочь, что смотрел фильм, в котором белая женщина вышла замуж за черного музыканта, и последствия этого брака были катастрофические.

Уединившись в своих нью-гэмпширских владениях, Сэлинджер продолжал писать. Говорят, у него в доме осталось несколько сейфов величиной с комнату, заполненных готовыми или находившимися в работе рукописями. Время от времени Сэлинджер проговаривался, что, может быть, вот-вот выпустит новый роман, но всегда успевал передумать. Он категорически отказывался продавать права на экранизацию своих работ и не давал ходу любым их переработкам и продолжениям, принадлежащим не его перу. В завещании Сэлинджера вроде как есть строки, запрещающие снимать фильмы по его книгам и после смерти автора.

Само собой, недостатка в деньгах он не испытывал. «Над пропастью во ржи» ежегодно расходится тиражами свыше 250 000 экземпляров, вдохновляя подростков-бунтарей по всему миру. В этом есть некая горькая ирония судьбы, но величайшее произведение Сэлинджера также стало настольной книгой для психов-одиночек и потенциальных маньяков-убийц. В момент задержания Марк Дэвид Чэпмен, застреливший Джона Леннона в декабре 1980 года, сжимал в руках потрепанное издание «Над пропастью во ржи». Позже Чэпмен заявил, что на убийство его вдохновил Холден Колфилд. Если в Голливуде хотят, чтобы зрители сразу опознали в герое чудика (взять к примеру запутавшегося параноика из фильма «Теория заговора» в исполнении Мэла Гибсона), у того обязательно на полке оказывается «Над пропастью во ржи». «Я боюсь людей, которым нравится над “Пропастью во ржи”», — пела в 1991 году инди-рок-группа «Too Much Joy». Можем ли мы винить их за это?

ТАНЦЫ НА ПАЛУБЕ

Самый знаменитый

в мире отшельник когда-то лихо отплясывал латиноамериканский танец конгу. В 1941 году Сэлинджер был ответственным за развлечения на борту корабля «Кунгсхольм», роскошного шведского лайнера, доставлявшего состоятельных пассажиров в Вест-Индию. Позже он использовал свой опыт в рассказе «Тэдди», действие которого происходит на океанском лайнере.

УНАТИК

Когда Сэлинджеру было двадцать с небольшим, он встречался с Уной О’Нил, дочерью драматурга Юджина О’Нила. Сэлинджер полагал, что они прекрасная пара, но тут его обошел на повороте смешной человечек в котелке. Чарли Чаплин вскружил Уне голову, и вскоре они поженились, несмотря на тридцать шесть лет разницы в возрасте. Разгневанный Сэлинджер написал Уне злое и ядовитое письмо, где в мерзких подробностях изложил, как он представляет себе ее первую брачную ночь с Чаплином.

Я ЖЕНИЛСЯ НА НАЦИСТКЕ

Вот и говорите о комплексах! Сэлинджер всегда стеснялся своего еврейского происхождения, этой же чертой он наделил многих своих литературных отпрысков. При этом Сэлинджер, возможно, — единственный еврей, который по собственной воле женился на нацистке. Это произошло в последние месяцы Второй мировой войны, когда Сэлинджер служил офицером контрразведки в оккупированной Германии. В его обязанности входило допрашивать мелких фашистских чиновников. Сэлинджера угораздило влюбиться в одну из них — в женщину по имени Сильвия (или Салива, как звал ее Сэлинджер). Нельзя сказать, чтобы американские родственники Сэлинджера приняли откровенную антисемитку Сильвию с распростертыми объятиями. Их союз продержался всего несколько месяцев, после чего Сильвия отчалила обратно в фатерланд.

А ЕЩЕ ОН СКАЗАЛ БЫ, ЧТО Я ДОЛЖЕН ВАС ПРИСТРЕЛИТЬ

Когда в 1951 году роман «Над пропастью во ржи» был выбран книгой месяца, у организаторов этой престижной премии возникли проблемы из-за туманного названия книги. Президент клуба, вручавшего премию, обратился к писателю с просьбой назвать книгу как-нибудь по-другому,

Сэлинджер ледяным тоном отказался. «Холдену Колфилду, — объяснил он, — это не понравилось бы».

НЕ ЖЕЛАЕТЕ ЛИ КРУЖКУ ПИ…?

По словам его дочери Маргарет, Сэлинджер пил собственную мочу. Не для удовольствия, конечно, а в медицинских целях. В Индии уринотерапия практикуется более пяти тысячелетий, многие верят, что она обладает заметным целительным действием. А еще ею можно отбеливать зубы.

ПАТОЛОГИЧЕСКИЙ ГОМЕОПАТ

Уринотерапия была не единственной ветвью народной медицины, интересовавшей Сэлинджера. В разные годы он увлекался сайентологией, гомеопатией, акупунктурой и учением секты Церковь Христа. Он оборудовал себе в пристройке солярий с металлическими отражателями и поджаривался там, пока кожа не становилась темнокоричневой. Когда он перешел на макробиотическую диету, лицо его приобрело устрашающий зеленый оттенок, а изо рта, по словам домочадцев, отвратительно воняло.

Испытывать альтернативные методы лечения на себе самом ему было мало. Когда случалось заболеть кому-то из его детей, Сэлинджер впадал в бешенство и отказывался отдыхать, пока не найдет нужное именно при этой болезни гомеопатическое средство. Он мог часами рыться в книгах по нетрадиционной медицине, ища лекарство от простого насморка.

Когда речь шла об акупунктуре, «доктор» Сэлинджер придерживался совсем уж несуразных методов. Он избегал обычных игл, отдавая предпочтение толстым деревянным дюбелям (вроде тех, какими скрепляется мебель «IКЕА»). Это причиняло пациентам страшные мучения. Его дочь Маргарет описывает свои ощущения так: «Будто тебе под кожу пропихивают тупой карандаш». Сэлинджер пытался вылечить своего простудившегося сына Мэтью, придавливая одним из своих волшебных дюбелей костяшки пальцев ребенка. Мальчик орал от боли, но разжалобить отца ему не удавалось. «У тебя, твоей матери и сестры самый низкий болевой порог, какой я когда-либо видел, — ворчал Сэлинджер-старший. — Ты так вопишь, будто в тебя попал заряд шрапнели!» Неудивительно, что дети старались скрыть свои недомогания от милого папочки.