Тайны "Бесстрашного"
Шрифт:
— Скоро мы их нагоним? — спросил он у ближайшего матроса.
Тот пожал плечами:
— Часа через три-четыре. Капитан их играючи обставит. А ты первый раз в деле, да?
Джон кивнул.
— Ничего, справишься в лучшем виде. В бою думать некогда. Просто старайся быть героем, чтобы матушка могла гордиться тобой.
Джон снова кивнул. Что толку объяснять, что его мать давно умерла?
Отец, тот бы им гордился — если бы видел, что сын ведет себя достойно. Да если даже сын просто выйдет из боя живым — уже есть
Сама идея о том, что и Патрик мог побывать в битве, вдруг рассмешила мальчика. При вечной своей рассеянности отец бы уронил мушкет и сам бы куда-нибудь свалился, а не то пришел бы в ажиотаж и стал бы приставать ко всем с цитатами из древних источников. Джон старательно гнал от себя мысль, что и «Великолепному» может довестись принять бой. Слишком уж о многом надо подумать, чтобы еще изводиться насчет отца.
В толпе показалась внушительная фигура боцмана. Джон бросился к нему навстречу.
— Главный бомбардир передает свое почтение. Сабли и мушкеты готовы к бою.
Он был вознагражден неразборчивым ворчанием и помчался обратно доложиться мистеру Таусу.
На то, чтобы раздать оружие морякам, ушли считанные минуты — ведь на учениях это отрабатывалось уже сотни раз.
— Что теперь, мистер Таус? — спросил Джон. Но вместо главного бомбардира откликнулся Джейбез:
— Идите к вашим пушечным расчетам, ребятки. Не бойтесь и будьте молодцами.
Но не успели мальчики разойтись, как прозвучал боцманский свисток и по кораблю разнеслась команда «Свистать всех наверх».
Джон с Китом бежали бок о бок.
— Джон, слушай, — начал Кит. Его черные глаза с почти болезненной серьезностью смотрели на друга. — Если со мной что-нибудь случится, если… Возьми мой сундучок и всё, что в нем есть. И не удивляйся тому, что там найдешь… Ты, наверное… ты подумаешь…
Он пытался подобрать слова, но не успел закончить фразу, как рядом с друзьями появился Нат.
— Нат, что с тобой? Заболел? — спросил Джон, заметив, что лицо у того болезненно-бледного оттенка.
— Просто боюсь. Боюсь до смерти, — честно ответил Нат.
Он и правда весь дрожал.
— Я тоже боюсь, — сказал Джон, радуясь возможности кому-то сознаться в своих страхах. И снова повернулся к Киту. — А если я из боя не выйду, передашь это моему отцу на «Великолепный»? Скажи ему… ох, даже не знаю, что… что я думал о нем всё время с тех пор, как мы расстались. Что-нибудь в этом духе.
Нат рядом с ними невесело рассмеялся.
— А вот про меня всем безразлично, жив я или мертв. По мне никто не заплачет. И послания мне оставлять некому.
Они как раз достигли открытой площадки перед квартердеком, где собрался сейчас весь экипаж. «Бесстрашный» то взлетал вверх, то опускался вниз, покачиваясь на тяжелых атлантических валах, опытная команда использовала все приемы и уловки, чтобы поймать ветер и выиграть гонку, а Джон не мог оторвать глаз от французского
На квартердеке показался капитан Баннерман. Наступила гробовая тишина. Все глаза были выжидательно устремлены на него.
— Ребята! — начал он звучным, выразительным и властным голосом. — Нам предстоит бой. За эти долгие месяцы блокады вы проявили завидное терпение и усердие, теперь же испытанию подвергнется ваше мужество. Иные из вас уже закаленные, испытанные в сражениях воины. Иные еще не нюхали пороха. Но все вы должны помнить, ради чего мы с вами готовы отдать свои жизни. Корабль, который мы сейчас преследуем, принадлежит нашим врагам. Те, кто послал его в море, те, с кем вы сейчас будете сражаться, стремятся завоевать и покорить нашу великую нацию. Можем ли мы допустить, чтобы короля Георга скинули с трона, а Наполеон короновался в Вестминстере? Нет! Хотим ли мы, чтобы наши жены и дети были отданы на милость озверелой наполеоновской солдатни? Нет! А значит, мы будет драться. Драться как тигры! Вы — лучший экипаж, каким я только командовал, и я твердо знаю: все вы с честью исполните свой долг!
Толпа взорвалась бурей криков, задребезжали мушкеты — это выстроившиеся на квартердеке ряды военных моряков взяли на караул. А потом зарокотали барабаны, флейты затянули знакомый всем мотив, и шестьсот глоток дружно грянули «Боже, храни Короля».
Когда музыка затихла, все на корабле испытали странный подъем духа, радостную экзальтацию. Ощутил ее и Джон.
— Если лягушатники снесут мне ядром башку, завещаю тебе мою Нэнси, — сказал приятелю какой-то матрос совсем рядом с Джоном.
— Не, тогда уж мне будет не до баб и прочего вздора, — со смехом отозвался тот. — Буду пропивать денежки, что мы получим, когда возьмем этот лакомый кусочек.
Минуты текли одна за другой. Медленно, неуклонно «Бесстрашный» нагонял противника. Лучи невинного утреннего солнца заливали французский корабль, блестели на дулах множества пушек, которыми ощетинился массивный черный корпус. Вот Джон увидел, как паруса французов упали, и матросы засновали по вантам, сворачивая их.
— Знают, что от старины Сэма-Громобоя им не удрать, — промолвил какой-то голос в толпе. — Только поглядите. Они готовятся дать бой.
По свистку боцмана матросы «Бесстрашного» ринулись убирать нижние паруса и больше Джон уже ничего не видел, поскольку следующая же команда отправила всех вниз, занимать места при орудиях.
— Если мы уже не увидимся до тех пор, как всё начнется, удачи, — сказал Джон Киту. Горло у него сжалось. Мальчик хотел сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Только теперь он вдруг осознал, как привязался к Киту, как дорожит его дружбой. Но где взять слова, чтобы всё это выразить?