Тайны Парижа
Шрифт:
– Но кто он?
– Какое вам до этого дело, если он мой раб?
– Должен я убить его?
– Нет, он ранит вас… легко… это будет незначительная царапина… Но только он вызовет вас таким образом, что графиня д'Асти услышит весь разговор от слова до слова… и не сомкнет глаз всю ночь… О, – прибавила она с дьявольской улыбкой, – если женщина почувствует симпатию к мужчине, то она удесятеряется в ней от каждой опасности, грозящей ему.
– Боже мой, Боже мой! – прошептал Арман. – Какую роль вы заставляете меня играть!
Молодая женщина
– Уж не влюбились ли вы в нее? – спросила она. – В таком случае вы свободны…
– Ах, графиня! – воскликнул Арман, которому эта насмешка причиняла невероятную боль.
Он опустился на колени.
– Вы отлично знаете, – продолжал он, – что человек, полюбивший вас, будет вечно любить только вас одну.
– В таком случае, – сказала она, – повинуйтесь!
II
Арман оделся и в шесть часов вечера отправился к графу д'Асти. Дама в черной перчатке потребовала, чтобы он принял приглашение, и дала ему несколько наставлений перед его уходом.
Когда Арман вошел к д'Асти, графиня в ожидании обеда писала какое-то длинное письмо. Она уселась перед маленьким столиком, стоявшим в амбразуре окна. Граф стоял около камина и по обыкновению был задумчив и печален. Маленькая девочка возилась, играя на ковре.
Письмо графини было следующего содержания:
«Милостивая государыня и любезный друг.
Со времени моего отъезда из Парижа я не известила еще вас о себе. Но не обвиняйте меня в неблагодарности: я не забыла вашего внимания и услуг, которые вы мне так великодушно оказали. По приезде сюда я сначала устраивалась, потом была озабочена ребенком и болезнью мужа.
Притом я, столь гордящаяся привязчивостью своего сердца, довольно ленива писать. Иногда для меня бывает истинным наказанием написать десяток строк тем, кого я люблю и ради кого я не поленилась бы сделать лишних верст двести.
Но Небо строго к неблагодарным, даже когда они грешат только в лени, а предупреждение, которое мне было дано сегодня, заставляет меня взять перо в руки с тем, чтобы поблагодарить вас.
Я переживаю уже второй несчастный случай менее чем в месяц.
Я чуть не погибла у дверей вашего дома три недели назад. Сегодня я вновь счастливо избежала грозившей мне смерти.
Графиня передала о приключении на дороге в Эберштейн. Она не знала имени своего спасителя и помнила только, что его зовут Арманом; во время завтрака ее маленькая дочка с очаровательной наивностью ребенка спросила его: «Как тебя зовут, дядя?»
«Арманом», – ответил он.
Графиня называла его этим именем и рисовала его портрет с большими подробностями и
«Вы были печальны, угнетены и сильно страдали, дорогая мадемуазель Фульмен, в то время, как я покидала Париж. Я не осмелилась спросить вас о причине вашей печали, но мне кажется, что я угадала ее… Вы питаете, вы должны питать в глубине вашего сердца какое-то горе.
Поверьте, и я выстрадала много… Да и кто избегнул этой участи? Но для исцеления душевных страданий я не знаю лучшего средства, чем перемена места. Не следует жить наедине со своим горем, таить его в глубине души… Нужна смена впечатлений, а для этого надо, наняв почтовую карету, предпринять путешествие.
Я хочу сделать вам предложение. Вы говорили мне, что получили шестимесячный отпуск в Опере. Отчего вы проводите его в Париже? Приезжайте лучше в Баден. Граф д'Асти нанял дом, достаточно обширный для того, чтобы вы, не стесняя себя, могли поселиться в нем, а потому я прикажу приготовить для вас комнаты.
О! Я знаю, что вы ответите на мою просьбу длинным смущенным письмом; вы скажете, что вам, артистке, нельзя столь открыто стать другом светской женщины. Но если я принадлежу к этому разряду, а вы к первому, то я прибавлю при этом, что вы – известность, а у меня нет предрассудков.
К тому же я двумя словами поставлю вас в невозможность отказать мне. Эти слова чудовищно эгоистичны: «Я скучаю».
Приезжайте; мы будем совершать прелестные отдаленные прогулки, приезжайте через неделю. Ваши комнаты будут готовы, а та, которая называет себя вашим другом, будет ожидать вас в Страсбурге на почтовой станции.
Жму ваши руки.
Графиня д'Асти».
Пока графиня писала, Арман обменялся несколькими незначительными словами с господином д'Асти. Граф не спросил его имени, а лакей, доложивший о нем и которому молодой человек назвал себя «Арман Леон», так ловко проглотил это простое имя, что граф не расслышал его.
Когда графиня запечатывала письмо, ей доложили, что обед подан. Граф взял с камина канделябр, а Арман предложил руку графине, и все трое перешли в столовую.
– Вы простите меня, не правда ли, – спросила графиня, садясь и указывая Арману место по правую руку от себя, – что я так запросто обхожусь с вами? Но я так ленива писать, что не решаюсь пропускать редкие порывы вдохновения.
Арман улыбнулся.
– Я только что написала благодарственное послание. И это вы, – продолжала она, обращаясь к Арману, – были тому причиной.
– Я?
– Подождите, я объясню вам.
Граф д'Асти и Арман с недоумением посмотрели на графиню.
– Вы суеверны? – спросила она.