Тайник
Шрифт:
Ответ ждал ее прямо у лестницы, по которой она спускалась. Небольшой бакалейный магазин под гордым названием «Кооперация Нормандских островов. Общество с ограниченной ответственностью» наверняка должен был привлечь внимание Риверов. которые все-таки оставались детьми своей матери — убежденной вегетарианки, сколько бы они над ней ни подтрунивали.
Дебора вошла внутрь и сразу услышала голоса обоих Риверов, потому что магазин был маленький, хоть и загроможденный высокими полками, которые скрывали
— Я ничего не хочу, — нетерпеливо говорила Чайна, — Я не могу есть, когда у меня нет аппетита. Будь ты на моем месте, он бы и у тебя пропал.
— Но есть-то надо, — отвечал Чероки. — Вот, например, суп.
— Ненавижу супы из банок.
— Но ты же раньше ела их на обед.
— Вот именно. Знаешь, что они мне напоминают, Чероки? Жизнь в мотелях. А это еще хуже, чем жить в трейлере.
Дебора прошла по проходу, завернула за угол и увидела их у прилавка с супами Кэмпбелла. Чероки держал в одной руке банку с супом из риса и помидоров. А в другой — пакет с чечевицей. Чайна повесила себе на локоть проволочную корзину. В ней не было ничего, кроме батона, пачки спагетти и коробки томатного сока.
— Дебс! — Чероки улыбнулся, отчасти приветственно, но в основном с выражением глубокого облегчения. — Мне нужен союзник. Она отказывается есть.
— Не отказываюсь.
Вид у Чайны был изможденный, хуже, чем вчера, под глазами залегли глубокие темные круги. Попытка скрыть их при помощи косметики принесла лишь частичный результат.
— «Кооперация Нормандских островов». Я-то думала, здесь продают здоровую пищу. А тут…
И Чайна безнадежно повела рукой, указывая на полки вокруг.
Единственными свежими продуктами, которыми располагал этот кооператив, были яйца, сыр, охлажденное мясо и хлеб. Все остальное было либо в консервах, либо замороженное. Серьезное разочарование для тех, кто привык покупать экологически чистые продукты в специализированных магазинах Калифорнии.
— Чероки прав, — сказала Дебора. — Тебе надо поесть.
— Я остаюсь при своем мнении, — решительно сказал Чероки и принялся нагружать корзину всеми подряд банками.
Чайна выглядела слишком подавленной, чтобы спорить. Через несколько минут с покупками было покончено.
Выйдя из магазина, Чероки выразил желание поскорее услышать, что принес Сент-Джеймсам этот день. Дебора предложила вернуться в квартиру и там поговорить, но Чайна воспротивилась:
— О господи, нет. Я только что оттуда. Давайте пройдемся.
И они направились вниз, к гавани, где выбрали для прогулки самый длинный из пирсов. Он протянулся до мыса у входа в Хавлет-Бей, где, точно часовой, стоял замок Корнет. Поравнявшись с ним, они повернули направо, описав приличную дугу над водами пролива.
На краю пирса Чайна сама подняла волнующую
— Ну что, дела плохи? По твоему лицу вижу. Так что давай выкладывай, — и тут же повернулась к морю, которое сплошной серой массой колыхалось перед ними.
Не так далеко впереди еще один остров — Сарк? Или Олдерни? — просвечивал сквозь туман, словно морское чудовище, которое прилегло отдохнуть.
— Так что у тебя, Дебс?
Чероки поставил на землю сумки с продуктами и взял сестру за руку.
Чайна высвободилась и отодвинулась от него. У нее был вид человека, готового услышать самое плохое. Дебора почти решила преподнести новости в позитивном свете. Но ничего позитивного в том, что она собиралась сказать, не было, к тому же она понимала, что обязана сказать подруге правду.
Поэтому она рассказала Риверам все о том, что им с Саймоном удалось узнать в Ле-Репозуаре. Чайна, которая никогда не была дурой, сразу сообразила, какое направление примут мысли любого разумного человека, едва станет известно, что она не только проводила время с Ги Бруаром наедине, но и была замечена — и явно не одним человеком — идущей за ним по пятам в утро его смерти.
— Ты тоже считаешь, что у меня с ним что-то было, так ведь, Дебора? Так. Здорово.
В ее голосе звучали враждебность и отчаяние.
— Вообще-то я…
— А почему бы и нет, в конце концов? Все равно все именно так и думают. Несколько часов наедине, два дня… К тому же он был чертовски богат. Ну конечно. Мы трахались, как кролики.
Дебора моргнула, услышав такую грубость. Это было так не похоже на ту Чайну, которую она знала, всегда такую романтичную, преданную единственному мужчине, довольную самым неопределенным будущим.
Чайна продолжала:
— И меня совершенно не волновало то, что он мне в дедушки годился. При таких-то деньжищах. Какая разница, кого трахать, если на этом можно хорошо заработать, правда?
— Чайн! — взмолился Чероки. — О господи!
Едва ее брат заговорил, как Чайна словно одумалась. Более того, она, кажется, поняла, что ее слова можно отнести и к самой Деборе, потому что торопливо сказала:
— Господи, Дебора. Прости меня.
— Ничего страшного.
— Я ничего такого не хотела… я вообще не думала ни о тебе, ни о… ну, ты знаешь.
«Томми», — мысленно закончила Дебора.
Чайна хотела сказать, что не думала о Томми и его деньгах. Его деньги никогда не упоминались, но всегда присутствовали — одна из тех вещей, которые кажутся такими привлекательными со стороны, если не знать, что за ними стоит.
— Ничего. Я знаю, — сказала Дебора.
Чайна продолжала:
— Просто дело в том, что… Неужели ты правда веришь, будто я… с ним? Веришь?