Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль
Шрифт:
– Надо спросить разрешения у дедушки Геррита, – ответила Анна Белль. – Конечно, всю эту красоту надо видеть. Разве можно почувствовать живопись в словах? Она, как музыка, застывшая на мгновение, которое на самом деле называется бессмертием. Дедушка, конечно, согласится, чтобы вы к нам пришли, ваше сиятельство, – закончила девушка.
Она смотрела в глаза Шувалову, и ей казалось, что они знакомы тысячу лет. Не искушенная любовью, готовая распрощаться с детством, она впитывала в себя осязаемые частицы влечения из нематериального мира, перелетающие к ней от молодого графа прямо в сердце. Это было
Глядя на Анну Белль, Шувалов любовался ее красотой и свежестью. Когда она улыбалась, появлялись две очаровательные ямочки на щеках и лучезарно сияли глаза. Двадцатисемилетнего графа начинало одолевать бесконтрольное влечение к шестнадцатилетней девочке, такой непосредственной и прекрасной…
Андрей Петрович вызвался проводить Анну Белль. Они вместе отправились по улицам весеннего Амстердама в долгий путь к дому Геррита Браамкампа. Анна Белль рассказывала Андрею Петровичу о коллекции, о жизни великих художников, а он говорил о странствиях и выдающихся людях, с которыми ему довелось встречаться: о Ломоносове, Вольтере, Гельвеции, Лагарпе и Мармонтеле. Они шагали дальше вдоль каналов. Временами на мгновение их взгляды пересекались, и от этого нежное тепло разливалось по щекам Анны Белль. Она протянула Шувалову на прощание руку, которую он поцеловал.
– Как же вы, мадемуазель, сообщите мне ответ графа Браамкампа?
– Не знаю, ваше сиятельство.
– Есть только один способ. Нам обязательно надо завтра увидеться.
Анна Белль мгновенно покраснела.
– Я буду ждать вас в два часа дня у Аудекерк, у Старой церкви. Под часами у колокольни, – продолжал граф.
– Вы назначили мне свидание? – простодушно спросила Анна Белль.
– Только если вы согласны, – ответил Андрей Петрович и тоже немного смутился.
Девушка не знала, как себя вести дальше, поэтому молчала.
– Конечно, это деловая встреча, – поспешно заговорил Шувалов, немного испугавшись ее реакции – он решил, что за молчанием последует отказ. – Можно увидеться в другое время и в другом месте, если вам не подходит. Просто Старая церковь – очень важное место для Амстердама. И потом, мне ведь надо как-то узнать ответ господина Геррита Браамкампа…
Анна Белль вдруг нашлась, что спросить:
– Почему эта церковь – важное место, ваша светлость?
– Когда-то церковная башня служила ориентиром для всех моряков, приплывавших сюда. Как маяк для сбившихся с пути кораблей…
– Я приду! – выпалила Анна Белль и, не оборачиваясь, побежала к дверям своего дома.
Она ворвалась в холл и, не чувствуя под собой ног, вспорхнула по мраморной лестнице, бросилась в будуар и упала лицом на подушку. Уши ее горели, а сердце колотилось так, словно пыталось выскочить из груди. Анна Белль перевернулась на спину, ее лицо озарила улыбка, ей показалось, будто она парит в воздухе, не ощущая мягкой перины. Девушка закрыла глаза и принялась подробно изучать сквозь опущенные веки лицо Андрея Петровича. От этой смелости ее уши запылали сильнее, а ее все больше захватывало трепетное чувство, сотканное из неловкости и счастья.
Открыв глаза, Анна Белль сначала не поверила самой себе:
Все цвело и радовалось вместе с девушкой. Она никогда не испытывала ничего подобного и не могла предположить, что такое вообще бывает.
Весенний воздух, наполненный ароматом цветов, криками чаек и щебетанием ласточек, звенел весельем на площадях и улицах Амстердама, солнце играло бликами на глади каналов, церковные шпили блестели золотом, мельницы ловили свежий ветер своими лопастями. И вдруг над крышами домов, прорываясь сквозь городской шум, раздался нарастающий гул моторов. Высоко в небе, отсвечивая серебряными крыльями, летел аэробус, то скрываясь, то вновь появляясь в разрывах кучевых облаков…5 Воздушный лайнер сделал круг и зашел на посадку. Через окна здания аэровокзала Пулково было видно, как шасси коснулись посадочной полосы и самолет поехал по бетону, снижая скорость приземления. Ринат встречал Анну у выхода в толпе петербуржцев. Супруги обнялись, расцеловались; Анна была очень довольна поездкой и тем, что муж подарил ей букетик осенних цветов.
– Как ты без меня, милый? – с улыбкой спросила она по пути к припаркованной машине.
– Тут мно-ого чего выяснилось… – протянул Ринат. – Не поверишь…
Они уселись в автомобиль. Анна, ни минуты не поколебавшись, заняла место водителя. Некоторое время оба молчали, но, когда миновали шлагбаум на выезде из аэропорта, Ринат не выдержал:
– Ань! То, что я вычитал в архиве, невозможно пересказать!
– А вкратце?
– Вкратце не получится – слишком много… э-э…
– Чего?
– Трупов, дорогая моя. Смертей при невыясненных обстоятельствах. Судя по всему, мы с тобой выжили по чистой случайности, побывав в усадьбе.
– Чепуха. Вот в это я точно не поверю.
– Теперь мы поменялись местами. Ты не веришь, а мне приходится. Не буду рассказывать – прочтешь сама.
– Конечно, милый. У меня тоже масса впечатлений. Обсудим?
– В любом порядке, Анна. Только об усадьбе больше не говорим. Мое мнение – туда соваться нельзя.
– Рыбу не поймал?
– Как раз поймал! Она тоже сыграла роль!
– Заинтриговал, дорогой!
Анна взглянула в зеркало заднего вида и увидела черный «Мерседес-600» с полностью затемненными стеклами, который следовал за ними. У милицейского поста он повторил за седаном Анны все действия до мелочей: сбросил скорость, потом прибавил и держался в «хвосте», соблюдая строгую дистанцию. С первого взгляда Анна не придала этому значения.
– Все же расскажи хоть чуть-чуть, Ри! – нетерпеливо попросила она.
– С какого века начать? У меня голова до сих пор кругом идет…