Тайны государственных переворотов и революций

Малаховская Галина Цыбиковна

Заключительный материал был опубликован 11 декабря. Он содержал подробный рассказ об основных операциях Медельинского картеля за 1978–1985 годы, раскрывал организационную структуру колумбийской наркомафии, очерчивал сферы интересов образующих ее кланов, уточнял характер взаимоотношений между ними. И вновь центральное внимание и место уделялось Очоа. Вечером 17 декабря по дороге домой Гильермо Кано был застрелен за рулем своей машины автоматной очередью, выпущенной «асесинос дель мото». Убийцы поджидали его в сотне метров от здания редакции, на развороте посередине широкого бульвара. Кано неизбежно должен был здесь притормозить, чтобы пропустить идущий навстречу поток машин. Мафиози не испытывали

судьбу. Стреляли с гарантией — из автомата, в упор, по почти неподвижной мишени. Восемь пуль попали в цель.

Если бы кокаиновые бароны уничтожали всякого журналиста, осмелившегося написать о наркомафии, газеты в Колумбии пришлось бы закрыть еще лет десять назад. В действительности гибнут в основном те, кому своими публикациями удалось нанести мафии ощутимый ущерб. Писания остальных не только не вредят баронам, но нередко играют им на руку, рекламируя их неограниченное богатство и одновременно запугивая обывателя историями об их безграничной жестокости. Убийство Кано вызвали чрезвычайные обстоятельства. Какие же? Единого мнения на сей счет’ нет. Но по очень распространенной точке зрения, «специальное расследование» «Эспектадора» коснулось абсолютно запретной темы — взаимосвязей наркомафии и американских спецслужб.

Вспомним длившееся много месяцев «перетягивание каната» между Колумбией и США по поводу выдачи Очоа из Испании. В ходе предварительного следствия кокаиновый барон под присягой показал, что прямо в камере испанской тюрьмы имел беседу с руководящим сотрудником американского УБН Уильямом Моклером и сотрудником испанской полиции Фернандо Мартинесом Гайоном. Они сделали преступнику деловое предложение: США отказываются от своих притязаний на Очоа, если тот согласится помочь. американским спецслужбам скомпрометировать правительство Никарагуа, «признав», что он пользовался его покровительством и помощью для транспортировки кокаина в США. Очоа согласился. После этого США ослабили давление с целью добиться его выдачи, и кокаиновый барон вскоре был отправлен в Колумбию.

Сама идея провокации выглядела очень перспективной. До победы сандинистской революций территория Никарагуа действительно служила кокаиновым баронам важным транзитным центром. Перечень активно. сотрудничавших с мафией высокопоставленных сановников из окружения Сомосы содержал бы сотни имен. Коррупция буквально пропитывала разлагающуюся диктатуру. Понятно, что разом порвать все многочисленные ниточки, связывающие наркомафию с ее агентами внутри Никарагуа, революции было не по силам. Преступники затаились, ушли в подполье. Постепенно их раскрывали и вылавливали, но для этого потребовались годы, ведь борьба с наркомафией была и остается далеко не единственной заботой сандинистского правительства.

Заручившись согласием Очоа, ЦГУ распространило фотографию, на которой колумбийский мафиози вместе со своим коллегой по преступному бизнесу грузил якобы кокаин на борт катера якобы в одном из никарагуанских портов. Так родился миф о «никарагуанском контакте». Сандинистское правительство направило Белому дому официальную ноту протеста, обвинив администрацию США в провокационном подлоге.

Прошло полгода, и грянул скандал. Американское информационное агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило: американские официальные лица, в том числе следователи УБН, признали, что по указанию Белого дома пытались раздуть пропагандистскую кампанию против сандинистского правительства, безосновательно обвинив его в участии в контрабанде наркотиков. По их словам, эта операция была задумана для прикрытия тех широких контактов, которые наладили с Медельинским картелем никарагуанские контрас.

Например, четыре американских военных советника, натаскивавших контрас в лагере на территории Коста-Рики, подтвердили участие в кокаиновом

трубопроводе своих подопечных — кубинских наемников, завербованных в ряды никарагуанских контрреволюционеров из числа ветеранов «бригады 2506». Она была создана, обучена и вооружена ЦРУ для осуществления вторжения на Кубу в заливе Кочинос. Те из наемников, кому удалось унести ноги с Плая-Хирон, объединились. впоследствии в организацию ветеранов «бригады 2506». ЦРУ продолжало активно использовать наиболее «профессионально зрелые» кадры из их числа. Один из них — Луис Посада Каррилес — руководил диверсией, завершившейся взрывом лайнера кубинской авиакомпании на Барбадосе. Другой — Фелике Родригес — курировал тайное снабжение контрас оружием. Перечень можно продолжать…

Через банковскую «стиральную машину» наркомафии была отмыта и выручка от поставок американского оружия Ирану, предназначенная для никарагуанских контрас.

Скандал с тайными поставками оружия в Иран и использованием части выручки на приобретение оружия для контрас потряс Вашингтон до основания. Со стороны политический тайфун выглядел впечатляюще: специальный прокурор, специальная комиссия, специальное расследование. Американские средства массовой информации, словно гигантский пылесос, вытягивали драгоценные крупицы сенсаций из, казалось бы, самых потайных уголков вашингтонских коридоров власти. Вихрь скандала срывал погоны военных, головы чиновников, «крыши» глубоко законспирированных агентурных сетей…

Казалось бы, тема контактов американских официальных лиц с наркомафией лежала в самом центре урагана и не могла не привлечь внимания журналистов. Но они ограничились тем, что робко отгрызли у лакомого куска лишь уголок, касавшийся «ирангейта».

Важно понять: иранская сделка и контакты с наркомафией были разными операциями.

Иранская сделка осуществлялась с ведома правящей верхушки американской администрации с целью получения неподотчетных конгрессу средств, которые можно было бы употребить на приобретение оружия для контрас.

Контакты же с наркомафией имели место преимущественно на уровне отдельных официальных лиц, а не правительственных ведомств. И формально ограничивались содействием попыткам контрас самостоятельно заработать себе на оружие. То есть в первом случае американские деятели выступали как одна из договаривающихся сторон, а во втором — больше как посредники. Эта деталь весьма важна, ибо доказывает: США поддерживали контрас сразу по нескольким каналам, и средства, поступавшие в их распоряжение, отнюдь не исчерпывались иранскими миллионами.

Обе операции, проводившиеся независимо друг от друга, имели общую цель — снабжение бандитов оружием — и потому использовали общую транспортную инфраструктуру. Оружие, купленное на выручку от иранской сделки и на гонорары кокаиновых баронов, попадало к контрас скорее всего через одни и те же каналы.

Американец Стивен Карр и англичанин Питер Глиббери встретились в Майами в 1985 году. Оба через штаб «бригады 2506» завербовались служить контрас. На армейском складе неподалеку от Майами они по предварительной заявке получили шесть тонн оружия и перевезли его на грузовике в расположенный поблизости город Форт-Лодердейл. Оттуда на борту ожидавшего их транспортного самолета без опознавательных знаков наемники вместе с оружием перебрались в Коста-Рику. Самолет приземлился на аэродроме обширного поместья, принадлежавшего гражданину США Джону Холлу. Место оружия в грузовом отсеке самолета быстро заняли упаковки кокаина. Холл не скрывал своих связей с ЦРУ и «по большому секрету» позже выболтал Карру, что контролирует важную тайную операцию, в ходе которой контрас получали из США оружие, а назад отправляли кокаин. Гонорар, выплачиваемый наркомафией за эту транспортную услугу, шел на оплату оружия.