Тайны Инков

Уильям Салливан

Не подвергавшиеся сомнению, такие предположения значительно притупили аналитическую способность исследователей по отношению к некоторым видам информации. Например, хотя Муруа ясно показывает, что затмения расценивались как возможные предзнаменования пачакути,или «Смерти Солнца», исследователи Анд по сей день приучены к мысли, будто коренные народы испытывали страх перед затмениями якобы из боязни, что могли погибнуть физическое солнце или луна. Аналогичным образом и в отношении ацтеков, у которых «Смерть Солнца» предполагала ту же самую вещь, что и в Перу, мы встречаем постоянное утверждение, будто ацтеки настолько боялись недолговечности «Солнца», что каждое утро ожидали со страхом, что солнце вдруг не взойдет.

Важно поэтому внести абсолютную ясность. В своем скрытом значении слово «Солнце» подразумевало продолжительный промежуток времени, разделявший значительные прецессионные события. В Андах его значение связывалось с обретением или утратой «доступа» к Млечному Пути в гелиакическом восходе в одно из солнцестояний. В более древней терминологии пачаи пачакути,«мир»,

который был разрушен, состоял из воображаемой плоскости по эклиптике, «небесной земли», поддерживаемой «четырьмя столпами», то есть из звезд, восходящих в солнцестояния и равноденствия. Эти миры «рушились», когда в течение прецессионного времени их «столпы» «погружались в море», уступая место следующему «миру». Слово «Солнце», используемое в смысле мира-века, — это просто иной способ рассмотрения того же самого явления. Имелось, так сказать, «Солнце», которое восходило в определенную эпоху в определенном скоплении звезд, отмечающих равноденствия и солнцестояния. Но когда эти четыре «столпа» погружались, тогда восходившее с ними «Солнце» тоже исчезало. Вслед за этим появляется новое «Солнце», то, которое сопровождается иным составом небесных игроков.

Эта интерпретация не есть просто догадка. Хотя тайное значение слова «Солнце» могло подвергаться инками жесткому регулированию ради содействия их целям, по крайней мере одно племя на окраинах империи, мокови, даже в первой половине восемнадцатого столетия все еще понимало и сохраняло смысл этой терминологии.

«Когда-то [солнце] упало с неба, и это так отозвалось в сердцах мокови, что они ухитрились поместить его обратно и привязать его на место/атаггаг/, чтобы оно больше не сваливалось вниз. То же самое произошло и с небом, но изобретательные и крепкие мокови подняли его, поддерживая на концах полюсов, и снова прикрепили к его осям/ejes/.

Солнце упало во второй раз либо потому, что его привязь/ataduras/ не была достаточно прочной, либо потому, что время ослабило его силу. И так наступило время, когда потоки огня и пламени распространились повсюду и жгли все, и поглотили деревья, растения, животных и людей. Несколько мокови, чтобы спастись, нырнули на дно рек и озер и обратились вкапигуарас [капибар](Hydrochoerus) и кайманов. Но двое из них, муж и жена, нашли убежище на верхушке очень высокого дерева, откуда они наблюдали огненную реку, затопившую поверхность земли».

Этой менее страстной идиомой, чем инкское понятие «Смерть Солнца», мокови описывают свое соприкосновение с солнцем, обладавшим странной привычкой столь часто падать. Тактичные по своей природе, мокови привязывают солнце снова на место. «Естественно», в то же самое время падает небо, и они также поднимают его, поддерживая на полюсах, — как можно догадаться, на четырех полюсах. Эту функции способны выполнить только люди, потому что только они обладают способностью восприятия, необходимой для того, чтобы заметить сначала само это явление (прецессию), а затем «смоделировать» новые «полюса», то есть обозначить новые звезды, на которых будет покоиться следующий «мир». В любом случае позже солнце падает снова, «либо потому, что его привязь не была достаточно прочной, либо потому, что время ослабило его силу», причем последнее стоит в форме явного утверждения о причинах столь странного поведения солнца, какое только можно где-либо встретить. Если отвязывание солнца от своей «привязи» напоминает другой ритуал инкского «поклонения солнцу» — «привязывание солнца», — то можно воздержаться от приговора о «суеверии», по крайней мере достаточно долго для того, чтобы присмотреться к нему поближе.

III

Когда в 1911 году Хайрем Бингхем обнаружил Мачу-Пикчу, он нашел единственный оставшийся образец из класса предметов, систематически уничтожавшихся испанцами, известный как интиуатана. Интиуатанаиз Мачу-Пикчу — это столп, или гномон, возвышающийся из гранитного блока размером с пианино. По останкам подобных разрушенных памятников в Куско, Писаку и в других местах известно, что интиуатанаиграла важную роль в инкском ритуале. Круп описал одну теорию, согласно которой интиуатанамогла выполнять какую-то функцию календаря, используя тени, оставляемые солнцем на гномоне. Интиуатанабуквально означает «для привязывания солнца», хотя наиболее часто она переводится в значении «стойка для привязывания солнца».

Этот последний образ дает впечатление о солнце, «привязанном» к гномону. Источником для такой интерпретации может служить широкое распространение мифов о «привязывании солнца», встречавшихся по всей Америке и Океании и не менее часто в Европе и Азии. В таких мифах «привязывание» солнца обычно связано с солнцестояниями. С седой древности эта идея часто интерпретировалась как описание ежегодного пути солнца. Далее, акцентирование на солнцестоянии представляет, как считается, изначальное представление о том, что если бы люди не «привязывали» солнце, оно бы все еще продолжало идти после точки солнцестояния и дальше к забвению. Приведенная выше повесть мокови показывает, однако, что — по крайней мере во времена инков — эти вопросы были не так просты. Всякий раз «падало» солнце, «падало» также небо, что говорит о разъединении, включающем и солнце, и звезды.

С таким представлением в голове можно было бы с успехом повторно рассмотреть смысл слова интиуатана«для привязывания солнца», задавшись вопросом «К чему должно было привязываться солнце? Интиуатанав Мачу-Пикчу, похоже,

в действительности символизирует само солнце. Интиуатанане только бросает тени на завет солнца, и никаких теней нет вообще, когда солнце, как и сам гномон, стоит в вертикальном в день прохождения зенита, но она также, как и солнце, занимает центральное место в ритуале. Как упоминалось выше (глава 7, примечание 39), исследования доктора Рэя Уайта показали, что вокруг основания интиуатанывыставлены изображения четырех созвездий, символизирующих форму суйус,или четвертей Инкской империи. Такие же расколотые рельефы найдены на большом расстоянии от гномона, на четырех камнях, составляющих форму взаимнокардинального пересечения (солнцестояния). Если сам гномон представляет солнце, а «линии», исходящие от него, служат для «крепления» солнца, тогда выходит, что интиуатанапредназначалась «для привязывания солнца к звездам».

Именно эта символика господствовала над геомантической конфигурацией Куско. Как отчасти уже рассматривалось в главе 2, храм Солнца в Куско был центром, от которого исходили сорок «лучей» или секево все точки вокруг горизонта [113] . Четыре из них представляли четыре (взаимнокардинальных) пути к четырем четвертям Империи. Другие шли соответственно на восток, к «горе равноденствия», Пачатусан, «несущей опоре пространства-времени». Третьи, как мы уже видели, были направлены прямо на азимут восхода Южного Креста, известного как льюту крус,а также как мама миркук.Сорок линий секе,простирающиеся во всех направлениях к горизонту, обеспечивали из точки обзора Солнца (Храма) практические средства наблюдения за азимутом восхода звезд вокруг всего горизонта.

113

Число сорок предлагает Кобо. В исследованиях Зуидемы высказывается предположение, что могло быть и сорок один.

Далее, как отмечалось в главе 5, число сорок соответствует числу сближений Сатурна и Юпитера, составляющему мир-век [114] . Благодаря Муруа нам известно то огромное значение, которое во время царствования Пачакути придавалось «возвращению» в 1444 году сближения Сатурна и Юпитера 650 года н. э. Здесь, в творении Пачакути — системе секе, — мы получаем первый намек на то, что понималось под затеянной Пачакути «реорганизацией уак»,упоминавшейся Муруа. В 328 уаках,распределенных по разным секепо прямой линии к горизонту, были представлены родословные уакипокоренных племен. Сходства между этим порядком и расположением сорока кусочков «бирюзы» в Пикильякте указывают на то, что смысл числа сорок состоял не в идеализации числа племен — в Куско было представлено 328 племенных уак, — а скорее заключался в его астрономическом значении. Так как эти уакиявлялись изображениями, представляющими различные небесные объекты на неподвижной сфере звезд, и так как они располагались по направлению к горизонту, то на одном уровне мы находим, что система секесимволизировала полностью весь мир-век, то есть сорок сближений Сатурна и Юпитера среди звезд [115] . На практическом уровне секе,как я полагаю, давали инкам бесподобный прибор для контроля за потоком прецессионного времени.

114

В действительности именно сорок первое сближение снова собирает планеты в той же самой отметке в звездах. (См. примечание 13 выше.) Первое сближение в этом ряду считается нулевым; через двадцать лет наступает «первое» сближение и так далее, а по истечении восьмисот лет (точнее, 793 лет) треугольник огибает треть пути через эклиптику.

115

В этом-смысле горизонт ассоциировался с эклиптикой таким же образом, как север ассоциировался с «верхом». Такое толкование подтверждается упомянутым выше фактом, что число 328 было непосредственно связано с днями, когда Плеяды, находящиеся прямо на эклиптике, не видны. Плеяды — наряду с солнцем, луной и планетами, то есть всеми «обитателями эклиптики» — почитались в храме Солнца.

Инки имели все основания поступать именно так. Пятое Солнце родилось под знаком пророчества гибели. Оно могло бы жить только постольку, поскольку могла «жить» небесная Лама, точно так же, как жизнеспособность ворот на землю усопших была неразрывно связана с движением всех звезд, взятых вместе.

Понимаемые таким образом, сходства между интиуатанойв Мачу-Пикчу и секеКуско приобретают гораздо больший, чем просто преходящий, интерес. Строили ли инки систему секе,чтобы беспомощно наблюдать, как приближалось неизбежное? Такое заключение можно было бы вывести, если принять, что система секе,как и интиуатана,разрабатывалась для «привязывания солнца». В таком представлении храм Солнца, с его сорока «привязками» к горизонту, походил бы на Гулливера, пробуждающегося от дурного сна и обнаруживающего себя связанным массой лилипутов, звезд. Такая картина снова возвращает нас к основанию инкского пророчества, предвкушающего гибель.