Тайное Пламя. Духовные взгляды Толкина
Шрифт:
В «Приключениях правоверия» Дуайт Лонгенекер убедительно описывает свое впечатление от Рафаэлевой Мадонны. «Это полотно было исполнено благодати и истины, и я лицезрел его славу. Именно так говорят христиане об отношении Иисуса Христа и Бога (см. Ин 1:14). Христос — произведение искусства Господнего; Он воплощает истину и красоту». Здесь имеется в виду вот что: понятие красоты существует не только в восприятии зрителя, как нам часто внушали. Оно живет за пределами нас. В некотором смысле, оно «впереди» нас — там, где, в глубине души, все мы хотим оказаться, хотя и знаем, что путь не близок. «Вот потому нам всем кажется, что красота уводит нас за пределы самих себя и позволяет соприкоснуться с чем–то более великим, более загадочным и более чудесным, нежели мы могли вообразить», — продолжает Лонгенекер.
Созерцая эту лучезарную Мадонну,
47
Dwight Longenecker, Adventures in Orthodoxy: The Marvels of the Christian Creed and the Audacity of Belief (Sophia Institute Press, 2003), p. 51.
Поневоле вспомнишь рассуждения Флоренского в «Иконостасе». Для него такая картина — ничто перед иконой. Но вот, оказывается, можно увидеть немало в ней (Прим. ред.).
Этому отрывку вторит рассказ Сэма о Галадриэли в разговоре с Фарамиром. В великолепном описании католики узнают образ маленькой девочки из Назарета, коронованной цветами и звездами:
Она такая красивая! Такая чудесная! Иногда она похожа на высокое дерево в цвету, а иногда на белый нарцисс, маленький и хрупкий. Тверже алмаза и мягче лунного света — вот она какая. Теплая, как звездный луч, и холодная, как звездный мороз. Гордая и далекая, как ледник в горах, и веселая, как обыкновенная девчонка, у которой по весне маргаритки в косах.
Ближе к концу романа, когда Кольцо уже уничтожено и власть Саурона повержена в прах, выздоравливающий после тяжкого испытания Фродо, лежа в постели, беседует с Гандальвом. В Гондоре, сообщает маг, «Новый Год будет отныне начинаться двадцать пятого марта — в день падения Саурона… когда вас спасли из огня и перенесли во владения Короля».
Кажется, Том Шиппи первым обратил здесь внимание на то, что 25 марта — это христианский праздник Благовещения: день, когда Христос был зачат Девой. Его отмечают чтением текстов, повествующих о встрече Марии с архангелом Гавриилом и о Ее согласии исполнить повеление Господа. Прежде этот день назывался Днем Богородицы и во многих частях Европы считался первым днем года. 25 марта отделяют от Рождества ровно девять месяцев: ведь именно такой срок потребовался Деве Марии, чтобы выносить и родить Сына.
Джон Сауард цитирует замечательный отрывок из Гонория Августодунского [48] :
День этот числится среди главных праздников, ведь само христианство ведет свой отсчет от этой даты. В этот день мир, погубленный грехом, был возрожден к жизни через Страсти Христовы. В этот день также был обезглавлен Иоанн Креститель, и в этот же день отрубили голову Иакову, брату Иоанна. В этот священный день ангел возвестил Воплощение Христа — что ныне празднует вся Церковь. Мы читаем, что в этот день, в тот самый час, когда первый человек был создан в раю, Сын Божий, Новый Человек, был зачат во чреве Пресвятой Девы. Она была Эдемом плодоносным, fons hortarum [49] , ибо в ней произросло Древо Жизни и от нее заструился источник мудрости, изливая в мир все свои услады, — источник, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения (ср. Кол 2:3) [50] .
48
Гонорий Августодунский (Гонорий Отенский) — богослов, философ и энциклопедист первой половины XII
49
Садовый источник (лат.), отсылка к Песн 4:15.
50
John Saward, Cradle of Redeeming Love: The Theology of the Christmas Mystery (Ignatius Press, 2002), p. 320–321.
Так почему же датой уничтожения Кольца Толкин выбрал 25 марта? Задумаемся снова, что такое Кольцо. Мы уже рассмотрели его как архетип «Машины». С богословской точки зрения Кольцо Власти воплощает темную магию злой воли, самоутверждение в непокорстве Господу. Оно как будто наделяет свободой, но его истинная цель — сделать нас рабами падшего ангела. Оно разъедает волю смертного владельца, тот постепенно «истончается», становится ненастоящим; невидимость как раз и символизирует эту способность Кольца уничтожить все естественные человеческие связи и саму личность, закрыть доступ для света.
Тот, кто входит в пределы его золоченого круга, рассчитывает (ведь его не видят) обрести власть над другими. В этом отношении оно напоминает перстень невидимости во второй книге Платонова «Государства» (где приводится небезынтересное противопоставление «человека несправедливого», который пользуется перстнем, чтобы присвоить чужое имущество, с «человеком справедливым», которого не портит власть перстня, зато его в конце концов бичуют и пытают). С помощью магии Кольца мы преодолеваем ограничения материи и вступаем в мир духовных сил, но, пока это происходит, становимся насквозь видимыми для сил зла.
В сущности Кольцо отчасти символизирует грех гордыни. Оно влечет нас к Темному Властелину, искушая уподобиться ему. Окружность Кольца — это образ воли, замкнутой на себе самой. Пустое пространство внутри подразумевает Пустоту, в которую мы ввергаем себя, используя Кольцо. Там, незримые для прочих, мы отрезаны от общения с себе подобными, от дружбы и братства; мы безлики, безымянны и одиноки. Власть, даруемая Кольцом, — это иллюзия. В конечном итоге оно уводит нас в мир, где мы оказываемся наедине с Оком (тем самым Оком, которое способно видеть лишь свои собственные отражения). В этом мире зла для двух воль нет места. Владелец Кольца либо поглощен и уничтожен, либо он одерживает верх — и сам становится Темным Властелином [51] .
51
Размышления Толкина о том, что бы произошло, если бы Фродо бросил вызов Саурону, завладев Кольцом, и как подействовало бы Кольцо на Эльронда и Галадриэль, приводятся в заключительной части L 246.
Кольцо — воплощение греха. Оно искушает и поначалу вроде бы безобидно; нося все труднее, и со временем оно разломает душу. Таким образом, уничтожение Кольца — это символ великой победы в миг Благовещения, когда Мария распахнула двери для Слова Божьего в наш мир. Ее согласие, «да будет Мне по слову твоему» [52] , отменяет отрицание Господней воли, которое мы зовем первородным грехом. Грех этот тоже оборачивается своего рода «невидимостью»: Адам спрятался от Господа между деревьями Рая. «И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?» [53] .
52
Лк 1:38.
53
Быт 3:9.
В Лондонской национальной галерее хранится небольшая картина (створки алтаря), так называемый Уилтонский диптих. Заказанный Ричардом II, диптих — одно из самых ценных и загадочных произведений искусства во всей Англии. На одной из створок изображен коленопреклоненный король в окружении святых: он вручает страну Деве Марии или, возможно, младенцу Иисусу у нее на руках, который протягивает руки навстречу дарителю. Короля окружает бесплодная, унылая пустошь, но у ног Девы Марии зеленеет трава и цветут яркие цветы [54] , а в воздухе вокруг нее теснятся ангелы.
54
Есть там и грибы: отчего — ведомо одним только хоббитам!