Тайны Инков
Шрифт:
Инка Пачакути не был никаким Prufrock. Если он в нерешительности задавался вопросом: «Смею ли я вторгаться в порядок вселенной?» то ответ не заставлял себя долго ждать. Да! Да, он «реорганизует» уаки.Что-либо меньшее означало бы капитуляцию перед фатализмом его отца. Инка Пачакути не мог и не будет оставаться безучастным, в то время как сами ворота священной традиции со скрипом закрывались перед сутью истории. Так как звезды неустанно грызли кости предков, они грозили Смертью Пятого Солнца. Настало время перестать сидеть сложа руки. Наступил момент для объявления войны Времени.
Инкская империя была внешним проявлением эксперимента в соучаствующей магии [116] , эксперимента, не имевшего прецедента в летописи истории человечества. Так как драма истории Анд развивалась в соответствии с предопределением несчастья, то единственная возможность спасения связывалась с направлением света Пятого Солнца. Таково, по крайней мере, было представление Инки. Между двумя тысячелетиями андской высокоразвитой цивилизации
116
«Соучаствующая магия, то есть магия, основанная на вере в то, что одна вещь или событие может воздействовать на другую на расстоянии вследствие соучаствующего отношения между ними».
Чтобы достичь небесного царства, Инка Пачакути будет действовать через земных потомков Сил Наверху. В реорганизации андской жизни посредством ведения обдуманной войны он до известной степени осуществит коронацию Пятого Солнца на небесном троне, заставит повиноваться звезды и изменит обязанности планет, «измерители», приборы времени.
Это была отнюдь не игра. Грандиозность свершения ограничивалась лишь степенью риска. С самого начала инки рисковали всем. Они проявили себя как дети Пятого Солнца, заявив о своем намерении восстановить порядок в андской жизни, и спровоцировали каждое племя в известном мире отказать им в распоряжении своей судьбой. Они были движимы целью — то бесстрашной, то взвешенной, то благородной. Так как войска Куско отправлялись из Центра в четыре страны света, они проходили под имперским знаменем радуги, ликом Солнца, растапливающим царство хаоса. Великолепие имперского Куско воздействовало как гипноз на андские народы, пребывавшие на протяжении жизни целых поколений в состоянии войны с окружающими общинами. Не имело значения, встречали ли инков с ненавистью или с радостью. Им было все равно к ним, и они оставались непреклонными. Если бог возмездия, владелец Мельницы, требовал правосудия, он получал его в изобилии.
Каждый десяток мужчин в Империи имел местного представителя Инки, к которому они могли обращаться за правосудием. Каждый десяток этих представителей докладывал должностному лицу более высокого ранга, и так далее вплоть до самого Инки. Если цепочка информации разрывалась — из-за апатии, продажности или любой другой причины, причинявшей несправедливость, то слабое звено подвергалось казни. Такое было время.
Инкская позиция не была просто позой. Невозможно понять инков без осознания того, что они не были лицемерами. Они заранее сполна оплачивали все долги, обеспечивая не просто форму справедливости, но также и ее сущность. Богатство Империи делилось на три части: треть для людей, треть для Инки и треть для Солнца. «Декларированный доход» Инков — их треть — перераспределялся как «средство» приручения воинов. Часть, причитавшаяся Солнцу, повсюду щедро расточалась на людей во время многочисленных ежегодных празднеств. Остаток мог немедленно отправляться туда, где была угроза голода.
Инки предоставили свою власть в распоряжение справедливости. В стремлении в равной мере восстановить гармонию в микроксоме и макрокосме они осознавали, что их собственные интересы неотделимы от их обязанностей. Так, например, они не могли согласиться на передел неизменного «пирога». В число их обязанностей входило восстановление щедрости.
Я уже не помню, сколько раз за эти годы в ответах на вопросы друзей о моем интересе к инкам внезапно и незванно в разговор вторгалось имя майя. Майя, кажется, живут в воображении, потому что у нас под рукой находятся яркие изображения для созерцания умственным взором: Тикаль, Паленке, Караколь и так далее. За исключением Мачу-Пикчу, таких изображений у инков больше не существует. Не потому, что испанцы разрушили великие архитектурные сокровища Анд, хотя они действительно разрушили много строений. Истинные памятники инкской цивилизации существуют в таком контексте, который слишком тонок для быстрой передачи современным ощущениям. Инки были, возможно, самыми прекрасными каменщиками в мире, но они не расточали свое мастерство на убранство комплексов храмов. Зато они перестраивали землю.
В Андах, где основой благосостояния были земля и труд, существенная часть труда людей — их налоги — вкладывались в почву с помощью возведения стен земледельческих террас. По сей день в таких местах, как Писак и Чинчеру, выложенные ярусами массивные каменные террасы покрывают склоны как свидетельство изящества инкского искусства каменной кладки. Эти стенки строились ради создания земли для Солнца, земли, которую Инки скорее создавали, чем отнимали у людей, земли, которая производила излишки, использовавшиеся для борьбы с голодом. За этими стенами тщательно укладывались слои почвы таким образом, чтобы обеспечивать дренаж и поддерживать рыхлость и проветривание. Собственно каменная кладка, мозаика соединения неправильных многоугольников, составляет десятки тысяч человеко-часов труда.
Хотя на первый взгляд это предприятие может показаться сугубо «земным», далеко удаленным от тайных, небесных забот, инкское строительство террас в действительности демонстрирует страстное стремление инков ответить
Между тем фактически одновременно Война со Временем вспыхнула также в Мексике, потому что инкский эксперимент, хотя и был беспрецедентным, не был единственным экспериментом той эпохи. Ацтеки обладали всем чем угодно, кроме проницательности, утверждая, что состояние войны существовало между Солнцем и звездами. Ацтекский бог войны, Уицилопочтли, который идентифицировался с солнцем, был рожден в борьбе со своими братьями, «четырьмя сотнями южных звезд», которые тщетно стремились убить его. Мы уже видели участие «ревнивых звезд» в неудаче миссии Кецалькоатля по вознесению на землю богов с костями усопших. В другом мифе из цикла о Кецалькоатле, также записанном на науатле, мы узнаем, что смерть Четвертого Солнца (предшествующего Пятому Солнцу, которое ацтеки старались сохранить в живых) пришла от рук звезд. Этот миф, переработка несколько более старой (и, вероятно, уничтоженной) версии, имеет свой точный дубликат в Андах, в мифе о ламе и потопе [117] . Для ацтеков звезды были врагами Солнца, Пятого Солнца.
117
Рассматриваемый миф представляет собой один из четырех фрагментов — Фрагмент В «Церемониальный Огонь» — мифа о Кецалькоатле, переведенного с науатля Бирхорстом. Герой этой истории, Се Акатль, или Венера, достигает совершеннолетия и присоединяется к своему отцу, Солнцу, чтобы вести войну со своими дядями, четырьмя сотнями мимикскоа. Четыре сотни мимикскоа, идентифицируемые Селером как звезды, убивают отца Се Акатля, Солнце, и хоронят его в песке. Се Акатль отыскивает тело отца и хоронит его на Горе Облачной Змеи.
Образ горы предполагает, что миф о смерти Четвертого Солнца передает события во время июньского солнцестояния. Бирхорст обращает внимание на то, что изображение перезахоронения отца-Солнца на «Горе Облачной Змеи» перекликается с «действительным обычаем предавать земле царя на искусственной «горе» или в храме на пирамиде, посвященном тому богу, которому он служил». Идентичность «бога», которому служила уже не существующая более Четвертое Солнце, устанавливается по названию горы, микскоатль,буквально «облачная змея», ацтекское название Млечного Пути.
Так что Четвертое Солнце, которое «служило» в Млечном Пути, должно было погибнуть с прекращением гелиакического восхода Млечного Пути в июньское солнцестояние и быть захоронено в песках времени. Дата этого события в андской мифологии отмечается 650 годом н. э. В этой же ацтекской версии (несколько более старой и, вероятно, утраченной тольтекской версией) событие датируется особым годом 1-го Тростника по ацтекскому двадцатипятилетнему исчислению. Согласно Бирхорсту, «рукопись «Летописи Куаутитлана», из которой был взят этот миф, содержит исчисление влемени, начинающееся 1-м годом Тростника (641 годом н. э.) и продолжающееся в течение значительной части тысячелетия — при том, что каждый год именовался по порядку».
Наконец, специфический способ наименования звезд — «четыре сотни дядей» — придает повествованию важное измерение. В мифе «Падение Кецалькоатля» бесчисленное множество звезд преисподней описывалось просто как «Святые» или «подданные» бога преисподней. Здесь они определяются как «четыре сотни». В предании киче-майя Плеяды наиболее часто упоминаются как «четыре сотни мальчиков». В проецировании ощущения опасности на жизнь Солнца, выраженного в «воинственных» действиях сферы неподвижных звезд, ацтекский миф делает своеобразный намек на роль Плеяд в смерти Четвертого Солнца.
Взятая как чисто техническое утверждение, эта формулировка идентична андскому мифу о Ламе, предсказывающей потоп. В андском мифе упоминается, что «потоп» 650 года н. э. происходил ровно через месяц после дня гелиакического восхода Плеяд.
Снова, как и инки, ацтеки «стремились переделать все предшествующие версии мифологии о прошлом под покровом таинственности.
Они сохранили предание о своей истории,
но позже оно было сожжено
во время царствования Ицкоатля.
Властители Мексики установили это декретом,
властители Мексики объявили об этом;
«Не подобает нашему народу
знать эти изображения.
Наш народ, наши подданные будут потеряны, и наши земли разрушены из-за того, что эти изображения полностью лживы…»
Причины такой практики нетрудно понять. Решающее изменение в техническом языке мифологии и в Мексике, и в Перу предполагало замену термина «Солнце» на «мир-век», а после принятия авторитетного значения этого термина «Солнце» задерживало исход всего предприятия. Мигель Леон-Портилья оказывается весьма близок к существу вопроса, когда отмечал:
«В диалектическом ритме, напрасно пытаясь придать гармонию динамизму противоборствующих сил, появлялись и исчезали разные Солнца. Ацтеки вызвались остановить этот процесс: они задумали честолюбивый план с целью воспрепятствовать или по крайней мере отсрочить катаклизм, который должен был положить конец их Солнцу, пятому в этом ряде. Эта идея превратилась в одержимость, которая стимулировала и сделала могущественными жителей Теночтитлана».