Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль
Шрифт:
Экипаж миновал здание ратуши, построенной в стиле ренессанса на средневековом фундаменте, с сохранившейся готической башней, старинные дома, обращенные фронтонами на канал Ауде-Делфт и резиденцию герцогов Оранских. И тут Анна Белль поняла, что подарить графу Шувалову. Конечно же блюдо с портретом Вильгельма Оранского, ведь их наверняка продают на всех прилавках Делфта!
Постоялый двор, где путешественников встретил порученец графа, отрекомендовавшийся капитан-поручиком в отставке Антоном Рябцевым, находился недалеко от центральной площади. Безусловно, он был самым комфортабельным и дорогим пристанищем для гостей Делфта.
Анне Белль достались красивые апартаменты с картинами
Утомившись от многочасового переезда, Анна Белль не стала заказывать ужин, быстро приготовилась ко сну и с блаженством легла на атласные простыни широченной кровати, благоухавшие свежим запахом лепестков роз.2 Первый день плавания прошел на фрегате «Надежда» штатно, без неожиданностей и приключений. Андрей Петрович вникал в премудрости морской службы и, сам того не замечая, путался под ногами команды, появляясь то в кубрике, то на капитанском мостике, то за спиной рулевого – всегда с требованием различных объяснений.
Он расспрашивал о том, зачем нужен апсель и какими досками обшит корпус фрегата, как работают снасти и за какие фалы нужно тянуть, чтобы управлять парусами, где находится форштевень – слово, которое он случайно услышал в разговорах, – и почему паруса разной формы: прямоугольные и трапециевидные? Вскоре активность графа порядком надоела офицерам. Кто-то из них черкнул записку и приказал юнге передать ее пассажиру.В ней было написано:…
«Прошу вас срочно зайти ко мне на клотик. Капитан».
Граф, ознакомившись с ее содержанием, приступил к поиску капитана. Он выпытывал у офицеров и кадетов, где находится клотик, куда ему надлежит срочно явиться, в то время как капитан отдыхал в своей каюте. Этими вопросами Шувалов вызывал у моряков с трудом скрываемую улыбку, все таинственно переглядывались, но толком никто не мог объяснить графу, куда надо идти. Когда же он отходил в сторону, все начинали откровенно хохотать.
Наконец Шувалов показал записку боцману, тот внимательно ее прочитал и без тени улыбки сообщил:
– Клотик, ваше превосходительство, – это реечка на самом верху грот-мачты. Не понимаю, как капитан может вас там ожидать… Я проведу расследование. Кто-то решил над вами поиздеваться.
Тут до графа дошла морская шутка, и он, вместо того чтобы рассердиться, громко рассмеялся. Его смех только усиливался, когда он смотрел на серьезное и озабоченное лицо боцмана, которому, похоже, не повезло родиться остроумцем…
Непонятно по какой причине, в этот момент Анна Белль тоже улыбнулась. С утра девушка проснулась в великолепном настроении, отдохнув от вчерашнего монотонного пути. После легкого завтрака они втроем, с лейтенантом и графским порученцем, направились за картиной.
Кабак находился на набережной Делфта, в местечке бойком и многолюдном. Несмотря на невысокое качество пива, заведение имело успех не только у приезжих негоциантов, но и среди местных работных людей. Оно приносило немалую выгоду хозяину, отчего тот был счастлив и не желал для себя иной участи.
Увидев три натюрморта, присланных графом, а также увесистый кошелек сопровождающего даму господина в штатском, владелец кабака раздумывал совсем недолго. После похвалы, вознесенной господином очередной пинте местного пива, он окончательно сдался.
– Мне очень дорога эта картина, – произнес кабатчик, еще раз с удовольствием оглядев привезенные натюрморты
Отвалив изрядную сумму золотыми российскими червонцами за «прабабушку», порученец не взял у Анны Белль ни единого гульдена, выданного Герритом Браамкампом на покупку. Девушка пыталась убедить его принять деньги, но Рябцев был офицером в отставке и с честью выполнял приказ действительного камергера. Он поставил картину в карету и, узнав о желании Анны Белль посетить лавку с делфтским фарфором, повез ее в сторону торговых рядов, находившихся, кстати, на пути в Амстердам. Картина Питера де Хоха «Дворик в делфтийском доме» была просто замечательной. Анна Белль слышала о ней из уст дедушки Геррита, но не представляла, что полотно, написанное более ста лет назад, может выглядеть таким свежим и так блистать своими красками! Как будто разноцветный свет выливался из картины, поражая своей яркостью и почти физически ощутимым теплом.
Питер де Хох. «Дворик в делфтийском доме» На ней была изображена служанка со своей малолетней дочерью, которая держала в подоле фартучка фрукты или ягоды. Мать с пустым блюдом в руке, видимо, направлялась вместе с дочкой к источнику воды, чтобы помыть купленные вкусности и потом разложить их на блюде. В семье, похоже, ожидали пополнения месяца через три-четыре – мать девочки снова была беременна. Под аркой, у выхода из дворика на улицу, стояла, вероятно, хозяйка дома, возможно и вправду прабабушка бывшего владельца картины. Персонажи и не подозревали, что им предстоит переезд в другой город после целого столетия, проведенного в пивнушке. За картиной, когда ее сняли, на стене обнаружилось большое пятно белесой поверхности, которое кабатчик тут же закрыл большим натюрмортом. Как и предполагалось, в посудной лавке можно было купить тарелки и вазы с синими росписями. Анна Белль с удивлением заметила, что многие сюжеты скопированы с известных голландских полотен. Она не знала, как на это реагировать: негодовать или радоваться. Рассматривая бесконечные полки фарфоровых изделий с одинаковыми картинками, Анна Белль понимала, что растиражированное искусство тоже имеет право на жизнь. Ведь не в каждый дом можно повесить подлинное произведение великого художника, а ваза за несколько гульденов с картиной Рембрандта вполне по карману любому горожанину.
Среди сотен разных предметов Анна Белль наконец увидела то, что искала: большое расписное блюдо с копией картины Герарда ван Хонторста. В дедушкиной коллекции не было его работ, однако Анна Белль слышала о нем как о востребованном художнике своего времени, ставшем придворным живописцем принцессы Оранской на юге Франции.
Этот портрет Вильгельма II Оранского с женой Марией Стюарт был написан незадолго до скоропостижной кончины принца от оспы. На портрете Вильгельм II был запечатлен в возрасте двадцати одного года.
Из рассказа графа Шувалова Анна Белль помнила, что принц скончался через три года, не дожив недели до рождения долгожданного сына, которого тоже назвали Вильгельмом и который стал первым конституционным монархом Англии, Ирландии и Шотландии. Мария Стюарт, принцесса Оранская, умерла через десять лет после похорон мужа от той же неизлечимой болезни – оспы – в возрасте двадцати девяти лет.
Купленное Анной Белль блюдо выглядело торжественно и роскошно. Торговец уверял, что это настоящий «делфт», а не какая-нибудь дешевая штамповка. Он определил благополучие и покупательную способность девушки по ее красивому платью, а также по двум сопровождающим и назначил самую большую цену, которую только смог в тот момент придумать.