Тайны государственных переворотов и революций
Шрифт:
Впрочем, обвинители тоже пускались на различные мелкие хитрости. Однажды страну молнией облетела весть, что друзья Очоа предприняли дерзкую попытку выкрасть его из тюрьмы, втянув на борт вертолета. Еще через пару дней некие «полицейские источники» сообщили Испанскому информационному агентству, что Очоа пытался подкупить полицейских, ведущих расследование. В этой истории Очоа изображался «вице-королем мирового кокаинового бизнеса», вторым человеком после Эскобара.
Дело Очоа слушалось в уголовной палате Национального суда Испании (Audiencia Nacional). Суд изучал представленные материалы почти девять месяцев. Очоа признал себя виновным в незаконном ввозе быков в Колумбию,
Слушание дела о выдаче Очоа в Национальном суде Испании было назначено на 17 сентября 1985 года. Во время судебного заседания испанцы обращались с Очоа как с арестованными баскскими сепаратистами: он считался особо опасным преступником с особо опасными друзьями. На то, вероятно, имелись веские причины. В зале суда публика была отделена от судей, защитников и прокурора метровой деревянной панелью и стеклянной пуленепробиваемой перегородкой — от пола до потолка. Обычно это отбивало у политических активистов охоту пострелять или побросать гранаты во время судебных заседаний. Трое судей обозревали зал заседаний с деревянного возвышения. Обвиняемый сидел перед ними на низкой скамье, спршой к стеклу, разделявшему зал.
В день суда на галерке толпились колумбийцы, в том числе и члены семейства Очоа. Поначалу стоял шум и в воздухе витало смутное недовольство, но едва вышли судьи, публика тотчас притихла. Очоа, одетый в темный костюм, спокойно сидел между двумя полицейскими в беретах. Он сильно похудел и неплохо выглядел. Холеный, аккуратно подстриженный — ну чем не молодой преуспевающий колумбийский бизнесмен?
Слушание дела длилось дольше обычного — около трех часов. Открыв заседание, судьи пригласили обвинителей изложить суть дела. После них выступил защитник; затем, для опровержения его доводов, снова поднялся обвинитель; и, наконец, защитник выступил «с вторичным возражением». Судьи задали несколько вопросов, но это уже было чистой формальностью. Все отчеты содержались в толстых томах судебных архивов, ознакомиться с которыми судьям предстояло позже.
Закрыв заседание, судьи совещались целую неделю. И 24 сентября вынесли решение. Иск США был единогласно (3–0) отклонен из-за его «политической подоплеки». Очоа надлежало отправиться в Колумбию и предстать перед судом за ввоз быков.
В решении говорилось; «При удовлетворении ходатайства США на оценку степени виновности подсудимого могут повлиять политические мотивы». Суд также нашел неубедительными доводы США «о причастности к делу правительства Никарагуа», поскольку «вражда между правительством США и правительством этой центральноамериканской республики общеизвестна».
Адвокаты Очоа выиграли, выставив «антиимпериалистический козырь», дискредитировав Сила и проявив стремление отдать своего подзащитного Колумбии.
Пасмурным днем в июне 1986 года Хорхе Луис Очоа, широко улыбаясь, спустился из бело-красного «Боинга-747» авиакомпании «Авианка» на
До здания аэропорта Очоа шел в полном кольце колумбийских секретных агентов — и своих телохранителей. Перед тем как сесть в машину, преступник помахал встречавшим ручкой и послал им воздушный поцелуй.
Впервые за всю историю борьбы с наркомафией один из четырех наиболее могущественных кокаиновых баронов попал в руки правосудия. Но обвинение ему предъявлялось, право слово, пустячное: незаконный ввоз в Колумбию из Испании 128 быков для корриды и подделка сопровождающего их медицинского сертификата. По первому пункту обвинения ему грозило от года до десяти лет тюрьмы, по второму — от года до восьми лет.
Процесс выщел быстротечным. Он начался в городе Картахена 2 августа, а завершился уже 15-го числа того же месяца. Судья Фабио Пастрана Ойос приговорил обвиняемого к 29 месяцам тюрьмы и штрафу в один миллион песо. Причем исполнение приговора было тут же отложено на два года при условии внесения залога в 2 300000 песо (что эквивалентно совершенно несерьезной для Очоа сумме в 10 500 долларов) и согласия отмечаться в полиции через каждые 15 дней. Очоа немедленно внес залог, получил заранее подготовленную справку об освобождении — и поминай как звали.
Но обвинители подали апелляцию, и — невероятно, но факт! — 21 января 1986 года суд пересмотрел свое решение и согласился выдать Очоа Соединенным Штатам. На этот раз напряженные отношения между США и Никарагуа уже «не являлись юридически обоснованным препятствием для выдачи преступника». Очоа обвинялся в контрабанде наркотиков, а это «не политическое преступление». Защита тут же обжаловала решение суда.
Поиски Очоа вылились в настоящий ураган полицейских операций. Отдельные районы Колумбии сильно напоминали ошпаренный муравейник. За каких-то две недели было арестовано 2462 человека, конфисковано 2 тонны кокаина, 9,5 тонны кокаиновой пасты, 48 тонн листьев коки, 11 самолетов, 213 единиц автоматического оружия, 38 тысяч патронов, 4,5 тонны эфира, 11 тонн ацетона, 100 тонн сыпучих химикатов, 1 тысяча динамитных шашек, 377 метров бикфордова шнура… Но своей суетливостью власти только размазали полученную от наркомафии пощечину.
Самым потрясающим в «деле Очоа» оказалось даже не то, что матерый преступник вышел сухим из воды.
Продемонстрированное судьей Пастраной нежелание соблюсти хотя бы видимость приличия было столь вызывающим, что, казалось бы, не могло не возмутить журналистов. Так вот, самым невероятным в «деле Очоа» было отсутствие с их стороны не то что возмущения, а хотя бы элементарного удивления.
Журналисты просто-таки поперхнулись наглостью наркомафии.
(Спустя несколько месяцев, когда вскрылась история с заговором против Тэмбса, затаенное возмущение «делом Очоа» сильно добавило журналистам из «Эспектадора» обличительного пафоса.)
Но вернемся к публикации «Эспектадора». В конце материала, напечатанного 5 декабря, значилось: «Продолжение специального расследования читайте завтра». Однако на следующий день продолжение не состоялось. Началась напряженнейшая закулисная борьба за судьбу второй разоблачительной статьи. С этого момента главный редактор «Эспектадора» и один из авторов «специального расследования» Гильермо Кано более не был властен над своей судьбой. Уступить давлению наркомафии он считал позорным, унизительным, равнозначным предательству своего журналистского авторитета. Не уступить означало погибнуть.