Тайны Гестапо

Вилинович Анатолий

Преодолев значительное расстояние, разведчики приблизились к месту расположения артиллерийских расчетов врага. Спрыгнув в траншею, осторожно пошли по ней.

Неожиданно Воронин отпрянул от поворота, пригнул голову и прижался к стенке траншеи. Два его спутника сделали то же самое. Луч света, сильный и ослепительный для привыкших к темноте глаз, заметался, зашарил вдоль траншеи. Немец с фонариком в вытянутой руке шел в их сторону.

Луч приближался медленно, но неумолимо. Крутой поворот траншеи не мог укрыть смельчаков.

– Заговори, – прошептал Воронин, наклонившись

к Андрею.

Луч был уже в двух метрах от поворота. Паркета высунул голову.

– Стой! Или стреляю! – произнес он по-немецки. – Кто идет?

Солдат остановился и прижался к стенке траншеи. Луч фонарика осветил Андрея. На секунду часовой опешил: перед ним со «шмайсером» на изготовку стоял грозный фельдфебель вермахта. Но солдат тут же опомнился:

– Пароль? – спросил он и его рука потянулась к затвору.

– Потуши свет, идиот! – гаркнул Паркета и, приблизившись к немцу, двинул его автоматом в пах гак, что тот лишь ойкнул и осел на дно траншеи. Андрей тут же заткнул ему рот кляпом.

Неожиданно разведчики услышали шага, кто-то медленно шел по траншее. Лейтенант шепотом приказал:

– Денисенко, «языка» к морю и ждать. Паркета со мной. Я поверху.

Денисенко, подталкивая впереди себя связанного солдата, скрылся в темноте.

– Шранке? – послышался голос. – Часовой? – раздраженно крикнул кто-то и выругался.

– Да, да, я здесь… – пошел смело на голос Паркета и осветил фонариком приближающегося к нему немца.

Это был унтер-офицер, очевидно, проверяющий посты. Он вдруг остановился, почуяв что-то неладное, попятился. И тут же Воронин, словно барс, набросился на него сверху. Андрей поспешил на помощь.

– Уходим, – скомандовал Воронин.

Было далеко за полночь, надо было спешить. Через час три разведчика и двое пленных – солдат и унтер-офицер – спускались по оврагу к морю.

Осенний рассвет уже готов был разлиться над заштормившим морем, когда подошла шлюпка с ожидавшими разведчиков гребцами и благополучно доставила всех на борт катера.

Это была первая разведывательная операция старшины второй статьи крейсера «Червона Украина» Андрея Паркеты.

По уточненным данным от «языков» группы Воронина корабли Черноморского флота высадили десант в тыл врага в районе Григорьевки.

Десантная операция прошла успешно. Благодаря ей улучшилось общее положение под Одессой, а стрелявшие по порту орудия были захвачены десантниками.

В ноябрьском тревожном небе над Севастополем плыли сизые клубы порохового дыма, гремели орудийные раскаты, отрывисто рвали воздух пулеметные очереди. В порту гудели корабли, высаживая для обороны крепости войска и принимая на борт раненых.

12 ноября гитлеровцы подвергли сильной бомбардировке севастопольский рейд. Вокруг стоянки крейсеров рвались пятисоткилограммовые бомбы. Главный удар фашисты направили против крейсера «Червона Украина» и потопили его. Этот корабль вошел в состав Черноморского флота как первый советский крейсер еще в 1927 году. Расставаться с ним морякам было особенно тяжело.

Сняв с затонувшего корабля орудия, моряки сформировали четыре батареи. Одни на берегу приступили к обороне Севастополя, а другие пошли в морскую

пехоту драться за свой родной город.

Несколько дней подряд фашисты бомбили и обстреливали Севастополь. Затем немецкая мотопехота, румынская пехота и кавалерия устремились на штурм города. Началась знаменитая битва за Севастополь.

На поле боя стоял вой и дикий визг от мин и снарядов. Все вокруг кипело и дымилось. Грохот, пыль, смрад заполнили воздух. Из стволов танковых пушек выплескивались короткие огненные вспышки. Казалось, ничто живое не устоит в этом бушующем вихре огня и железа. В короткие паузы между артналетами и яростными бомбежками немецкая и румынская пехота бросались на оборонительные позиции моряков Черноморского флота. Морские пехотинцы поднимались с обугленной земли, штыковыми ударами, гранатами отбрасывали врага и истребляли его.

Но немецкому командованию казалось, что еще един натиск, и раскрошится оборона русских. Пошли танки, за ними пехота. Огневой вал артиллерийского и минометного огня катился впереди немцев, расчищая им дорогу. Низко, волна за волной, пролетали «юнкерсы», «дорнье», «мессершмитты», обрушивая стальной дождь на пехоту и отряд моряков.

Андрей Паркета и его друзья-разведчики наблюдали из окопа за ходом вражеского наступления. Немцы были совсем близко. Они теснили наших пехотинцев слева и справа, и те медленно отходили.

Неожиданно возник и покатился вдоль переднего края обороны какой-то неясный звук. В грохоте боя нельзя было понять, что это такое. Но уже через минуту звук окреп и мощное «Ур-р-ра-а-а!» покатилось по пригоркам, долинам, буграм. Люди в серых шинелях и черных бушлатах атаковали врага. Часто рвались мины, замерли на месте и запылали два танка, от них потянулись к небу черный дым и зарево огня.

Внезапно грохот артиллерии и минометов умолк. Противники схлестнулись в рукопашной схватке. Андрей и его товарищи гранатами забрасывали огневые точки врага.

В этот день отброшенные немцы атак больше не предпринимали. Враг зализывал раны, убирал с полей сражений трупы своих солдат и офицеров, подтягивал свежие полки.

Моряки после боя тоже приводили себя в порядок, отдыхали, хоронили убитых, оказывали помощь раненым.

Андрея Паркету вызвал лейтенант Воронин. Вместе они поехали в разведуправление флота к капитану 3-го ранга Нефедову.

Тот посмотрел внимательно на моряка и сказал:

– Героических защитников севастопольской твердыни много, а вот разведчиков, знающих немецкий язык, раз-два и обчелся. А точнее, и вовсе нет. – Капитан помолчал, а затем спросил: – Согласен идти учиться в спецшколу?

Андрей вытянулся по стойке «смирно» и твердо ответил, глядя прямо в глаза капитану:

– Согласен, товарищ капитан третьего ранга.

– Ну вот и хорошо, мичман Черноморского флота Андрей Паркета…

– Никак нет, товарищ капитан третьего ранга, я старшина второй статьи…

– За успешное выполнение важного задания командование флотом присваивает вам звание мичмана…

– Служу… – начал было Андрей по уставу, но его перебил Нефедов.

– Тем более, что служите уже шестой год на флоте, мичман, – пожал ему руку капитан.