Тайны Инков
Шрифт:
Или же, а не могла ли здесь иметь место некая вспышка открытого неповиновения судьбе со стороны инков? Несомненно, позиция инков состояла не в том, что Солнце подчинялось звездам. Солнце было императором, царем и победоносным воином. Расположение системы секеотражало образ победоносного Солнца, стоящего в центре, хозяина всего им обозреваемого. Можно было бы вполне задаться вопросом, какой смысл мог иметься в таком оптимизме, если Солнцу было суждено погибнуть менее чем через столетие? Продолжая рассматривать и другие правдоподобные версии, я приглашаю читателя поразмыслить над сдвигом в их структуре восприятия. Храм Солнца, как и интиуатана,действительно предназначался «для привязки Солнца» — в его скрытом
Инкские геомантические обычаи вырастали из корней столь же глубоких, как и сама андская традиция. Если масса андских племен и мифологическое учение Виракочи представляли отпечаток небесной реки на хребте Анд, то инкские жрецы воспроизведут эту траекторию в обрядах июньского солнцестояния в Вильканоте. Если все три мира постоянно заново оживлялись водами из бездны, несомыми небесной рекой, то инки воплотят эту идею-форму в источнике волшебной красоты на острове Солнца в священных водах Титикаки. И когда умер последний Император, то его прах, надо сказать, был захоронен в реке, ведущей на землю богов.
Поскольку началось Пятое Солнце и на плечи инков свалилась гигантская миссия по спасению андской цивилизации от тисков смерти, выживание этого Солнца стало первостепенной задачей государственной политики. В этой ситуации представление о границах оказалось в центре геомантической мысли. От инкских императоров требовалось быть царями-воинами. Если андские племена трудились под бичом нескончаемой войны, тогда силы распада посредством завоевания должны были быть отброшены далеко от центра. В небесах Солнцу также требовалось постоянно рисковать всем, чтобы всегда удерживать в границах своих владений рамки Пятого Солнца — хрупкой Пятой Небесной Землей — перед лицом совместного движения «звезд-племен». Рамки, защищаемые Солнцем, простирались от тропика до тропика. Только небесная Лама сдерживала потоп.
Волна за волной это завоевание исходило от Куско, Пупа Мира, в форме постоянно расширяющегося золотого журчания, испускавшегося от Камня в Центре. Снаружи было варварство, смерть; внутри имелась возможность мира. Власть Солнца-Царя непрестанно действовала в обстановке опасности, энергично приводя все более обширные территории к равновесию. Наверху все было так же. Границы Пятого Солнца должны были устанавливаться, охраняться и защищаться.
Говорить, что инки облекали свои границы в «символическую форму» солнечной идиомы, значит упускать из виду почти что галлюциногенное свойство этой идеи-формы. Когда Уайна Капак вбивал золотые клинья по берегам реки, отмечающей северную границу империи, то это было и знаком для Сил Наверху, и предупреждением племенам внизу. Каждая церемония, каждая мысль, каждой действие, которые предпринимали инки в процессе установления границ империи Солнца, означали защиту осажденного Пятого Солнца наверху.
Когда племя мирно ассимилировалось в империю, Инка обменивался перьями ястреба с местными военными вождями. Как мы уже видели, мифологический смысл хищных птиц заключается в их способности взлетать или снижаться — подобно солнцу — к границам мира живых, то есть к самим воротам небес или к границам земли усопших. Эти птицы представляли собой посланников к границам Владений Солнца, некогда называвшихся кай пача(«небесной землей»), а ныне рассматривавшихся в качестве царства Пятого Солнца в пространстве-времени. Взаимным обменом ястребиными перьями с местными военачальниками Инка укреплял границы империи Солнца, и новое племя заявляло о верности ему. «Твоя воля выполняется как на земле, так и на небесах».
Второй способ укрепления границ предполагал у этого Инки игру с элементами ловкости и удачи.
Целью в ней было сбить болами большую «змею», сделанную из шерсти и подбрасывавшуюся вверх. Победителем становился тот, кому удавалось
Здесь мы обнаруживаем уже знакомую картину. В уарочирийских повестях именно новорожденный бог войны Париакака, швырнув свой золотой посох, пронзил и обездвижил большую и страшную змею, установив раз и навсегда, кто обладал правом «править». Змея была символом тектонического сдвига в земле и «уранового» сдвига во владениях «небесной земли», области небесной сферы между тропиками. Эта область, принимающая свою форму от экстремальных положений солнца на небесной сфере, была небесным аналогом или моделью империи Солнца на земле. В игре по сбиванию змеи Инка работал болами, называвшимися ливиак,то есть именем молнии. Как в случаях с Париакакой и, что более существенно, Виракочей, который вызывал космический огонь, поднимая его посох, ось небесной сферы одновременно служила молнией, посланной с самого высокого неба, и тот, кто обладал ею, являлся законным правителем Века. Стало быть, одолевая подвижную змею, Инка овладевал границами империи. По задуманной аналогии он также овладевал границами пространства-времени Пятого Солнца, овладевая движением звезд.
Изображение метательного оружия, «связывающего» змею, имеет отчетливо воинственный характер, и оно также было преднамеренным, поскольку отражало, как считалось, космическую реальность состояния войны между солнцем и звездами, — конфликт, выраженный в другой инкской легенде. В ней Инка Пачакути в ходе отчаянного сражения с жестоким племенем восточной сельвы увидел, как на его войско нападает гигантская змея… Пачакути с мольбою поднял глаза к небесам, и в тот же миг громадный орел спикировал, поднял змею и сокрушил ее о скалы. Если уже в этом моменте вспоминается, что на резной эмблеме ацтекской столицы, Мехико-Теночтитлана, изображен разъяренный орел, сидящий на кактусе и держащий змею в клюве, то не меньшее желание возникает рассмотреть значение самого этого изображения. Потому что с изображением солнечного орла, побеждающего коллективную силу звезд — «змею», которая, как и змея в мифе о Падении Лисы, является естественным «лидером» всех животных (звезд), как только они оказываются «дезорганизованными» — мы подходим к скрытому центру инкского видения.
Состояние войны, существовавшее между Солнцем и звездами.
Пятое Солнце подвергалось атакам со стороны звезд, имевших безжалостную привычку ослаблять его «привязь».
Эти звезды были столь бездумны, что грозили «съесть кости предков» и уничтожить тех на земле, кто происходил от этих предков и поклонялся им. На земле было не лучше. Они подвергали свое собственное религиозное наследие слишком большому риску вследствие своего «сверхразмножения» и упрямого нежелания остановить безумие. Только власть Солнца могла бы навести порядок.
В этой формулировке мы обнаруживаем логический результат процесса, начавшегося тогда, когда воины «навязали» несколько новых идей в отрыве от небесной сферы. Проецируя иерархию господства и подчинения на небеса, они посеяли семена бедствия и наверху, и внизу. Внедряя вымысел, будто именно этот язык был буквальной истиной, они отделяли технический язык мифологии от его связей с естественной структурой, снимая ограничители метафорического понимания с диалога между людьми и Небесами. Таким образом, подобно Пятому Солнцу, сам язык находился в дрейфе. Как внизу, так и наверху. Война на земле согласовывалась со структурой наверху, — структурой, которая в инкском представлении выглядела теперь своего рода «космическим разрешением» на установление империи; не меньше, чем сыновья Солнца, под осадой пребывало само Солнце. Враг — наверху и внизу — был один и тот же: звезды и их потомки. Было самое время действовать и одерживать победу, время спасать Солнце, а вместе с ним всю андскую цивилизацию.