Тайны "Императрицы Марии"
Шрифт:
Следователь Алексеевский:Что касается взрыва, то было бы важно, чтобы вы сказали, чему вы после расследования приписывали взрыв и последовавшую гибель броненосца.
Колчак:Насколько следствие могло выяснить, насколько это было ясно из всей обстановки, я считал, что злого умысла здесь не было. Подобных взрывов произошел целый ряд и за границей во время войны — в Италии, Германии, Англии. Я приписывал это тем совершенно не предусмотренным процессам в массах новых порохов, которые заготовлялись во время войны. В мирное время эти пороха изготовлялись не в таких количествах, поэтому была более тщательная выделка их на заводах. Во время войны, во время усиленной работы на заводах, когда вырабатывались
Разумеется, нелепо даже предположить, что Колчак имел какое-то отношение к гибели «Императрицы Марии». Однако в связи с тем, что мы уже знаем о нем, невольно возникает вопрос а мог ли Колчак через своих могущественных покровителей знать истинную причину гибели «Императрицы Марии»? Ответа на этот вопрос у нас нет и, наверное, никогда не будет. Если адмирал Колчак что и знал, то эти знания он навсегда унес с собой в могилу.
История гибели линейного корабля «Императрица Мария» была и продолжает до настоящего дня оставаться одной из самых больших тайн в истории отечественного Военно-морского флота. Каждое поколение россиян будет снова и снова пытаться ответить на вопрос, почему взорвался сильнейший корабль Черноморского флота, и не находить однозначного ответа.
В музее Черноморского флота хранится немой свидетель трагедии — корабельный колокол «Императрицы Марии». На его краях славянской вязью вырезана надпись: «Сей колокол изготовлен в 1908 году в г. Тюмени на заводе Петра Ивановича Силаева и его сыновей. Весит 6 пудов и 28 фунтов».
При взрыве колокол тоже пострадал, и сегодня на нем видны трещины. Но служители музея говорят, что его звук по-прежнему очень громок и чист. А еще говорят, что по ночам, когда в музее никого нет, колокол «Императрицы Марии» тихо звенит, и звон этот напоминает человеческий стон…
Когда-то моряк и писатель Джозеф Конрад сказал: «Море никогда не меняется, и его дела, несмотря на людскую болтовню, окутаны тайной». Тайна «Императрицы Марии», по-видимому, так и останется навсегда одной из тех многочисленных загадок, которые навсегда сокрыло от человека море. И все же, все же, все же…
В АДУ ВЗРЫВОВ
…Если мы уплатили такую цену, не дрогнув, Боже Милостивый, не требуй, чтобы мы платили вновь…
Во все времена противники старались и стараются нанести друг другу максимальный ущерб, чтобы еще до решающего столкновения максимально ослабить его. Во всех войнах были и шпионы, и диверсанты, только и искавшие случая, чтобы сделать какую-нибудь пакость врагу. Чем большими становились масштабы военных столкновений, чем дальше шел технический прогресс, тем изощренней становились методы и формы тайных войн враждующих сторон. Разумеется, не были исключением и морские войны. Однако настоящий прорыв в диверсионных операциях произошел в годы Первой мировой войны. Причем инициатором изощренной диверсионной деятельности была германская сторона. Понять немцев было можно, ведь им предстояло сражаться не только с самым сильным флотом мира — английским, но и с его весьма серьезными союзниками — Россией, Францией, а позднее и с Италией. Военно-морской мощи у Германии для одновременного противостояния всем им было явно недостаточно. А в смертельной схватке, как известно, хороши все средства. Именно поэтому еще задолго до начала мировой бойни кайзеровская Германия начала серьезную подготовку к тайным операциям по уничтожению вражеских кораблей непосредственно в их базах. Это было на редкость заманчиво: при минимуме затрат взрывать неприятельские линкоры и крейсера прямо у причалов, так чтобы они не
К началу XX века боевые корабли представляли собой уже весьма сложные технические сооружения, буквально напичканные взрывоопасными материалами (боеприпасы, топливо). По существу, уничтожение их диверсионным методом сводилось лишь к тому, чтобы доставить на борт корабля некое подрывное устройство, разместить его в таком месте, чтобы взрыв вызвал детонацию имеющегося на борту данного корабля взрывоопасного материала и произвести этот начальный подрыв. Таким образом, вся задача морских диверсантов сводилась к организации проникновения на борт неприятельского корабля. Разумеется, речь здесь не шла о пловцах в масках, вскарабкивающихся по ночам на палубы линкоров. Время подводных диверсантов придет гораздо позднее, уже в годы Второй мировой. В ту же пору для таких дерзких атак не было еще необходимого технического оснащения. Поэтому в годы Первой мировой войны речь шла о вполне легальном проникновении на корабли. Вариантов здесь было тоже не слишком много: агенты из числа представителей промышленности или подкуп членов команды. При этом и тот и другой варианты требовали серьезной предварительной подготовки. Решением данного вопроса германская военно-морская разведка и занималась деятельно все предвоенные годы.
Задачу организации диверсий облегчал тот факт, что в предвоенные годы на флотах всего мира происходило немало случаев взрывов боеприпасов, часть из которых привела к гибели кораблей. Это было вызвано плохим качеством порохов, а так же неправильным обращением и хранением боеприпасов.
Именно такими были взрывы, приведшие к катастрофам на японском линкоре «Микаса» в 1905 году и на японском крейсере «Мицусима» три года спустя. Аналогичный случай произошел с бразильским броненосцем «Аквидабан» в 1906 году. Гремели взрывы и на французских линкорах «Иена» и «Либерте» в 1907 и 1911 годах. Помимо этих катастроф, имел место и ряд менее серьезных инцидентов, вызванных взрывами порохов и снарядов, имеющих какие-либо дефекты.
После гибели линкора «Либерте» из артиллерийских погребов французских кораблей были взяты образцы пороха, который, как было установлено после испытаний, оказался в очень плохом состоянии. Это был знаменитый порох «Б», имевший свойство очень быстро портиться, становясь при этом куда более страшной угрозой для собственного корабля, чем для неприятельского. После происшествия с «Либерте» порох «Б» был снят с вооружения, многие сотни тонн его сбросили в море. Но кто мог гарантировать, что в будущем ничего подобного не повторится?
Такое положение дел позволяло германской разведке надеяться, что, осуществляя диверсии, можно будет хотя бы на некоторое время пустить вражеских контрразведчиков по ложному следу, а значит, получить значительную «фору» в подрывной работе. Пока противник будет проверять свои пороха и снаряды, памятуя о предвоенных катастрофах, можно будет подорвать еще какое-то количество его кораблей. Когда в августе 1914 года раздались первые залпы начинающейся войны, было очевидно, что скоро в схватку вступят и морские диверсанты. И они вступили.
Поразительно, но и до сегодняшнего дня немецкая сторона не особенно щедро открывает свои архивы, чтобы поведать о действиях своих морских диверсантов в годы Первой мировой. Казалось бы, отгремели уже две мировые войны, в самой Германии сменилось множество режимов, но тайны давних диверсий так и остаются тайной. Этому есть свои причины. Деятельность секретных агентов от фильмов и книг, ибо включает в себя подкупы и шантаж, предательства и убийства. Зачем же лишний раз копаться в своем грязном белье? Однако кое-что все же нам теперь известно.