Тайны обучения
Шрифт:
Я вышла из комнаты и увидела человечка, который сидел на полу напротив двери. Он был все в том же белом плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном. Как только я появилась в проеме двери, он мгновенно вскочил, поклонился и пошел впереди. Я двинулась за ним. Мы спустились по лестнице, но в гостиной никого не было. Мой провожатый не стал там задерживаться и вышел в боковую дверь, скрытую лестницей. Я молча шла за ним. Мы оказались в узком коридоре, освещенном самыми настоящими факелами, вставленными в кованые подставки, висящие на стенах. Он снял, встав на цыпочки и с трудом дотянувшись
«Осталось только навернуться на этих высоченных шпильках», – подумала я и улыбнулась.
Я чувствовала странное возбуждение от этой игры, внутри все трепетало. Аккуратно спустившись по очень длинной лестнице, я увидела еще одну дверь и открыла ее.
Помещение, в котором я очутилась, поражало с первого взгляда. Интерьер был выдержан исключительно в черно-белых тонах. Пол блестел скользкими на вид квадратами черных и белых плит. Стены и потолок казались черными провалами в бездну. По центру на постаменте стояло белое высокое кресло, похожее на трон. Его спинка представляла собой все тот же цветок лилии. У одной из стен находился стеклянный шкаф. Его белые крепления казались скелетом какого-то невиданного существа. Единственным ярким пятном этого черно-белого мира был красный огонь жаровни, расположенной в углу комнаты.
У двери на полу распростерся Павел Николаевич, одетый в какую-то просторную длинную белую рубаху, типа женской ночной сорочки. Я спокойно перешагнула через него и прошествовала к креслу, стараясь не упасть на скользком полу. Забравшись на него, я устроилась удобнее и строго сказала:
– Раб! Твоя госпожа уже здесь!
– Я знаю, госпожа Юри, – раздался приглушенный голос Павла Николаевича. – Но не смею.
– Ползи сюда, гаденыш, – равнодушно приказала я.
Почему-то вновь вспомнилось улыбающееся лицо Степана, и слезы подступили к глазам.
– Я кому сказала, ублюдок! – взвизгнула я, соскочила с кресла, подбежала к стеклянному шкафу и схватила с полочки первую попавшуюся плетку.
Подлетев к распростертому Павлу Николаевичу, я начала яростно хлестать его прямо по рубашке. Он вздрагивал под ударами и глухо постанывал. Но продолжал лежать. Когда я увидела пятнышки крови на белой ткани, то испугалась и мгновенно пришла в себя, с удивлением посмотрев на плетку. И тут только заметила, что в кожаный ремень были вделаны маленькие, почти невидимые металлические шипы. Я прекратила избиение и вернулась в кресло.
– Долго ты там будешь валяться, тварь? – тихо спросила я. – Ползи сюда!
Павел Николаевич встал на четвереньки и, не поднимая головы, подполз к креслу.
– Раздевайся, – приказала я.
Он стянул окровавленную рубаху. Но на теле оказались только небольшие царапины, которые, правда, продолжали кровоточить.
«Н-да, – удрученно подумала я, –
– Раб! – позвала я.
И он поднял на меня глаза. Восхищение и покорность были написаны на его лице.
– У тебя есть спирт? – спросила я озабоченным тоном.
Павел Николаевич быстро пополз к шкафчику, тряся голыми ягодицами и напряженным «нефритовым стеблем», и принес мне в зубах бутылку. Я усмехнулась, увидев, что это обыкновенная водка. Открыв ее, начала лить на его спину. Он опустил голову и постанывал. Но «нефритовый стебель» стоял, как каменный.
– Щиплет? – спросила я.
– О, госпожа Юри, – прошептал он, – это великое счастье терпеть боль от вас.
– Хороший мальчик, – ласково произнесла я.
И он неожиданно всхлипнул. Я отбросила пустую бутылку и сказала:
– Приблизься, раб.
Павел Николаевич быстро подполз, все также не поднимая глаз. Я ухватила его за волосы и притянула к своим раздвинутым ногам.
– Вот твоя награда за хорошее поведение, – тихо проговорила я, чувствуя жар его дыхания.
– О, госпожа! – простонал он, так робко целуя «яшмовые ворота», что касался только волосков.
Я опустилась ниже, подняла короткий подол платья и раздвинула колени. Его язык заработал умело и нежно…
Утром я нашла у порога своей комнаты конверт с деньгами и белый бархатный футляр. В нем оказался необыкновенной красоты кулон в виде платиновой лилии, усыпанной алмазной крошкой. Тут же была и тоненькая платиновая цепочка.
Домой я вернулась во второй половине дня в весьма решительном настроении. Сбросив агрессию, я почувствовала холодное спокойствие. По крайней мере, мне уже не хотелось убивать. Я приняла душ, выпила кофе и позвонила Тимуру. Он долго не подходил, потом ответил сонным и раздраженным голосом:
– И какого черта, кому чего от меня нужно?
– Тим, это я, – рассмеявшись, сказала я.
– Ху из – я? – недовольно спросил он.
– Землячка твоя, – весело ответила я. – Зовут Таня.
– А, Танюха! – совсем другим тоном проговорил он. – Так бы сразу и говорила. А то спросонья я и не понял, кто это.
– У меня к тебе важное дело! – серьезно заявила я.
– Ну? – настороженно спросил Тим.
Я замолчала, раздумывая. Но потом все-таки решилась.
– Вот что, Тимур, мне нужна твоя помощь. Ты не мог бы какое-то время пожить у меня в квартире? Правда, ты на кокаине, и это меня категорически не устраивает. Но мне просто больше не к кому обратиться с таким щекотливым делом.
– Помочь? – окончательно проснулся он. – Что случилось-то, девочка моя?
– Все при встрече. Но ты в принципе согласен? У меня трехкомнатная, так что никто никого стеснять не будет. Только сразу условие – никаких дружков и подружек!
– Хорошо! Охота пожить в нормальных условиях. Сегодня можно переехать? – деловито поинтересовался он.
– Лучше прямо сейчас.
Тим появился через час с большой спортивной сумкой, туго набитой различными вещами.
– Господи, нарядов у тебя как у барышни на выданье! – рассмеялась я, глядя, как он первым делом достает светло-голубой костюм и вешает его на плечики в коридоре.