Тайны государственных переворотов и революций
Шрифт:
В Вашингтон они прибывают незадолго до рассвета. Таунли заявляет, что выпил много кофе, чтобы не уснуть, и предлагает Пасу поискать дом Летельера. Несмотря на то что у них есть нарисованная Фернандесом карта, на это уходит почти два часа. Летельер живет в тихом тупичке: свет уличных фонарей едва достигает того места, где он оставил свой автомобиль. Таунли рассматривает номерной знак и с удовлетворением убеждается, что Фернандес сказал правду: Летельер, значит, действительно редко загоняет машину в гараж. Они с Пасом решают, что начинать наблюдение прямо у дома Летельера опасно: вокруг не более дюжины особняков, и стоящий на одном
— Прихватим его здесь, — решает Таунли. Он посылает Паса за кофе и сэндвичами, а сам следит за мелькающими мимо машинами. Половина девятого утра. Возвращается Пас. Оба молчат. Им не до пустой болтовни. Они работают.
Начало десятого.
— Вот он! — произносит Таунли.
Они смотрят на приближающийся голубой автомобиль. В нем только водитель.
— Номер его. Поехали, — бросает Таунли. Пас пристраивается в хвост голубой машины. Въезжает в город.
Дорога от дома Летельера до дипломатического анклава, где расположен Институт политических исследований, должна занимать что-то около двадцати минут. По пути мелькает разросшийся парк.
— Удобное местечко, — радуется Таунли. — Обгоняй!
Пасу, однако, это никак не удается. Летельер отрывается от них, повернув налево сразу после въезда на Шеридан-серкл. Пас поворот проскакивает. В следующую улицу свернуть нельзя — одностороннее движение им навстречу. Осыпая бранью Летельера, Пас выбирается наконец к Институту политических исследований. Голубая машина, как и рассказывал Фернандес, стоит в переулке.
18 сентября Летельер возвращается в Вашингтон из однодневной поездки в Нью-Йорк. Это День независимости Чили. После переворота чилийские эмигранты уже третий год отмечают 11 сентября как день траура и политических действий; через неделю по традиции устраиваются празднества.
В эту же субботу утром в Вашингтон прибыл Дионисио Суарес, доставивший последний необходимый для бомбы компонент — армейский детонатор.
Таунли с Суаресом еще раз проезжают маршрутом Летельера. Возвращаясь в мотель, останавливаются у магазина: Таунли нужны паяльник и дрель. После ужина Суарес ненадолго заходит к себе в мотель, но вскоре уже стучит в номер Паса и Таунли. Пас приоткрывает дверь, втаскивает Суареса в узкую щель и щелкает замком. Таунли уже разложил на гостиничном комоде инструменты и отдельные части бомбы, для изготовления которой он купил три жестяные коробки разных размеров.
Часа два Таунли, бормоча себе под нос, собирает «адскую машину». Пас внимательно наблюдает за всеми его действиями, то и дело задает вопросы, а Суарес валяется на кровати.
Одиннадцать часов вечера. Таунли собирает мусор, спускает его в унитаз, споласкивает руки. Садится за телефон и обзванивает автостанции и вокзалы. Он хочет сейчас же уехать в Нью-Йорк, чтобы быть как можно дальше от Вашингтона, когда Суарес с Пасом будут завершать начатое им дело. Однако обнаруживается, что служба наземного транспорта уже закрылась на ночь. Таунли названивает в авиакомпании. С тем же результатом. Он застрял в Вашингтоне до утра.
— Все равно ведь рядом с этой штукой не уснем. Поехали поставим ее на место, а? — внезапно предлагает Суарес. — Андрес, ты с нами?
— Я с вами, — Таунли
Они прячут передатчик, декодер и антенну в машину Суареса, а бомбу Таунли укладывает в багажник «вольво» Паса.
— Я за рулем, — с жизнерадостным смешком объясняет Пас. — Кто желает на заднем сиденье?
— Я. Она не взорвется, — вызывается добровольцем Таунли. По дороге к дому Летельера они ни о чем, кроме бомбы, разговаривать не могут. Таунли принимается было объяснять Пасу и Суаресу, как надо устанавливать устройство, но Пас перебивает его:
— Да брось ты, Андрес.
Таунли умолкает, он чувствует что-то неладное.
— Бомбу поставишь ты, дружище, — ровным голосом говорит Пас, — пусть на этот раз Чили и наше движение будут по-настоящему вместе. Ты поставишь бомбу, а мы ее взорвем. Вот это будет по-честному.
Наступает долгая пауза. Таунли понимает — его перехитрили.
Вскоре они оказываются на Огден-корт, где живет Летельер.
— А вон и его машина, — указывает Суарес.
Ни одно окно в доме не светится.
Таунли прячет бомбу под свитер, она зябко холодит живот.
— Ждите меня на холме, — говорит он…
По дороге он никого не встречает и спешит юркнуть в узкий проезд, где стоит голубой автомобиль Летельера.
Таунли бросается на землю рядом с дверцей водителя, оглядывается и с облегчением отмечает, что автомобиль, толстый ствол дерева и ночная темнота почти полностью скрывают его от посторонних глаз. Он кладет бомбу возле себя, несколько секунд отдыхает, пытается унять дыхание, хриплыми толчками рвущее ему горло. И все же воздуха ему не хватает. Таунли переворачивается на спину и распластывается вдоль колеса. Достает крошечный карманный фонарик. Пытается протиснуть левое плечо под днище кузова…
Стон разочарования сдержать Таунли не может: свободного пространства остается меньше трех дюймов. Он с трудом справляется с очередным приступом паники. Протискивает голову под днище машины и пропускает между обхватившими фонарик пальцами лучики света. Это позволяет ему разглядеть место, куда надо приспособить бомбу.
И тут он сльппит шум приближающегося автомобиля. Таунли прижимается к земле и пытается застыть, но грудь так и ходит ходуном. Хочет бежать — из своего укрытия он видит, что это полицейская машина, — но страх пригвоздил его к асфальту. Таунли вслушивается, как автомобиль медленно спускается к подножию холма, проезжает мимо него по Огден-корт… Обыкновенный патруль, мысленно повторяет и повторяет он, но еще долго не может прийти в себя. Потом лихорадочно начинает прикручивать бомбу черной изоляционной лентой к раме машины прямо под сиденьем водителя. Его беспокоит, что стекающий по ладоням пот может ослабить прочность крепления. Теперь остается только одно: предохранитель. Он набирает полную грудь воздуха и щелкает рычажком.
Через несколько секунд Таунли, еле переставляя ноги, бредет по улице. Забирается в «вольво» и внезапно ощущает небывалый прилив энергии. Он свое дело сделал!
В мотеле Пас моментально засыпает, а к Таунли сон не идет. На рассвете он из будки платного телефона на Нью-Йорк-авеню звонит жене в Сантьяго.
— Передай Гутьерресу, — просит он, — что изделие на месте. В полной готовности.
Пас отвозит его в аэропорт, и первым утренним рейсом Таунли вылетает в Ньюарк, а вечером в Майами, где жили его родители.