Тайное сокровище

Пелтон Соня

– Сомневаюсь, что ты сделаешь это!

Глава 40

Как только дверь закрылась, Отем вновь оказалась в объятиях мужа и укоризненно вздохнула.

– Разве ты не мог подождать еще пять минут, мой господин? Я нашла бы предлог выслать их из комнаты.

– Это всего лишь слуги, моя госпожа. Они принесли нашу бадью.

– Ты привез в свой замок благовоспитанных слуг. Они все мне нравятся, я ни в ком не нашла недостатков, – сказала Отем, окидывая взгля­дом холодную баранину, к которой они едва

при­тронулись, свежий хлеб, кружки с недопитым элем, и вздохнула еще раз. – Совсем никаких недостатков.

Что собирался ответить на это Рейн, осталось неизвестным, потому что в этот момент Отем взглянула на него, и на прекрасном лице чита­лась такая любовь и желание, что рыцарь забыл обо всем на свете.

– Каждую ночь, – шепнул Рейн, – каждую ночь я мечтал об этом, – и подарил жене дол­гий, нежный и страстный поцелуй.

Когда они, наконец, оторвались друг от дру­га, Отем пробормотала:

– Ты не отделаешься от меня после долгих супружеских лет, любовь моя?

– Избавиться от тебя? – прорычал Рейн. – Ради другой женщины? – он насмешливо улыб­нулся и крепко прижал к себе возлюбленную. – Как я могу расстаться с тобой, если ты сжига­ешь мое сердце и сознание каждую минуту дня и ночи? Ты нужна мне – моя замечательная, дикая, ветренная Отем! Я должен обладать то­бой – и только тобой. Мне нет дела ни до каких других женщин, ни до чего на свете, кроме тебя.

– Почему ты согласился убить меня? Ради герцогини Ровены? Ты так любил ее?

– В пору моей юности она была прекрасна. Настоящая искусительница. Я любил ее, я умер бы за нее. Солнце всходило только для Ровены.

– Всего несколько лет назад? Ты еще любил ее?

Отем наблюдала, как он подошел к стулу и тяжело опустился на него. Плечи Рейна сгорби­лись, руки безвольно повисли.

– Я был молодым глупцом. Признаюсь, что действительно какое-то время исполнял роль наемного убийцы. У нее было столько врагов-мужчин, что я потерял им счет.

– Как ужасно, – только и сказала Отем. – И ты хладнокровно убил бы меня…

Рейн поднял глаза, полные страдания.

– Я не смог бы убить ребенка. Именно тогда за красивой внешностью я начал распознавать ведьму и ненавидеть ее всеми фибрами души.

– Слава Богу, ты не исполнил приказа. Но почему хотели убить именно меня? Почему не кого-то из моих сестер?

– Говорили, что ты первой появилась на свет. Это означало, что камень перейдет к тебе как к старшей из четырех девочек, родившихся в один час в то время года, в честь которого тебя назвали.

Отем печально улыбнулась:

– Осень была любимым временем года моей матери, – она почувствовала, как сердце болез­ненно перевернулось в груди. – Я помню ее лицо. У нее были почти такие же рыжие воло­сы, как у меня…

– Власть Ровены надо мной кончилась, цепи разорвались в тот момент, когда мы с тобой в первый раз занялись любовью.

– Нет, Когда у тебя появилась Сонг – оча­ровательный ребенок, хранивший тайну драго­ценного камня Уиндраша.

Отем отвела взгляд. Рейн очень бережно при­поднял ее голову и поцеловал.

– Ты –

мое тайное сокровище, моя любовь. Я не знал этого. Я чуть было не отнял у тебя жизнь. Если бы мне пришлось целовать твои мертвые губы, я бы погиб, потому что – даже мертвая – ты бы забрала мое сердце. Благодаре­ние Господу, ты жива! Ты подарила мне вели­чайшую любовь, простую и чистую которая за­тмила все остальное. Ровена превратилась в пыль в моей душе, когда я пришел к тебе и стал твоим защитником.

Отем мягко улыбнулась, думая о другом.

Какими бы ни были причины, по которым Рейн не хотел еще одного ребенка, она не почув­ствует недостатка любви – в этом молодая жена была полностью уверена. И, пожалуй, не стоит об этом думать. Она просто примет величайшую радость – любить и быть любимой, а дальше пусть будет, что будет.

И вдруг, когда Рейн жадно поцеловал ее, Отем пронзила мысль: если он не хочет ребенка – даже как будто боится этого – наверное, его жена умерла во время родов… Отем с готов­ностью подставила губы и отдалась его ласкам.

– У тебя будет все – золото, серебро, драго­ценные камни всех цветов радуги… Ты ни в чем не будешь испытывать недостатка… – бормотал Рейн в перерывах между поцелуями.

Отем мельком взглянула на драгоценный камень Уиндраша, сверкавший на ложе из мягкого шелка, переплетенного с сине-золотой парчой.

Рейн сбросил плащ и начал расшнуровывать рубашку.

– Я хотел тебя почти два месяца, – он не сомневался, что Отем так же страстно желает его, как и он ее, в глазах новобрачного зажегся озорной огонек. – Давай искупаемся!

– В одной бадье с тобой? – Отем с непод­дельным ужасом уставилась на лохань.

Та была довольно большой, овальной формы, примерно тридцать дюймов высотой, гладкой, отполированной до блеска и пропитанной мас­лом, чтобы избежать заноз; старая вещь. Но Рейн был очень крупным мужчиной, а бадья – Отем еще раз глянула на нее – наполнена почти до краев теплой водой.

– Залезай со мной, – настаивал Рейн, сто­явший уже почти обнаженным.

Отем сомневалась, что бадья вместит их обо­их; молодая женщина была уверена, что, если они сделают то, к чему стремится Рейн, боль­шая часть воды выплеснется на пол.

Отем отвлеклась от своих размышлений и увидела, что Рейн, полностью освободившись от одежды, призывно улыбается ей.

– Но, Рейн… – слабо запротестовала она, – я не понимаю, как мы сможем…

Тем не менее, Отем скинула одежду прежде, чем закончила предложение; на ней осталась только нижняя сорочка.

Идея казалась привлекательной. У молодо­женов не было времени на брачную ночь: ночью, измученные свадебными празднествами в Сатер­ленде, они без сил свалились в постель, а в Солс­бери выехали с первыми лучами света.

Отем всегда испытывала чувственное наслаж­дение от ощущения теплой воды, обволакиваю­щей тело. Мысль о таком удовольствии вдоба­вок к восторгу, который предлагал Рейн, очень заинтересовала ее.

– Давай, смелее! Отем засмеялась:

– Ты ведь не утопишь меня, правда?