Тайны Парижа
Шрифт:
– Майор, ваши волосы побелели, а у стариков сердце мягче, чем у людей, никогда не испытавших страданий; неужели вы откажете мне в милости, о которой я так смиренно вас молю?
– Говорите, – произнес растроганный майор.
– Граф, через час я застрелюсь, потому что женщина, которую я люблю, как вам известно, больше жизни, – как ни странно и жестоко ее обращение со мной, – уедет от меня навеки. Именем самого для вас дорогого, именем всего, что вы когда-нибудь любили, умоляю вас, добейтесь для умирающего последнего свидания, хотя бы
И Гектор Лемблен в отчаянии порывисто сжимал руки майора.
Граф был тронут.
– Подождите меня, – сказал он, – я сейчас вернусь. Майор вышел и направился в комнату, которую занимала его мнимая воспитанница.
– Ну, что? – спросила она холодно, по-видимому, нисколько не удивившись скорому возвращению майора.
– Сударыня, – сказал граф Арлев с волнением, – вы неумолимы, как сама судьба.
– Добрый Герман, – старалась успокоить его молодая женщина, – перестаньте жалеть этого недостойного человека.
– О, я жалею его потому, – воскликнул майор, – что он унизился до последней степени; я видел его ползающим у моих ног.
– Час высшего правосудия близится: скоро окончатся его страдания.
– Ах, лучше убейте его сейчас же, но не длите его мучений, умоляю вас.
Дама в черной перчатке пожала плечами и остановила на графе Арлеве взгляд, возбуждавший больший холод, чем лезвие стали.
– Сейчас видно, – заметила она, – что вы не плакали целые четыре года дни и ночи под тяжестью воспоминаний и вам не являлся постоянно окровавленный призрак.
Майор, опустив голову, молчал.
– Вы видели его? – продолжала она.
– Да.
– Что он?
– Он умоляет увидеться с вами.
– Пришлите его ко мне. Майор вышел.
Через две минуты после его ухода Дама в черной перчатке увидала, как на пороге показался человек, похожий более на привидение, медленно приближавшееся к ней и молча опустившееся перед нею на колени. Это был Гектор Лемблен, волосы которого совершенно поседели за последнюю ночь. Но Дама в черной перчатке, эта олицетворенная загадка, обладала способностью быстро и неожиданно изменять свое настроение: негодующей женщины, которая только что называла его убийцей, женщины, которая за минуту перед тем высокомерно, с презрением говорила о нем, уже не существовало. Та, перед которой упал на колени капитан, была спокойна, снисходительно улыбалась, и взгляд ее дышал добротой. Она протянула руку Гектору Лемблену и сказала:
– Последнее доказательство вашей любви окончательно обезоружило меня, и я все расскажу вам…
Рассудок капитана был в последнее время так расстроен, что он в каком-то отупении смотрел на молодую женщину и, казалось, спрашивал себя: все происходящее уж не игра ли его воображения?
Но она подняла его, усадила рядом с собою и, пока он с послушанием ребенка исполнял ее приказания, сказала:
– Да, я все расскажу вам и, как ни тяжелы против меня улики, полученные вами вчера, вы поймете, что я по-прежнему достойна стать вашей
– Ах! – вскричал он. – Не говорите мне ничего, это бесполезно, я и так верю вам.
– Нет, я все расскажу вам.
– К чему? – проговорил он, снова падая перед нею на колени. – Я люблю вас!
– Вот потому-то именно, что вы меня любите, вы и должны знать все… это необходимо.
Она заставила Гектора снова встать и сесть и, протянув ему правую руку, сказала:
– Знаете ли, почему я ношу на этой руке черную перчатку?
Он отрицательно покачал головой.
– Я объясню вам сейчас, – продолжала она. – Она в перчатке потому, что обагрена кровью единственного существа, которое я когда-то любила.
Капитан вздрогнул.
– Я поклялась не снимать этой перчатки и не смывать с руки следов крови до тех пор, пока не отомщу убийцам. И вот, – продолжала она в то время, как капитан со все возрастающим недоумением слушал ее, – я приехала во Францию и, руководимая местью, начала искать такого человека, который любил бы меня так сильно, что согласился бы сделаться в моих руках живым орудием. Этот человек, быть может, вы.
Капитан встрепенулся.
– О, говорите! – воскликнул он. – Назовите мне убийц, и я поражу их! Я раб ваш.
– Верю, – сказала молодая женщина, – верю потому, что подвергла вас целому ряду испытаний; но вчера я сделала это в последний раз. Теперь, когда я узнала вас окончательно, я питаю к вам полное доверие.
– Однако, – пролепетал капитан, – человек, которого…
– Которого вы видели вчера у моих ног?
– Да.
– Это тот, кого я ненавижу; я улыбалась ему только затем, чтобы возбудить вашу ревность. Вы должны убить его.
– Я убью его! Где он? Назовите мне его имя! – воскликнул капитан, к которому вернулась его прежняя энергия.
– Имя? Вам бесполезно знать его, но я скажу вам, где вы можете встретить этого юношу.
– Говорите.
– Не сейчас… сегодня вечером…
– Итак, – спросил Гектор, весь дрожа. – Вы не уедете?
– Нет.
– И я могу, как и раньше, любить вас.
– Да, любите меня…
– И… наша свадьба состоится? – спросил он с наивностью ребенка.
– Может быть, если вы убьете человека, которого я ненавижу…
– Я убью его…
– Хорошо, – продолжала молодая женщина, – а теперь забудьте то зло, которое я вам причинила, и будьте спокойны и терпеливы до вечера…
– Буду, клянусь вам.
Она проболтала с ним еще с час, пустив в ход все богатство своего ума и все больше и больше опутывая и покоряя его расстроенное воображение, которое быстрыми шагами шло по пути сумасшествия. Потом она удалила его из комнаты, чтобы заняться, по ее словам, своим туалетом, и как только вышел человек, который час назад с отчаянием умирающего входил к ней, она позвонила. Вошел Жермен.
– Распорядитесь, – приказала она, – чтобы господин Арман получил мою записку до вечера.