Тайны московской принцессы
Шрифт:
– Слушай, Тень, может, прогуляемся на другой конец сада? – предложил он. – Там есть сарайчик. Возможно, в нем еще для тебя вкуснятина найдется.
Тень, тяжело вздохнув, покачал головой:
– С удовольствием бы, да не могу.
– Почему?
– Нельзя покидать колодец. Я ведь часть его. Стоит выйти, прервется связь сущностей. И сам погибну, и колодец убью. Он моя жизнь, а я – его душа.
– Тяжело тебе, – посочувствовал Егор. Уж ему-то была известна жизнь без свободы передвижения. Сколько времени в больнице провел!
– Нам
Егор промолчал. Лично он совсем не был счастлив судьбой, выпадавшей ему до сих пор. Беды сыпались на него с угрожающей щедростью, а теперь и вовсе настала полная жизненная неопределенность. До служения же он вообще еще не дорос. Ему хотя бы домой попасть и как минимум в школу снова пойти. Более далеких планов он не строил. Какой смысл, если сомневаешься, удастся ли выполнить даже эту программу-минимум. Забросило его невесть куда, и выход теперь закрыт. Кстати, может, Тень знает путь отсюда? Спросить? Но тогда придется рассказывать ему про себя с самого начала. И про Белку, и про орехи, и про кладовку… Пожалуй, лучше не надо. Тем более, сам он пока не спрашивает. Наверное, счел Егора Зоиным родственником. Посторонние-то доступа в сад не имеют. Вот пускай пока так и думает. А он, Егор, сейчас попытается расспросить его про ее родителей. Если получится, интересно потом сравнить с ее собственной версией.
Егор сильно подозревал, что девчонке не все известно. Она же, когда родители умерли, была совсем маленькой и судит о них в основном со слов других людей. А где гарантия, что они говорили ей только правду или что-нибудь от нее не утаивали?
– Тень, а вы с колодцем давно тут живете? – исподволь начал он.
– С незапамятных времен.
– Значит, ты очень старый?
– Да нет, – туманно качнул головой новый друг. – Но сколько я себя помню, мы здесь.
Егор воспользовался удобным моментом:
– И при прежнем Верховном правителе здесь уже были?
Лицо Тени потемнело:
– О да. Конечно, мы были тут. Сам-то ты помнишь те времена?
– Смутно, – соврал Егор. – Я был совсем маленьким.
Тень воспринял его слова совершенно спокойно и без сомнений. Значит, можно расспрашивать дальше.
– Так что про времена Карла я почти ничего не знаю, – продолжил Егор.
– Про них теперь не любят вспоминать, – сказал Тень.
– Ну да. Говорят о нем неохотно, – на сей раз даже не покривил душой мальчик.
– Неудивительно. Карл ныне не слишком популярная фигура.
– Почему? – Егор чувствовал, что и Тень говорит о Карле как бы с оглядкой, и решил выяснить по возможности больше, пока тот совсем не замкнулся.
– Иные были времена. В саду полно народу. Смех. Веселье. Беготня…
Егор никак не мог уловить, одобряет Тень прошлое или, наоборот, осуждает.
– Праздники здесь устраивали. День урожая, например. И мне перепадало.
– Яблок и слив? –
– Нет, но мне доставались иные плоды. – На смутном лице возникла совершенно четкая улыбка. Обозначился рот – пухлый, чувственный, с ярко-плотоядными губами. От этой улыбки бросало в дрожь, и спрашивать про таинственные плоды Егору больше не захотелось. Теперь он вообще предпочел бы быстрей завершить разговор и смыться в шалаш, подальше от нового знакомого. Только ведь тот в таком случае вполне мог заподозрить неладное. И он задал новый вопрос:
– А Константин, значит, праздников не устраивает?
– В саду нет. Парады где-то там происходят. Но это мимо меня. Я их не вижу.
– А Интернета разве у тебя нет? – машинально брякнул Егор.
– Что это такое? – На лице Тени появились глаза – большие, голубые, обрамленные зелеными ресницами.
– Да ничего интересного, – поспешил свернуть тему Егор. – Это я так. Значит, праздников тут больше не бывает. А сам Карл-то на них приходил?
– Не всегда, но часто. Зато Лидия. – Голубые глаза вновь обозначились, но теперь еще и увлажнились. – Она была сердцем каждого праздника!
– А что потом с ней случилось?
– Угасла.
– Умерла, – уточнил Егор.
– Да, – кивнул Тень. – После гибели мужа. Не перенесла.
– А с Карлом самим что случилось?
– Трагически погиб.
– Это я знаю, но вот как именно? – упорно хотел докопаться до сути мальчик.
– Совершал облет территорий, – начал Тень. – В махолете собственного изобретения. На полпути махолет исчез. Долго потом искали. Нашли в результате обломки на дне глубокой пропасти. Говорят, – он перешел на шепот, – не обошлось без вмешательства партизан.
– Разве они и тогда уже были? – удивился Егор.
– Конечно. И даже в гораздо большем количестве, чем сейчас. Как же без них? – не разделял его удивления Тень. – Но его высокопревосходительство Константин Шестой не мог простить им смерть брата. Был суд, и многие поплатились за свое безумство.
– Но кто-то остался? – спросил Егор.
– Всегда кому-то удается улизнуть и начать новую смуту, – ответил Тень. – Теперь они где-то прячутся.
– При Карле, выходит, не прятались?
– Он считал, что они имеют право высказывать свое мнение, – пояснил собеседник. – А кого оно интересовало? Вот они и высказались погромче. Гений погиб. Можно подумать, им стало от этого хорошо. Никакой никому пользы.
– Наверное, кроме Константина, – пустился на провокацию Егор.
Тень снова явил на лице глаза, похлопал зелеными ресницами и на одном дыхании произнес:
– Извини, срочные и неотложные дела, надеюсь, еще встретимся, помни о своей клятве.
С этим напутствием он стек в воду и растворился в ней без остатка, повергнув мальчика в совершеннейшую растерянность столь неожиданным завершением разговора.