Тайны Чернолесья. Пробуждение
Шрифт:
Виллемий лишь недовольно хмыкнул и забрал протянутый фолиант.
— А скажи мне, Виллем, любил ли ты сам когда-нибудь? — все также хитро улыбаясь, спросил помощника старик.
Чародей только развел руками:
— Ну, если Вы о женщинах, Василь, то конечно они были у меня.
— Нет, юноша, я спрашиваю не в скольких спальнях ты был гостем, я спрашиваю — ЛЮБИЛ ли ты когда-нибудь?
— Неожиданный вопрос…
— Ну, можешь и не отвечать прямо, по глазам вижу, что любил, — довольно кивнул головой старик, и, набив ароматным табаком трубку, протянул чародею. — Присядь рядом, Виллемий, и послушай старика.
Чародей взял предложенное, послушно подвинул второе кресло и сел рядом. Добродушно похлопав помощника по плечу, старик Василь
Виллем пожал плечами, задумавшись, закурил…
Сладковатые клубы дыма окутали чародея, молочно-розовое цветение деревьев опьянило не хуже дорогого вина, взор затуманился, голос старика звучал где-то на заднем плане. А перед глазами чародея та самая скамейка с той самой девушкой, которой он не смел сказать о своих чувствах. Ежелия оборачивается, Виллем тонет в ее синих бездонных глазах, опушенных длинными ресницами, что-то шепчет несвязно, девушка смеется заливисто, прикрывая рот рукой. И вот уже перед Виллемом улыбчивая пышногрудая Лали… что-то рассказывает ему. На минуту Лали отворачивается, а вместо нее уже золотые кудри рассыпавшиеся по плечам, оленьи печальные глаза Веснии. Чародей хочет коснуться прекрасного видения, но не успевает — вот уже вместо Веснии — мутно-зеленые глаза. Агния… бледное лицо, смоляные волосы и идеально вылепленное упругое обнаженное тело… Вот по кромке моря за ним бежит Мадлен, сверкая хорошенькими белыми ножками, вот он накидывает теплый плед на худенькие плечи баронессы Амалии. И снова образы встают перед ним, на этот раз все вместе, как бы сливаются в единое целое. В клубах сладкого дыма, на фоне безумных красок весны взору Виллема предстает прекрасная статная женщина, протягивающая к нему руки. И вот он уже не взрослый мужчина, а маленький мальчик бежит навстречу видению:
— …мама… мама, — шепчет Виллем, выныривая из полусна-полуяви.
— Так вот, юноша, бывают в жизни моменты, когда ты ощущаешь невероятный прилив эмоций, чувствуешь расправленные крылья за спиной и абсолютно счастлив. Хочется задержать эти мгновения, остановить время, остаться подольше в удивительном состоянии, но все тщетно. Время неумолимо уносит тебя и все, что ты можешь — запомнить эти мгновения. Ведь пережить дважды что-то невозможно, — голос старика снова вышел на первый план, образы растворились. — Даже если придешь на то же самое место, рядом будут те же самые люди, это все равно будет новый день и новое мгновение, не хуже и не лучше, а просто другие. Сладкие воспоминания с горчинкой грусти — вот все, что оставляет нам жизнь. Безысходность от понимания невозможности вернуться в те мгновения. Высокая, но справедливая цена за минуты абсолютного счастья, за мгновения любви.
Старик Василь замолк, молчал и Виллем. А в саду буйствовала весна в образе статной женщины в молочно-розовом одеянии.
Виллем вернулся с ночной прогулки по саду, бесшумно затворив за собой парадную дверь.
Хозяин дома и прислуга уже мирно спали под заливистые трели соловья. Чародей прошел через каминный зал, который освещался в такое время суток лишь лунным светом, сквозившим сквозь неплотно задернутые портьеры, и свернул в маленький темный коридор. Едва коснувшись ручки дубовой двери, он почувствовал присутствие в комнате незваного гостя.
Решительно отворив дверь, Виллем вошел в спальню и увидел удобно устроившуюся в большом кресле Агнию. В том самом удачно подчеркивающем фигуру дорожном костюме, девушка сидела закинув ногу на ногу и перелистывала страницы какой-то книги. В мерцающем свете свечи она была также соблазнительно красива, как и в ночь их знакомства в трактире.
— Ну, здравствуй, Виллем, — неторопливо отложив чтение, не поменяв позы, Агния хитро улыбнулась чародею.
Мужчина посмотрел на гостью внимательно, и, молча, прошел
Ни тени удивления не отразилось на лице девушки. Невозмутимо встав, она подошла к чародею, взяла из его руки бокал, отпила немного и вернула обратно.
— Ты так рад меня видеть, что потерял дар речи, Виллем? — усмехнулась красотка, поймав холодный взгляд мужчины.
— Почему же? Здравствуй, Агния. Или может тебе больше нравится, когда тебя называют Клариссой?
Звонкий смех девушки наполнил комнату и заставил на время замолчать соловья в саду.
— Виллем, дорогой мой, с каких пор ты стал путать вымысел и реальность? Я еще могу понять старика Желькса, эту семейную легенду всем Ортам с детства вдалбливают в голову, тут волей неволей начнешь верить. Но ты, как ты мог поверить в эти россказни?! — Агния укоризненно покачала головой и, наклонившись к чародею, попыталась коснуться губами его щеки.
Виллем резко отстранился.
— Довольно вести себя, как мальчишка, мой дорогой, у нас на самом деле нет времени. Собирайся, мы едем в Руазий. Жду тебя во дворе, — ласково коснувшись рукой плеча чародея, Агния направилась к двери.
— Я никуда не поеду с тобой, — Тихо произнес Виллем ей вслед.
Красотка остановилась, обернулась на чародея, который полным ненависти взглядом буравил стену напротив и крутил в руках почти полный бокал вина.
— Хорошо, Виллем, — пожала плечами девушка, — это твой выбор и твое право. Позволь в таком случае сделать тебе прощальный подарок.
Она взяла со стола книгу в тисненом золотом переплете и, вернувшись к окну, протянула ее Виллему.
Так и не поймав взгляда мужчины, Агния быстрыми шагами вышла из комнаты. Поставив бокал, чародей взял в руки подарок. Обычная старинная книга, кожаный переплет, золотые вензеля на обложке. Перелистав пару страниц с затейливыми старолиорийскими буквами, переводить которые сейчас совсем не хотелось, Виллем наткнулся на рисунок, от которого у него перехватило дыхание. Дворцовый парк, девушка с книгой на скамейке, наблюдающий за ней из-за кустов темноволосый юноша — вот что увидел чародей. Едва справившись с волнением, мужчина перевернул еще пару страниц и наткнулся на новую картинку — пышногрудая девица наливает чай закутавшемуся в плащ, промокшему под дождем юноше. На третьем рисунке Виллем с замиранием сердца рассмотрел бегущего по кромке моря прозрачного скакуна и улыбающихся мужчину и женщину.
Холодными от ужаса пальцами, он перелистывал страницы, а перед его глазами мелькали — терасса, увитая розами и плетеная мебель, хрупкая девушка, старательно выводящая пером старолиорийские закорючки, деревенский дом с заколоченными окнами, всадник на черном коне, плетущийся позади похоронной процессии, свадьба девушки до боли напомнившей ему Ежелию с юношей похожим на Эддия, наблюдающий за церемонией жалкий темноволосый чародей. И в конце книги чародей снова увидел себя, но уже старого, морщинистого с лохмами седых волос, одинокого и никому не нужного в кресле-качалке на веранде такого же старого полуразрушенного дома.
Виллем в отчаянии отшвырнул фолиант, поняв, что пролистал сейчас свою собственную судьбу и увидел свой конец. Но книга упала раскрывшись, и взору чародея предстал еще один, не замеченный им ранее, рисунок. Мужчина, очень похожий на него, одетый в дорогой бархатный камзол, с золотым знаком княжеского советника стоял по правую руку от трона правителя Эдельвии, не склонив головы, в то время как все остальные придворные застыли в почтительном поклоне…
— Агния, ты еще здесь? — тихо окликнул чародей девушку, гладившую во дворе темногривого коня. — Ждала тебя, — улыбнулась красотка, по-кошачьи сверкнув во мраке глазами. И не обмолвившись больше ни единым словом, в предрассветном полумраке два всадника покинули дом у озера.