Тайны двора государева
Шрифт:
Скуратов ловко обрубил член.
Другие тем временем неспешно кромсали руки, отрубали ноги.
Насладившись зрелищем, Грозный кивнул князю Воротынскому, благообразному мужу с густой русой бородой и светлыми глазами:
– А что ты, Воротынский, не тешишься? Сострадаешь, что ль? Ну-ка, покажи удаль молодецкую!
Воротынский прервал муки виночерпия, перерубив его пополам.
В этот момент на Кремлевской стене раздался злорадный смех. Все невольно повернули головы.
Среди кремлевских бойниц золотились богатым шитьем
– Такого на Руси не бывало, чтоб бабы казнью любовались.
Несколько часов Красную площадь оглашали истошные вопли мучеников. Земля пропиталась густой кровью, которую жадно лизали псы. Трупы не успевали убирать.
Царь медленно ехал вдоль Кремлевской стены, растягивая синие губы в улыбке. Вернувшись к Лобному месту, сказал Скуратову:
– Ну, Малюта, змеиное гнездо разорили! Теперь самое время навестить вдов и сирот, уменьшить их. А заодно сережки заберем у Наташки Корягиной. Ишь, клятву дала… Едем!
Пощечина
В обширных хоромах Корягина царило глубокое уныние. Дом погрузился в траур.
Наталья не выходила из опочивальни. В ушах ее висели злополучные серьги.
Вдруг во дворе раздались дикие крики, на лестнице послышался топот многочисленных ног.
Наталья прильнула к окну: с белого коня слезал сам царь. Она поняла, зачем он пожаловал, торопливо сняла серьги, заметалась по опочивальне, желая спрятать их.
Никем не встреченный, зловеще нахмурясь, царь вошел в хоромы. Опричники уже тащили Наталью. Иоанн Васильевич коротко спросил:
– Где серьги? Ах, спрятала! Ну, мне и не такие во всем признавались. А ты, сосуд скудельный, сейчас быстро покажешь, куда укрыла их.
Наталья шагнула к государю. Все затихли.
Она с размаху вмазала ему звонкую пощечину.
Государь ошеломленно замер, схватился за лицо. Но вдруг нашелся, хрипло рассмеялся:
– Ты, девка, совсем от радости рехнулась! Еще бы, сам царь к тебе пожаловал! Ну, в долгу, красота, не останусь. Ты теперь у нас вдовая. Кто твою плоть побалует? А я, государь, об тебе и позабочусь. – Повернулся к опричникам: – Эй, други, разоблачите хозяюшку дорогую!
Слуги царевы сорвали одежды с Натальи, протиснули меж ног толстую веревку, начали, словно пилой, перетирать тело белое.
Охнула Наталья, но кулаки крепче стиснула, губы прикусила – ни звука не издала. Лишь слезы потоком обильным прекрасное лицо оросили. Веревка густо окрасилась кровью. Иоанн Васильевич брызнул слюной:
– Отдай, говорю, сережки! Куда запрятала, где утаила?
Опричники уже успели весь дом перерыть, жестоко домашних допросили, но так ничего не обнаружили.
Лик государев от гнева весь перекосило, сапогами в бессильной ярости топал:
– Где схоронила? Ну, говори! – Хитро сощурил глаз. –
В ответ – молчание. Рассвирепел окончательно Иоанн Васильевич:
– Перси ее отрежьте!
Малюта Скуратов, ухмыляясь в бороду, вытащил из-за пояса кривой турецкий нож, оттянул за сосок грудь и нарочито медленно – дабы мучение продлить! – отрезал. Затем деловито принялся за другую…
Так Наталью замучили до смерти.
Да и сенных девок не пощадили, над всеми опричники надругались.
Однако царь покидал хоромы виночерпия посрамленным: «сосуд скудельный» превозмог его жестокость.
Эпилог
В те дни к князю Воротынскому из дальней деревеньки приехал его племянник – Борис Ромодановский, юноша красоты необычайной и сердца отважного. Презрев опасность, они приказали своим людям собрать останки Корягина. Виночерпия похоронили рядом с его замечательной супругой в приделах церкви Владимирской Божией Матери, освященной еще в 1397 году, в Сретенском монастыре.
Ромодановский, знавший с детских лет Наталью и тайно влюбленный в нее, обнаружил серьги. Они были смертной хваткой зажаты… в ладони Натальи. С благословения священника, отпевавшего покойную, их там и оставили.
Слава о молодой мученице прокатилась по всей земле Русской.
Многие приходили поклониться праху ее, и у могилы нередко случались чудеса исцеления. Могилка Натальи сохранялась еще во времена Карамзина.
Что касается Бориса Ромодановского и князя Воротынского, то они задумали проказу небывалую, отчаянную. Но об этом – следующий рассказ.
Чужой в гареме
Как бы властелины ни лютовали, как ни заливали бы Русь кровью невинных жертв, всегда найдутся отчаянные люди, презирающие страх. Одна из таких историй случилась в эпоху Иоанна Васильевича Грозного.
Ожидание
Солнце, розовато освещая край неба, ушло за горизонт. С реки Неглинной пахло тиной и сыростью. Князь Воротынский, могучий старик, много испытавший на своем бурном веку, тяжело ступая по мягким коврам, расхаживал по обширным своим хоромам. То и дело он подходил к узкому оконцу, с нетерпением поглядывая на дорогу.
Но вот загремели цепями, злобно заворчали псы. Слуга, карауливший гостя, спешно приоткрыл ворота. Во двор въехал всадник. Воротынский облегченно перекрестился на древние образа. Легкий на ногу, в хоромы влетел юноша лет девятнадцати. Он был необычайно красив. Пухлые, почти девичьи губы, крупные сияющие глаза, длинные, спадающие на плечи льняные волосы – все в нем дышало порывом и отвагой.
– Что, дядюшка, у тебя стряслось? Надо же, прислал ко мне в рязанскую деревушку своего слугу да приказал срочно к тебе скакать!