ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ

Караш Юрий Юрьевич

Не все на Капитолийском холме [113] разделяли энтузиазм по поводу обмена с другими странами, в частности с Советским Союзом, данными, полученными с помощью спутников [114] .

Однако 17 ноября 1958 г. сенатор Линдон Джонсон, будущий вице-президент, а после трагической смерти президента Джона Кеннеди — президент США, обращается к Организации Объединенных Наций (ООН) с призывом принять резолюцию, учреждающую Специальный (Ad Нос) комитет по использованию космического пространства в мирных целях. Обратим внимание — он говорит от имени всего американского политического истеблишмента. Вот что он, в частности, сказал: «Наше правительство, наши партии и наши люди едины в своем стремлении использовать космос лишь с мирными целями на благо всего человечества. Между исполнительной и законодательной властью государства также нет противоречий по этому вопросу…

113

Капитолийский холм — возвышенность в центре Вашингтона,

где расположилось здание конгресса США, почти точно копирующее своего далекого предшественника — римский Капитолий.

114

Baker, R., «Earth Satellite Already Stirring Political Battle», The New York Times, 31 July 1955. NASA Historical Reference Collection, NASA History Office, NASA Headquarters, Washington, DC.

Мы знакомы с плодами сотрудничества. Мы знакомы с потерями, которые бывают, когда сотрудничество не удается. Если мы не сможем использовать полученные уроки или же не будем спешить с их использованием, то можем с уверенностью сказать — проникновение в космос будет означать только придание войне нового качества. Но если мы сможем организовать полноценное сотрудничество, то уже самим фактом сотрудничества сможем сделать самый весомый вклад, когда-либо сделанный в укрепление мира. Вряд ли люди, которые работали бок о бок, чтобы достичь звезд, когда-нибудь ввергнут друг друга в пучину войны и разрухи» [115] .

115

U.S. Congress, Senate, Special Committee on Space and Astronautics, Final Report, No. 100, 85th Congress, 1st session, 1958, pp. 10-11.

Вторая причина интереса Вашингтона к сотрудничеству с СССР в космосе состояла в следующем: находившийся в то время под контролем демократов конгресс был озабочен перспективой проигрыша Америкой «космической гонки» с Советским Союзом. Чтобы не допустить подобный весьма досадный промах, конгресс рекомендовал двусторонний подход:

1. Соединенные Штаты должны стать лидером с точки зрения конкретных космических достижений, которые будут свидетельствовать о технологическом и политическом лидерстве Америки.

2. Соединенные Штаты должны взять на себя руководящую роль в деле организации международного сотрудничества в космосе [116] .

Однако, если по-боевому настроенный конгресс был готов выделить средства на реализацию первой части подхода, то Эйзенхауэр не испытывал энтузиазма по поводу дополнительных трат из федерального бюджета. Вторая сторона подхода, а именно лидерство через сотрудничество, могла помочь найти компромисс между позициями президента и конгресса.

116

U.S. Congress, House, Select Committee on Astronautics and Space Exploration, House Report on International Cooperation in the Exploration of Space, No. 2709, 85th Congress, 2nd session, 1959, pp. 7, 8, 15, 16.

Наконец, третья причина повышенного внимания Вашингтона к возможности взаимодействия в космосе с Советским Союзом состояла в следующем. Как известно, Эйзенхауэр испытывал растущее беспокойство по поводу усиливающегося влияния военно-промышленного комплекса (ВПК) и научно-технической элиты на общественную и политическую жизнь страны. «Космическая гонка», неизбежно укреплявшая авторитет ВПК и данной элиты, могла сделать их роль в жизни США еще более весомой. Запуск первого спутника нанес бесспорный урон имиджу США как внутри Америки, так и за ее пределами, а соответственно — требовал адекватного ответа. По мнению Уолтера МакДугалла, известного американского исследователя политической истории освоения космоса, «являясь технократическим продуктом, ставшим возможным благодаря интеграции последних достижений в области науки и техники под эгидой государства, [спутник] поставил под сомнение сами основы политики США в военной, экономической и образовательной сферах, а также все способы проведения интеллектуальной мобилизации страны. Будучи непревзойденным техническим подвигом, он предполагал усиление зависимости народных представителей (депутатов конгресса. — Ю. К.) от круга экспертов — зависимости, при которой у первых не было иного выбора, кроме как принимать на веру все, что делали вторые. Короче говоря, спутник грозил подорвать усилия Эйзенхауэра войти в ракетный век, избежав при этом централизованной мобилизации и планирования (т.е. того, с чем обычно ассоциировался Советский Союз. — Ю. К.) [117] .

117

McDougall, op. cit… p. 139.

В подобных опасениях Эйзенхауэр был не одинок. Еще 30 апреля 1953 г. Совет национальной безопасности США выразил мнение, что над Соединенными Штатами нависли две главных угрозы. Одна из них — внешняя, заключающаяся в военной опасности, исходящей от СССР. Другая — внутренняя, состоящая в том, что цена противостояния «свободного» и «коммунистического» миров «может серьезно ослабить экономику Соединенных Штатов, а также разрушить саму свободу, ценности и институты, которые мы стремимся сохранить» [118] . «Космическая гонка», как уже отмечалось выше, была важнейшим проявлением данного противостояния. Одним из способов для американского президента смягчить воздействие данной гонки на американское общество было снижение ее темпов за счет сотрудничества.

118

David Callahan and Fred I. GreenStein,

«Eisenhower and U.S. Space Policy», in Roger D. Launius and Howard E. McCurdy, ed… Spaceflight and the Myth of Presidential Leadership, University of Illinois Press, Urbana and Chicago, 1997, p. 18.

Точкой отсчета второго периода в истории подхода США к международному сотрудничеству в космосе во второй половине 1950-х гг. стал меморандум, направленный Соединенными Штатами первому комитету Генеральной ассамблеи ООН 12 января 1957 г. В нем, в частности, говорилось:

«Ученые многих стран в настоящее время предпринимают усилия, направленные на вывод объектов в открытый космос, а также на путешествия в отдаленные области за пределами земной атмосферы. Диапазон соответствующих программ обозначается различными терминами, включающими в себя «околоземные спутники», «межконтинентальные ракеты», «дальнобойные непилотируемые вооружения» и «космические платформы». Никто не может с точностью предсказать, что получится из проникновения человека в эту новую сферу. Однако совершенно очевидно: если мы хотим, чтобы это познание неведомого стало благом, а не проклятием, то должны сделать усилия всех стран, предпринимаемые в данном направлении, объектом надежного контроля над вооружениями. В качестве первого шага, направленного на обеспечение того, чтобы всякая деятельность в космическом пространстве преследовала исключительно мирные и научные цели, Соединенные Штаты предлагают проводить испытания подобных объектов с участием разных стран и поставить данные испытания под международную инспекцию. В этом, как и в остальных вопросах, США выражают готовность участвовать в разумно сбалансированной, надежной системе контроля» [119] .

119

United Nations, General Assembly, 11th Session, 12 January 1957, United States Memorandum Submitted to the First Committee of the General Assembly, A/C. 1/783, Agenda Item 22, pp. 5, 6.

Реакция СССР на предложение США

В марте 1958 г. в ответ на вышеприведенный меморандум, как и на более ранние предложения Соединенных Штатов об установлении международного контроля над космической деятельностью, Советский Союз предложил включить в повестку дня грядущей 13 сессии Генеральной ассамблеи ООН следующий пункт: «Запрещение использования космического пространства в военных целях, ликвидация иностранных военных баз на территориях других стран и международное сотрудничество в изучении космического пространства». В приложенном меморандуме, поясняющем данное предложение, советское правительство представило отказ от ядерного оружия и ликвидацию иностранных военных баз в качестве ключевых предпосылок обеспечения безопасности всех государств планеты, а также использования достижений науки на благо международного сообщества [120] .

120

International Cooperation in Outer Space: A Symposium, op. cit., p. 300.

Причина, по которой Кремль настаивал на ликвидации военных баз в непосредственной близости от СССР, коренилась в различном восприятии опасности Советским Союзом и Соединенными Штатами. СССР и его предшественница — царская Россия, не имея естественных преград вдоль границ в виде океанов, морей или гор, неоднократно становились объектом агрессии с территорий сопредельных государств. Это выработало у правителей страны своеобразный подход к обеспечению ее безопасности: главное, чтобы потенциальные противники находились как можно дальше от границ России/СССР. Заметим попутно, что у американской политической элиты наблюдается иной подход к оценке возможной угрозы Соединенным Штатам. Будучи отгороженной от остального мира двумя океанами и имея у своих континентальных границ соседей, которые не могли и не могут представлять для нее опасность ни сами по себе, ни как плацдарм для агрессии, Америка с подозрением относится лишь к тем странам, которые не разделяют ее демократические принципы [121] . В основе этого лежит достаточно распространенное на Западе убеждение, будто государства, где правит демократия, по своей природе не могут быть агрессивными.

121

Более подробно о разнице между восприятием опасности Россией/СССР и США см. Jones, D. R., «Soviet Strategic Culture» и Kincade, W., «American National Style and Strategic Culture» в Strategic Power. USA/USSR, op. cit.

В свете разницы между восприятием опасности Советским Союзом и Соединенными Штатами становится понятно, что невозможность для СССР создать угрозу для США, аналогичную той, какую США после начала холодной войны создали у границ СССР, разместив там свои военные базы, создавала немалый дискомфорт для Кремля.

Позиция Эйзенхауэра по вопросу предотвращения милитаризации космического пространства была ясно выражена в его письме председателю Совета Министров (предсовмину) СССР Николаю Александровичу Булганину [122] от 15 февраля 1958 г., в котором он назвал «страшной опасностью» возможность милитаризации космоса.

122

Н. А. Булганин (1895-1975) — советский государственный деятель. В 1953-1955 гг. министр обороны СССР, в 1955-1958 гг. председатель (по международным стандартам — премьер-министр) Совета Министров СССР, член ЦК КПСС. В 1958 г. смещен с поста главы правительства по обвинению в нелояльности к Хрущеву. После этого председателем Совета Министров стал сам Хрущев, объединивший в своем лице таким образом должности руководителя партии (Первый секретарь ЦК КПСС) и правительства.