Тайны Парижа
Шрифт:
В то время как в Бадене происходили события, излагаемые вами с исторической верностью, дорога, которая вела в Эберштейн, была еще великолепным, постоянно поддерживаемым и усыпанным песком шоссе, по которому без малейшей для себя опасности подымаются теперь туристы. Это была все та же, как и теперь, дорога, но каменистая, узкая, с глубокими выбоинами, и если бы извозщичьи лошади в Бадене не обладали такой болезненной медлительностью хода, то катастрофы случались бы очень часто. Местами были даже устроены предохранительные перила, так как дорога шла по самому краю пропасти. Если
Графиня д'Асти, жившая в Бадене уже дней восемь или десять, вела такой образ жизни. Каждое утро она выезжала в карете с горничной и ребенком на продолжительную прогулку, с которой возвращалась часа в два пополудни, то есть в то время, когда в Германии обедают, и поднималась к себе.
В пять часов ее видели прогуливающейся под руку с мужем час или два под апельсиновыми деревьями или по залам казино и затем возвращающейся домой.
С этой минуты муж и жена – столь нежные друге другом на глазах общества – в течение целого дня не обменивались более ни словом и оставались столь же далекими друг другу, как если бы их разделяли цепь Андов или Гималайский хребет.
Отчаяние графа д'Асти было безгранично, а любовь к жене, по-видимому, росла с каждым днем, казалось бы, именно вследствие того презрения, которое она к нему питала; он выходил вечером из дома и отправлялся рассеивать свои печальные думы около игорного стола «trente-et-qua-rante». Вопреки пословице, в игре он так же был несчастлив, как и в любви, и каждый вечер неизменно проигрывал по двадцати луидоров.
Люди, замечавшие его постоянную печаль и не понимавшие истинной ее причины, приписывали ее всегдашнему проигрышу.
Когда он возвращался домой на Лихтентальскую аллею, графиня д'Асти находилась уже в своей комнате и не показывалась до следующего дня.
Однажды утром графине д'Асти захотелось посетить Фаворит и замок Эберштейн. Она начала свой осмотр с маленького замка в стиле рококо, в котором жила в былое время маркграфиня Сибилла; графиня намеревалась закончить экскурсию осмотром старого феодального замка и возвратиться в Баден по крутой и опасной дороге, о которой мы уже говорили и которая идет вдоль долины Аара.
Войдя во двор замка, молодая женщина увидела красивую верховую лошадь, привязанную к столбу. Привратник, служивший в то же время и проводником, немедленно явился с предложением своих услуг и сообщил графине, что лошадь принадлежит молодому французу, который в данное время осматривает замок в сопровождении привратницы. В то время обычаи в Бадене были такие же, как и теперь. В апреле и мае французов бывало там очень мало – преобладали немцы. Граф д'Асти был первым французом, появившимся в этом сезоне у игорного стола, виконт де Р. – вторым. Графиня д'Асти была на балах раза два и встретила на них одних австрийцев и пруссаков. Она с каким-то любопытством ждала встречи с человеком, который напомнил бы ей парижанина, – а их каждая парижанка неустанно и часто безуспешно отыскивает всюду, когда она находится в провинции или за границей.
Любопытство графини было скоро
Увидав молодую женщину, с которой Арман, вероятно, встречался где-нибудь раньше, он сильно вздрогнул. Это обстоятельство не ускользнуло от графини, привыкшей производить подобное впечатление. Он низко поклонился ей, а она ответила ему самым изящным реверансом.
Привратник в качестве чичероне говорил на французском языке, совершенно непонятном. Но так как он содержал ресторан, то твердо запомнил фразу: здравствуйте, сударь или сударыня, не желаете ли посетить замок и позавтракать? Этим ограничивалось его знание французского языка. В данном случае невежество этого тевтона способствовало знакомству графини с Арманом.
Графиня, заметив немецкую надпись, которая красовалась на вооружении какого-то маркграфа, спросила ее объяснения у привратника. Последний стал изъясняться на своем непонятном жаргоне. Арман, находившийся на другом конце залы и рассматривавший надписи, слышал, как графиня заметила: «Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите». Тогда он подошел и сказал:
– Позвольте мне, сударыня, перевести вам эту надпись.
Графиня поблагодарила его улыбкой. Жена привратника, которая давала Арману объяснения, видя, что посетители познакомились, решила, что они отлично могут осмотреть весь замок вместе, и удалилась, оставив Армана на попечении своего мужа.
Через час, окончив обзор зала, во время которого посетители не раз, при каждом новом варваризме толстого немца, обменивались улыбками и взглядами, переговорив о Бадене и его окрестностях и о Париже, они очутились во дворе замка на пороге красивой готической залы, служащей обыкновенно для завтраков туристам.
Арман ни разу не перешел границ строгой воспитанности. Как остроумная светская женщина, Маргарита непринужденно обратилась к молодому человеку и сказала ему, смеясь:
– Завтра, кажется, танцуют в казино, и вы, конечно, найдете возможность, согласно светскому обычаю, представиться вашей покорной слуге.
Молодой человек поклонился.
– А пока, – продолжала она, – в силу необходимости, – она указала рукой на столовую, где находился всего-навсего один стол, – вы позволите мне, милостивый государь, предположить, что мы уже встречались с вами где-нибудь в Париже, и пригласить вас позавтракать со мною.
Арман предложил графине руку и провел ее в столовую. Благодаря медлительности прислуги завтрак продолжался чуть не до трех часов пополудни.
Арман был очаровательно остроумен, а его обычная задумчивость, в глазах графини, сообщала ему большую привлекательность.
Он был чрезвычайно внимателен к маленькой девочке, почтителен и любезен с графиней. Он не назвал себя, не спросил имени графини д'Асти, но они болтали о стольких предметах, что невольно назвали несколько фамилий, в салонах которых зимой встречается «весь Париж».