Тайны холодных стен
Шрифт:
— Я слышал прекрасную музыку, пока меня провожали до комнаты. У нас планируется какое-то мероприятие?
— Через две недели у моего сына день рождения. Я долгое время не решался устроить что-то подобное. Я был в трауре после смерти жены. Хотя, она любила проводить время подобным образом.
— А вас она любила? — Задал вопрос «в лоб» Ренделл. И даже сам удивился своей дерзости.
— Больше жизни. Она никого так не любила как меня. И это я знал точно. Жаль, что нам удалось недолго прожить в качестве мужа и жены.
— Сколько прожила ваша жена после свадьбы? — Гарри ощутил по грустному тону графа, что
— Чуть менее, чем полгода. Потрясающая была женщина. Потрясающая. — Слезинка еле заметно выскользнула из его глаза.
«Он говорит убедительно. Наверняка, для него действительно эта женщина многое значила» — взял на заметку Ренделл.
— У вашей жены были еще родственники?
— Да, у нее еще есть мачеха и сводная сестра. Я их никогда не видел и для меня до сих пор загадка, почему у них нет прав на этот особняк. Меня этот факт особо не волновал, до тех пор, пока вокруг дома не стали происходить убийства. В моей голове были подозрения, что это все они делали. Чертово, чертово…
Кобб ухмыльнулся и налил себе в бокал еще немного коньяка. Мужчина отхлебнул из него и потер свое покрасневшее лицо.
— …Наследство. — Альфред вновь выдержал небольшую паузу, после чего продолжил. — Семья моей покойной дражайшей жены всегда считали меня недостойным для нее мужем. Да и все, что осталось после ее смерти, передалось в мое владение. Семью свою она не любила, и презирала. Да и они ее не особо уважали, и прониклись большим горем и скорбью только после ее кончины. Мачеха ее, та еще стерва — вообще предлагала отцу отправить Маргарет в школу-интернат, чтобы не видеть ее. Во всяком случае, так мне рассказывала жена.
Потому, я так и боюсь. Мной была сооружена целая охранная система, для защиты меня и сына. Только мы отделяем их от заветного наследства.
— А вы не думаете, что ваш рассказ наталкивает на мысль, что у вас есть мотив к убийству жены?
— Нет. По сути, я вложил большую часть своих средств на содержание этого места. До меня оно находилось в упадке. А сейчас процветает. Осталось лишь избавиться от дурной славы. Но, ввиду всех событий и вашего присутствия, это случится не скоро.
Гарри оглянулся и понял, что Фил уже исчез.
— Вы не переживаете за своего сына? Из-за преступлений и жестокости, что происходит у вас под носом, уважаемый граф…я бы переживал.
— Филоксен не покидает территорию. К тому же, за ним следит его учитель и вся прислуга. Он спокойно сидит днями у себя в комнате, играет с игрушечной железной дорогой. В полной безопасности.
— Хм, ну хорошо. Он спрашивал о том, где его мать?
— Никогда. Я сам считаю это странным, но думаю, ввиду отсутствия коммуникации с внешним миром, у него не должны появляться подобные вопросы. Хотя, возможно, слыша разговоры в доме, он уже мог давным-давно все понять. Вы будете есть?
— Нет, сэр. Благодарю вас, я не голоден.
Кобб разочарованно пожал плечами.
— Знаете, самое страшное в жизни, как мне кажется, это предательство. Ни столько в том виде, в каком его ощутил Гай Юлий Цезарь, а сколько душевно. На ментальном уровне.
Гарри лишь кивнул.
— Откуда я могу позвонить в Дарлингтон?
— Явно не из этого особняка. Все хозяева до меня поголовно были против телефонных линий,
— Мне нужно совершить звонок в участок. Поэтому, я, пожалуй, поеду.
— Нет, мистер Ренделл. Уже темно на улице, я бы вам этого делать не советовал. Ночь, не самое лучшее время, чтобы выходить на улицу и уж тем более, чтобы кого-нибудь тревожить.
— Вы правы, но сделать это я обязан. Я обещал.
— Ну, воля ваша.
Детектив тяжело вздохнул. Вся эта атмосфера вливала в его душу тяжелую тоску, непосильным грузом осевшую где-то в легких. Величие, раскрывающееся только в ночи, эта пустота. И огромное пространство, в котором легко потеряться человеку, прожившему половину жизни в двухкомнатной квартире в Дарлингтоне. Ноги сами вели его прочь из дома. Чтобы насладиться ночной тишиной провинциального города.
Глава 3 Первое предупреждение
Гарри ехал в своем автомобиле на заправочную станцию в северной части поселения. Город в это время суток опустел, и о жизни здесь свидетельствовали лишь горящие огни в домах горожан. В машине витал лёгкий запах табака и лавандового масла, что детектив распрыскал по салону автомобиля в надежде, что уйдет неприятный запах. По радио играла музыка, которую было тяжело разобрать из-за помех. Allard слегка шатало на ухабистой дороге, ко всему прочему начал моросить дождь. Детектив нервно замычал, включая дворники. Они монотонно задвигались по лобовому стеклу, словно метроном, погружая Гарри в сон.
Когда автомобиль Ренделла затормозил у той самой заправки, которая была указана на карте, дождь усилился. Громко хлопнув дверью, детектив вышел из машины и огляделся, подняв воротник плаща, спасаясь от брызг дождя. Около заправки стоял небольшой магазинчик продуктов, с яркой белой вывеской. На тротуаре возле самой стены здания лежал бородатый бродяга в толстой зимней куртке. Гарри тяжело вздохнул, посмотрев на мужчину. У него что-то стало переворачиваться внутри. Детективу всегда было тяжело осознавать, что, несмотря на то, что ему каждый день приходилось видеть страшные, даже порой ужасные вещи, его душа содрогалась от сострадания к людям. В этот миг бродяга поднял голову и посмотрел одним глазом прямо в лицо мужчине. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, не отрываясь. Лицо Ренделла немного онемело от холодного дождя, что щедро заливал его, пока, наконец, бродяга не улыбнулся. Он обнажил свои гнилые, желтые зубы. Некоторые из них уже были похожи на уголь, другие же, просто отсутствовали. И он махал ему рукой, словно старый знакомый, которого видел буквально пару дней назад.
Вспомнив о цели своего приезда, Гарри развернулся в сторону телефонной будки, напротив которой припарковался. Кинув десять пенсов в автомат, детектив принялся набирать телефонный номер, все еще не сводя взгляда с мужчины, что все также безмятежно ему улыбался, и размахивал рукой.
Из трубки доносились протяжные гудки, казалось, им не было конца. Детектива немного потряхивало. Он не мог понять причину — волнение перед разговором с начальством или его немного настораживало поведение бородатого сумасшедшего.