Тайник

Болл Тоби

Оно произошло на Капитолийских Холмах ясным теплым днем, когда на улицах особенно многолюдно. По сообщениям свидетелей, когда Литоу подъезжал на своем «бьюике» к перекрестку Ван Барен и Виргинии, с тротуара сошел человек (Самуэльсон) и, подняв руку, остановил движение, чтобы дать перейти улицу мужчине, который нес большое ведро. Автомобиль Литоу остановился, как и машина на противоположной стороне. Когда мужчина с ведром оказался перед машиной Литоу, он выплеснул его содержимое — это был жидкий гудрон — на переднее стекло, лишив водителя возможности что-либо

видеть. Самуэльсон быстро подошел к боковому стеклу со стороны водителя, которое по случаю приятной погоды было опушено, и выпустил в Литоу шесть пуль, когда тот пытался вытащить свой пистолет из-под сиденья. Пока подбегали полицейские, Самуэльсон и человек с ведром успели скрыться в толпе.

Отто Самуэльсона и его подельника по имени Киль в тот же день опознали свидетели. На следующий день имена и фото преступников были опубликованы в «Газете». Через тридцать шесть часов полиция арестовала Самуэльсона в публичном доме в Низине. Киля нашли в его собственной квартире с удавкой на шее.

Суд над Самуэльсоном был назначен на ноябрь, подсудимый через адвоката признал себя виновным, после чего сообщения об этом деле уже больше не появлялись. Фрингс еще раз просмотрел газеты за последнюю неделю, надеясь обнаружить хоть какое-нибудь упоминание о приговоре и месте заключения, и не нашел ничего.

Репортер понес газеты обратно в библиотеку, где застал Лонергана в состоянии полной отрешенности от мира — тот что-то сосредоточенно строчил в толстой кожаной тетради. Чтобы привлечь его внимание, Фрингс шумно бросил газеты на стол. Библиотекарь медленно поднял глаза, не выказывая признаков раздражения.

— Нашли что-нибудь?

— Почти все. Но я заметил, что мы освещали это событие только до приговора, а потом — тишина. Довольно странно, вы не находите?

Лонерган на минуту задумался.

— Да, — медленно произнес он. — Для такого громкого дела немного необычно.

— Вы не можете посмотреть, нет ли чего-нибудь о Самуэльсоне в последующих номерах?

— Нет, я дал вам все, что есть. Потом Самуэльсон упоминался только эпизодически в репортажах о других убийствах и Белой банде. Я имею в виду нашу «Газету».

Фрингс почувствовал, что накаляется. Это было глупо — ведь Лонерган не отвечал за содержание газеты.

— Вообще-то меня больше интересует, где я могу найти Самуэльсона сейчас. Мне нужно с ним поговорить.

Лонерган откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

— Где найти, где найти, — пробормотал он про себя.

Потом выпрямился и посмотрел на Фрингса.

— Вам лучше поговорить об этом с Артуром Паскисом.

Имя показалось Фрингсу знакомым. Он взглянул на Лонергана, ожидая объяснений.

— Артур Паскис — архивариус муниципального архива. В его ведении все дела. Если кто и в курсе, где ваш дружок Самуэльсон, так это он.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Пул еще не до конца очнулся, но голоса уже мог слышать. Один был ему знаком, и хотя его мозг был пока не в состоянии вспомнить

имя или характер отношений, он точно знал, что именно этот голос — голос Карлы — принесет ему успокоение. Второй голос звучал спокойно и уверенно, и Пул подсознательно почувствовал, что он тоже принадлежит другу. Поэтому последние минуты своего беспамятства он провел в состоянии, близком к блаженству.

Окончательно очнувшись, он мгновенно ощутил мучительную боль, пронизывающую все тело. Потом в мутном мареве проявился силуэт Карлы. Пул попытался заговорить, но изо рта у него вырвался лишь слабый хрип. Прервав разговор, Карла и ее друг наклонились над ним.

Карла провела рукой по его лбу.

— Ну как ты?

Когда взгляд его сфокусировался, Пул увидел синяки у нее под глазами и устало опушенные плечи.

Он попытался ответить, но смог только указать на свой рот.

— Воды?

Пул кивнул.

— Энрике, принеси воды.

Крепкий смуглый парень, согласно хмыкнув, исчез на кухне. Взяв лицо Пула в свои руки, Карла пристально посмотрела на любовника.

— Ты в порядке? — спросила она, пытаясь определить, не повреждены ли глаза.

Энрике принес воду, и Карла осторожно приложила стакан к губам Пула. Осушив стакан, тот даже смог немного приподняться, чтобы разглядеть Энрике.

— Энрике — один из организаторов забастовки, — пояснила Карла. — Мы как раз обсуждали, что делать дальше.

У Пула невыносимо болела голова. Карла рассказывала ему об Энрике, но он его ни разу не видел. Она называла его настоящим бойцом. В голове у Пула постепенно прояснялось.

Карла опередила его вопрос:

— Они бросили тебя у нашей двери. Подъехали к дому, открыли машину и выкинули тебя на тротуар.

— Кто?

— Разве ты не знаешь?

— БПД?

— Мы так предполагаем, — сказала Карла, указывая на Энрике. — Но точно сказать трудно.

— Как я… — начал было Пул, но тут все поплыло у него перед глазами. Мысли стали путаться, и он опять потерял сознание.

Энрике уже ушел. Пока Пул спал, они с Карлой успели переговорить. Пул и Карла сидели за кухонным столом, на котором были разбросаны фотографии Берналя и его любовницы. Пул пытался собраться с мыслями, преодолевая пульсирующую боль. Предстояло еще многое обмозговать, а времени оставалось в обрез.

— Мы с Энрике это обсудили, — заявила Карла. — И считаем, что фотографии надо передать в газеты.

Пул внутренне напрягся, как всегда, когда был не согласен с Карлой. За эти годы он шантажировал многих, но они всегда приносили деньги и он оставлял людей в покое. Фотографии были его единственным оружием. Если они станут достоянием общественности, он больше не сможет припугнуть Берналя — и защитить себя.

— Я в этом не уверен.

— Но это необходимо. Как ты не понимаешь? Иначе мы потеряем все рычаги давления. Если не отдадим фотографии в газеты, он подумает, что мы блефуем, и будет вытирать о нас ноги. А если мы их опубликуем, ему придется с нами считаться. Разве нет?