Тайник
Шрифт:
Фрэнк растолковал это Нобби Дебьеру, который слушал его с растущим изумлением.
— Ты что, с ума сошел? — спросил он, когда Фрэнк замолчал. — Зачем тогда было устраивать вечеринку? Объявлять во всеуслышание? Пить шампанское и пускать фейерверки? Чертовы чертежи показывать?
— Не могу тебе сказать. Я сужу только об имеющихся фактах.
— То, что происходило в тот вечер, тоже факты, Фрэнк. Все, что он говорил. И что делал.
— Да, но что именно он говорил? — стоял на своем Фрэнк. — Разве он говорил о закладке фундамента? О дате завершения строительства? Не странно ли,
— Какая?
— Он раздумал строить музей.
Нобби смотрел на Фрэнка, а его дети носились по лужайке у него за спиной. Вдалеке, где-то около форта Георга, на лужайке показался человек в синем спортивном костюме — он бежал трусцой, ведя на поводке собаку. Хозяин отпустил животное, и пес радостно помчался к деревьям, а его уши развевались на ветру. Мальчишки Нобби завопили от восторга, но отец даже не обратил на них внимания. Он напряженно глядел за спину Фрэнка, на дома, выстроившиеся вдоль Форт-роуд, и в особенности на свой собственный: большое желтое здание с белой отделкой, за которым был сад, где могли играть дети. Фрэнк знал, что в доме Кэролайн Дебьер работала, наверное, над романом — давняя мечта Нобби, по чьему настоянию она оставила должность штатного корреспондента в «Архитектурном обозрении», где мирно трудилась до тех пор, пока не повстречала своего будущего мужа, и они принялись вместе строить воздушные замки, которые рушил теперь один за другим ледяной ветер реальности, вызванный смертью Ги Бруара.
Лицо Нобби налилось кровью, когда до его сознания дошли слова Фрэнка и вложенный в них смысл.
— Ра-ра-раздумал? С-совсем? Т-то… то есть у-ублюдок…
Он замолчал. Казалось, он силой пытается заставить спокойствие снизойти на него, но оно, похоже, не очень спешило.
Фрэнк пришел на помощь.
— Не думаю, что он всех нас провел. По-моему, он просто передумал. По какой-то причине. Вот что, мне кажется, произошло.
— А… а… а вечеринка?
— Не знаю.
— А… а…
Нобби сильно зажмурился. Сморщил лицо. Трижды повторил слово «так», словно заклинание, которое помогало избавиться от напасти, а когда заговорил снова, заикания как не бывало.
— А зачем тогда было всем объявлять, Фрэнк? Зачем рисунок? Он вынес его к гостям. Ты был там. Он его всем показывал. Он… Господи, зачем он это сделал?
— Не знаю. Не могу сказать. Я сам не понимаю.
Нобби пристально поглядел на него. Сделал шаг назад, как будто хотел разглядеть Фрэнка получше, прищурился, отче го лицо заострилось еще сильнее, чем раньше.
— Опять я в дураках, да? — сказал он. — Прямо как раньше.
— Почему в дураках?
— Вы с Бруаром меня подставили. Посмеялись надо мной. Неужели вам в школе было мало? Не ставьте Нобби в нашу группу, мистер Узли. Когда он встанет перед классом, чтобы отвечать, мы все будем выглядеть плохо.
— Не говори чепухи. Ты меня вообще слушал?
— Разумеется. И прекрасно во всем разобрался. Сначала меня подставили, а теперь сбили с ног. «Пусть думает, что получил подряд, а мы вытянем ковер у него из-под ног». Правила все те же. Только игра другая.
— Нобби, — сказал Фрэнк, — послушай себя сам. Неужели ты думаешь, что
— Думаю, — ответил тот.
— Чушь какая. Зачем?
— Затем, что ему это нравилось. Взамен того источника адреналина, которым был для него бизнес. Так он чувствовал себя всемогущим.
— Во всем этом нет ни капли смысла.
— Думаешь? А ты посмотри на его сына. Посмотри на Анаис, глупую телку. Да посмотри на себя, Фрэнк, если уж на то пошло.
«С этим надо что-то делать, Фрэнк. Ты ведь понимаешь, правда?»
Фрэнк отвел взгляд. Грудь снова стало давить, давить, давить. И снова в воздухе не было ничего такого, что мешало бы ему дышать.
— Он говорил: «Насколько мог, я тебя выручил», — сказал Нобби тихо. — Он говорил: «Я поддержал тебя, сынок. К сожалению, на большее тебе рассчитывать не приходится. И на то, что это будет длиться вечно, тоже, дорогой мой». Но ведь он обещал, понимаешь. Он заставил меня поверить…
Нобби яростно заморгал и отвернулся.
— Да, — прошептал Фрэнк. — Это у него хорошо получалось.
Сент-Джеймс и его жена расстались недалеко от коттеджа. Рут Бруар позвонила, когда их разговор с Даффи подходил к концу, и в результате ее звонка кольцо, найденное ими на пляже, перекочевало в руки Деборы. Сент-Джеймс должен был вернуться в поместье, чтобы увидеть мисс Бруар. Дебора, в свою очередь, должна была отнести кольцо, не вынимая его из носового платка, к инспектору Ле Галле для возможного опознания. Внешний вид находки не позволял надеяться на то, что на ней будет хотя бы один годный отпечаток. Но шанс, пусть и ничтожный, все равно оставался. Поскольку у Сент-Джеймса для проведения экспертизы не было ничего, в том числе и права, то заниматься этим придется Ле Галле.
— Я сам доберусь обратно и встречусь с тобой в отеле, — сказал он жене, серьезно посмотрел на нее и спросил: — Ты уверена, что справишься, Дебора?
Он имел в виду не задание, которое поручал ей, а то, что они услышали от Даффи, в особенности от Валери, неколебимо уверенной в том, что она видела именно Чайну Ривер, когда та шла в бухту по пятам за Ги Бруаром. Дебора ответила:
— Наверное, у нее есть какая-то причина желать, чтобы мы поверили, будто между Чайной и Ги что-то было. Он имел подход к женщинам, почему бы не к самой Валери?
— Она старше остальных.
— Старше Чайны. Но не намного старше, чем Анаис Эббот. Всего на несколько лет, я думаю. И при этом она оказывается лет на… сколько? На двадцать лет моложе самого Ги Бруара?
Этот факт нельзя было оставить без внимания, даже если ему показалось, что его жена настойчиво старается убедить саму себя. Тем не менее он сказал:
— Ле Галле не говорит нам всего, что знает. И не скажет. Я для него никто, и даже если бы я был кем-то, то так просто не бывает, чтобы полицейский, расследующий убийство, раскрывал материалы следствия представителю противоположной стороны. Но обо мне и этого не скажешь. Я для него совершенно чужой человек, который пришел просить об одолжении, не объяснив толком, кто он такой и какое место занимает во всей этой истории.